Отшельник - Мишель Хёрд

Мои глаза расширились. — Потому что он дал мне пощечину? —

Доминик просто кивает.

Он спас мне жизнь. Дважды.

Он настаивал на том, чтобы жениться на мне, а не на Киаре.

Он застрелил отца за то, что тот дал мне пощечину.

Он выделил мне отдельную спальню, а не заставлял делить с ним постель.

Он снова и снова заверял меня, что не причинит мне вреда.

Он терпелив со мной.

Мое сердце начинает биться быстрее, и в голосе проскальзывает осторожность, когда я спрашиваю: — Я тебе нравлюсь? —

Не задумываясь, он отвечает: — Да. — Уголок его рта приподнимается. — Но на самом деле ты спрашиваешь не об этом. —

Нет, это не так.

Нервы закрутились у меня в животе, когда я прошептала: — Я тебя привлекаю?. —

Выражение его лица еще больше смягчается, прежде чем он говорит: — Да. Вы меня очень привлекаете, Грейс. Вы красивая женщина с чертовски сильным характером, которая не боится бороться за тех, кого любит. — Его улыбка становится ласковой, заставляя мое сердце биться о ребра. — Меня не интересовали никакие романтические отношения, пока я не увидел, как ты защищаешь свою сестру со свирепостью, заслужившей мое уважение. —

Мои ладони вспотели, а дыхание стало слишком быстрым, пока я смотрела на Доминика.

Медленно он качает головой. — Не бойся, Грейс. Мое влечение к тебе — это не то, чего тебе нужно бояться. —

Когда он подходит ко мне ближе, все мое тело вздрагивает, и мне приходится заставлять себя не отступать.

Его движения медленны, как будто он приближается к дикому животному или детенышу оленя. Пристально глядя на него, я пытаюсь сдержать дыхание, когда он поднимает руку и обхватывает пальцами мою шею.

Я дрожу как лист в бурю, и сохранять спокойствие становится почти невозможно.

— Ты в безопасности, милашка, — шепчет он.

Он нежно прижимает мое лицо к своей груди, а затем обхватывает меня другой рукой. Проходит несколько панических секунд, прежде чем я понимаю, что он обнимает меня.

Его рука начинает поглаживать мою спину вверх и вниз, и это так успокаивает, что глаза закрываются.

Я делаю глубокий вдох, вдыхая запах его одеколона, который смешивается с его естественным ароматом. Как и в ту ночь, когда он спас меня от русских, я чувствую себя в безопасности.

Шепотом я спрашиваю: — Как ты меня назвал? —

Его голос раздается над моей головой. — Словацкий эквивалент — милая. —

Мне нравится это ласковое выражение, и уголок моего рта слегка изгибается, прежде чем улыбка исчезает.

Сжав руки в кулаки, я хриплым голосом спрашиваю: — Могу ли я действительно доверять вам или это просто уловка, чтобы заставить меня ослабить бдительность? —

Доминик слегка отстраняется от меня, и когда он берет меня за подбородок и откидывает голову назад, мое сердце гулко бьется в груди.

— Вы не поверите ничему, что я скажу, и это нормально. Позвольте мне показать вам, что мне можно доверять. —

Я киваю, медленно вытягивая подбородок из его рук. Сделав шаг назад, я опускаю глаза в пол, глубоко вдыхая.

— А что, если ты передумаешь и захочешь большего? —

— Тогда мне придется принимать много холодного душа, — шутит он.

Я закрываю глаза и качаю головой. До сих пор при мысли о том, что сделал со мной Брейден, я испытывала лишь отвращение и ненависть.

Но когда я стою перед мужчиной, который станет моим мужем, я начинаю чувствовать себя неполноценной. Слезы застилают мне веки, и я сжимаю челюсть, пытаясь не дать им вырваться наружу.

Я шепчу: — Он сломал меня. —

— Я знаю. — Доминик звучит так нежно, и когда он осторожно берет меня за плечо, я на секунду теряю дар речи, чтобы сдержать слезы.

И снова его руки обхватывают меня, и на этот раз объятия настолько нежны, что мое тело содрогается, и во второй раз за сегодня шлюзы широко распахиваются.

Он крепче прижимает меня к себе и целует в макушку, а затем говорит: — Я сделаю тебя такой же сильной, как Эвинка, и однажды ты поймешь, что не так уж и сломлена, как тебе кажется. —

Когда я киваю, моя щека трется о его рубашку, и впервые с тех пор, как я вышла замуж за Брейдена, я поднимаю руки и обхватываю ими мужчину.

Доминик практически обнимает меня своим телом, словно пытаясь создать вокруг меня щит, а поцелуй, который он прижимает к моим волосам, успокаивает и исцеляет.

Он держит меня до тех пор, пока я не отдергиваю от него руки. Когда он отпускает меня и начинает шинковать морковь, я хватаю головку капусты и возвращаюсь на свое рабочее место.

Пока мы продолжаем готовить ужин, между нами воцаряется тишина, и время от времени мое тело вздрагивает, когда напряжение покидает его.

ДОМИНИК

Когда ужин готов, я веду Грейс к раздвижным дверям. Нажимаю на кнопку на стене, двери открываются, и мы выходим на веранду, с которой открывается вид на часть озера и деревья.

Я ставлю тарелку на стол и беру два стула, которые стоят у стены.

— Не могли бы вы взять две подушки из шкафа? — спрашиваю я, кивком головы указывая на место, где они лежат.

— Конечно, — пробормотала Грейс.

Я ставлю стулья у стола, чтобы мы сидели друг напротив друга, и возвращаюсь в дом, чтобы взять две бутылки воды.

Когда я возвращаюсь на веранду, Грейс стоит, обхватив себя руками, и смотрит на открывающийся внизу вид: солнце начинает садиться.

— Идемте есть, — пробормотал я, садясь за стол.

Она присоединяется ко мне и, взяв вилку, качает головой с выражением недоверия на лице.

— Что? — спрашиваю я, прежде чем запихнуть в рот кусочек жареного мяса.

— Я потрясена до глубины души, — признается она. — С того момента, как вы застрелили моего отца, я пытаюсь понять смысл всего происходящего. — Она машет рукой на дом и вид внизу. — А теперь еще и это. —

— Я не понимаю, — говорю я между укусами.

Она смотрит на меня, и на ее лбу появляется легкая хмурая складка. — Ты чертовски загадочен, Доминик. Каждый раз, когда мы общаемся, ты меня чем-то удивляешь. —

Услышав в ее тоне что-то похожее на восхищение, уголок моего рта приподнимается.

Грейс даже не представляет, какого прогресса мы добились сегодня. Она позволила мне взять ее на руки без приступов паники, и сейчас она