Любимых не отпускают (СИ) - Коваленко Мария
— Концерты в филармониях?
— Там тоже. Но чаще в ресторанах. Они приносили больше денег, и можно было не искать подработку, — усмехается.
— Так ты еще и подрабатывал? — становится совсем интересно. — Что-то противозаконное? Ты тогда научился драться?
— Там я научился переносить тяжелые грузы и собирать шкафы. Драться пришлось учиться раньше. Мой отец был военным. Ему категорически не нравилась мамина затея с музыкальной школой. Чтобы они не ссорились, я старался быть лучшим и там, и там.
— Честно говоря, я не представляю тебя ребенком.
Наверное, это глупо звучит. Зато чистая правда. Я легко могу представить маленьким Пашу или Каткова. Догадываюсь, каким деятельным и добрым ребенком была Марина. А вот Рауде…
Этот мужчина так качественно обтесал себя, вытравил из образа любые намеки на слабость, что кажется вечным взрослым. Таким застрявшим во времени Бенджамином Баттоном («Загадочная история Бенджамина Баттона» — художественный фильм Дэвида Финчера).
— Родители погибли, когда мне было двенадцать. Тогда резко пришлось стать взрослым. Наверное, поэтому такое впечатление.
— Тебя забрал кто-то из родственников? Или… — слово «детдом» застревает в горле.
— Тетка взяла опеку над Алей. Сестре было семь. В детдоме ей было бы сложно.
— А ты?..
Дико хочется подняться и обнять его.
— Я справился. Пару лет перекантовался в интернате, а потом пробился в музыкальный лицей. Там было свое общежитие, кухня и вполне вменяемые педагоги.
— Мама оказалась права? Музыка пригодилась тебе больше.
— Почти, — однобоко улыбается Лео. — Пригодилось все. Но благодаря музыке не нужно было ломать голову над будущей специальностью.
— А бизнес? Ты ушел в него после женитьбы на Ирме?
Арина Милославская, стилист продюсерского центра, еще пять лет назад рассказала мне трогательную историю о музыканте, бросившем свое призвание ради денег.
Тогда мне было больно за Рауде. Он оставил то, что любил и в чем был талантлив. Сейчас…
В Лео столько силы и могущества, сколько не вынес бы ни один музыкант.
— Это был брак голодранца с улицы и банкирской принцессы. Родители Ирмы сделали все, чтобы не допустить нашей свадьбы. Я даже в обезьяннике с бомжами пару дней отсидел. А когда мы все же расписались, семья перешла к плану «Б».
— Они пригласили вас жить вместе с ними? — Меня аж передергивает от собственной гипотезы.
— Возможно, тогда бы мы точно развелись. — С досадой цокает языком Лео. — Нет, они оказались менее коварны.
— Неужели лишили Ирму средств?
— Они заблокировали все ее карты. Продали квартиру, в которой мы жили. И забрали все ценные подарки. После такого раскулачивания у нее не было даже телефона.
— Жестоко. — Поглубже закапываюсь в свое одеяло.
— Сказала девушка, которая жила в дешевом хостеле в одной комнате с проститутками и зарабатывала на учебу уборкой чужих домов. — Лицо Лео становится серьезным.
— Я никогда не была банкирской дочкой, — жму плечами. — Я не падала.
— Наверно… — Лео повторяет проигрыш. Смотрит куда-то в сторону. Затем продолжает: — Есть старая сказка о золотом гвозде («Золотой гвоздь» — сказка. Автор Евгений Пермяк). Она о наивном пареньке, которому хитрый кузнец посоветовал выковать волшебный гвоздь. Тот должен был стать золотым, если парень будет о нем заботиться. В качестве заботы для начала пришлось раздобыть столб.
— Зачем?
— Чтобы было, куда вбить гвоздь.
— Логично.
— После — коня.
— Чтобы повесить на гвоздь сбрую! — догадываюсь я.
— Точно! Дальше дело дошло до конюшни. А затем и до дома. У меня была примерно такая же история, только чуть сложнее.
— Так это все золотой гвоздь? — Обвожу взглядом дом.
— Можно считать, что да.
— Хм… Тогда почему ты вернулся к музыке?
Я все же не выдерживаю. Подхожу к этому удивительному сказочнику. Прямо в одеяле забираюсь на колени и смотрю на красивый профиль.
— Когда у меня уже было три клуба, захотелось большего. Выделиться. Я нашел толковых ребят. Группу. Но с песнями оказалась проблема. Никто не мог написать ничего толкового для мужской группы. Полгода ребята пели зарубежные хиты. Выкручивались свежими аранжировками и ремиксами. А потом клубы начали превращаться в караоке, и выхода не осталось. Пришлось сесть за этот рояль.
— Все сам? — Глажу его по колючей щеке.
— Жалеть собралась?
Лео с хищной ухмылкой сдирает одеяло и заставляет меня откинуться на клавиши.
— Поняла. Ошиблась. — Нервно сглатываю, чувствуя, как внизу живота начинает приятно ныть.
— Очень сильно ошиблась… — Рауде чертит языком линию от одного моего соска к другому.
— Я могу извиниться. — Предусмотрительно сдвигаю колени.
— Не-ет… — Лео обхватывает губами одну затвердевшую вершинку. Сжимает между пальцами другую. И, оторвавшись на секунду, хрипит: — Буду лечить тебя от жалости.
Глава 41. Не враги
Ева
Не знаю, какой доктор получился бы из Рауде, но в терапии сексом он, как минимум, кандидат медицинских наук.
К рассвету у меня уже нет сил на оргазмы, и кружится голова от передозировки дофамином, серотонином и прочими гормонами. Спасаясь от озабоченного соседа по постели, я решительно закуклившись в одеяло и пытаюсь урвать у Морфея хотя бы пару часов сна.
На мое счастье бог сновидений оказывается таким же отзывчивым, как и мужчина рядом. Всего через пару минут я сладко отключаюсь. А когда раскрываю глаза, часы показывают девять.
— Вика!
Рывком принимаю вертикальное положение. Осмотревшись, хватаюсь за голову.
Мало того, что это комната Лео, так вдобавок я эпически проспала. Дочка уже, наверное, два часа бегает по дому с вопросом, где ее мама, или капризничает.
— Рауде, я тебя прибью. — Привычно укутываясь в одеяло, любуюсь пустой кроватью.
«Только бы никто не заметил», — с этой мыслью я подхожу к двери. Плавно нажимаю на ручку. Но не успеваю потянуть, как она сама распахивается.
— Видишь, мама никуда не пропала. — В проеме появляется Рауде с Викой на руках.
Оба одетые, умытые, расчесанные и с улыбками на губах. Хоть сейчас на обложку журнала об идеальной семье.
— Мамочка! — держась, как обезьянка, за шею отца, дочка одной рукой тянется ко мне.
— Привет, милая. — Чувствую, как заливаюсь краской. — Куда я без тебя?
Стараясь не уронить одеяло, целую в нежную щечку свое счастье.
— Папа сказал, что ты сегодня спящая красавица, — с гордостью произносит малышка.
— О красавице не знаю… Не уверена. — Приглаживаю волосы. — А вот то, что я проспала все на свете… Это точно.
Затаив дыхание, перевожу взгляд с дочки на Лео и обратно.
Раньше я много раз представляла их вместе. Это были самые запрещенные фантазии. Но реальность оказалась намного ярче. В ней Лео ни капли не похож на того ледяного короля, которого я знала. А моя дочка… на руках отца она светится как маленькое солнышко.
— Раз принцесса проснулась, можно кормить ее завтраком. — Лео кивает в сторону коридора.
— Я сейчас что-нибудь приготовлю, — отвлекаюсь от своих размышлений. — Только переоденусь.
— Не торопись. У нас уже все готово.
Эти двое синхронно жмут плечами.
— Кофе и блинчики! — важно дополняет Вика.
— Серьезно? Вы раскрутили Марину на завтрак?
Теперь я тоже улыбаюсь. Марина с удовольствием занимается Викой. Когда нужно, она без просьбы может сделать уборку или сходить за покупками. Однако готовка для нашей золотой няни — настоящее испытание.
— Она сама предложила. Даже просить не пришлось, — комментирует Рауде.
— Конечно. Сама. Просто так, — едва сдерживая смех, смотрю на этого невозможного мужчину.
— А что-то не так? — интересуется он, пропуская меня в коридор.
— С этой ночи я уже сама не знаю, что так, а что не так, — отвечаю максимально туманно, как и положено женщине.
