Измена. Знай свое место! - Айрин Лакс
— Я с ней не расставался.
— Ах да.… — тихо смеётся. — Дина сама тебя бросила. После всех этих сплетен немудрено, знаешь ли.
Он позволяет себе надо мной открыто смеяться?
Бессмертным себя почувствовал?
Или просто несколько тысяч километров расстояния придают ему храбрости?
Был бы он таким же смелым лицом к лицу?
Легко быть дерзким, когда знаешь, что не нарвешься на мордобой!
— Оперился, что ли, петух? И кто тебя таким павлиньим оперением наделил? Моя жена? В себя поверил, гондон?
— Я не буду разговаривать с тобой в таком тоне, Руслан, — отвечает с ленивым зевком.
Ах да, гребаная разница во времени! На Пхукете сейчас сколько, а?
— Мы взрослые люди и не делаем ничего плохого, — продолжает вещать этот павлин. — Просто общаемся, сближаемся. Никуда не спешим. Если уж говорить, кто наделал плохого, посмотрел бы на себя, что ли?
— А я и смотрю на себя, Тимур. Я и смотрю! Я и не умаляю своей вины, и не перекладываю ее на другого. Так же, как не переключаю внимание на другого, а ты.… Ты как ребёнок! Как тот ребёнок, которого, когда начинаешь стыдить за совершенное, он начинает кривиться и говорит: «Сам дурак!» Вот что ты делаешь, Тимур? Что?! Решил после смерти своей жены утешиться моей женщиной? А любил ли ты Альку? Или просто притерся к ней…
— Не лезь, — холодеет его голос.
— Любил ли ты свою жену, если так быстро намерен залезть в трусики к ее лучшей подруге? Любил ли ты жену или всегда дрочил на другую женщину, чужую жену?!
С меня сходит семь потов во время этого сложного разговора.
Непростого!
Потому что между нами семь с лишним тысяч километров.
Ведь будь мы рядом, я бы решил все кулаками, а так…
Только словами махаться остается и бить прицельно, в надежде на то, что у собеседника имеется совесть, что он одумается и перестанет творить херню, перестанет отравлять всех нас.
Потому что есть грань, переступив которую, назад возврата не будет.
Ни для кого из нас.
Тимур молчит и свирепо дышит в телефонную трубку. Я резко отрубаю звонок и отправляю ему фото с места аварии.
Как напоминание.
На эти ужасные фото я и сам смотреть не в силах, сразу тянет отвести взгляд.
Каково должно быть ему, даже думать не хочется, но я это делаю.
Жестоко и расчетливо посылаю Тимуру ужасное напоминание о произошедшем с его женой!
Доставлено.
Прочитано.
На, смотри! Смотри, что ты творишь! Пляшешь на костях своей недавно погибшей жены, устраиваешься на них поудобнее, чтобы развлечься с другой.
Противно от себя самого, от подобной расчетливости.
Ведь это удар ниже пояса, да? Но прости, дружище…
Свою женщину я тебе просто так не отдам.
***
— Каплун, что у нас по экспертизе!
— Ипать-копать, Рус! — злится Каплунов, вздрогнувший от неожиданности. — Я по телефону разговариваю, не заметно?
— Заметно, но.…
Каплунов косится на меня с тяжелым вздохом и говорит собеседнику:
— Перезвоню, — потом смотрит на меня. — Что у тебя? Подгорает?
— Ты не понимаешь. Мне нужно как можно скорее раскидаться с этими делами.
— Чтобы что? Просто галочку «завершено» поставить? Для вида отмазаться? Или как? Если до самого донышка эту зловонную кучу навоза раскидать хочешь, придется набраться терпения. Копаем.
— Быстрее никак, а? — спрашиваю с надеждой.
— Быстрее только кошки родятся. Куда спешишь?
— Пока я здесь, мою жену… кадрят!
По лицу Каплунова эмоций не прочитать.
— Тимур, — объясняю.
Жду, что Каплунов возмутится, но он и бровью не повел.
— Тут как бы плюс на минус, Рус. Это срабатывает.
— Какой ещё плюс на минус, ты о чем?
Каплунов трет щеку, выбритую до синевы и заявляет мне:
— Утешиться! Ему после гибели жены, ей — отомстить за измену мужа.
— Я ей не… — начинаю, оборвав себя. — Да двадцать с лихуем лет назад это было! Неужели у измен нет срока давности?!
— Это у нас, в реалиях права, есть срок давности преступлений, а у женщин за измены, знаешь… Как за предательство Родины, как у военных преступлений, срока давности нет.
— Твою же мать! Я должен быть там. Должен!
— Так лети. Тебя никто не держит.
— Как никто?! А дела? Дело это… Как я могу бросить все без контроля.
— Я с тебя худею, Рус. Ты тут сам расследуешь, что ли? Непосредственное участие принимаешь? Или просто руку на пульсе держишь? Иллюзию контроля — не есть контроль… Здесь ты ничего не решишь, просто дождаться результатов экспертиз и допроса. Иллюзия контроля — не есть контроль.
Каплунов хлопает меня по плечу.
— И если уж быть честным, то поздновато ты все контролировать схватился, Рус. Надо было свой член, прежде всего, контролировать, и жажду закрыть дыру от потери, в том числе.
— Ты самый умный? Или безгрешный, что ли?!
— Нет. Я не безгрешен, конечно. У каждого свои проступки, Руслан. Но конкретно сейчас ты не прав, подпинывая меня и моих людей под зад. Мы делаем свою работу. Учитывая, что ты для меня не чужой человек, я тебе со всей ответственностью и честностью офицера заявляю, что делом занимаются лучшие из моих людей, и они делают все возможное. Дай нам заняться своим делом, а ты… Займись, чем душе угодно, только не путайся под ногами, ради всего святого.
Сказал, как будто отчитали меня.
— Извини, дружище. Я весь на нервах, — признаюсь.
— Понимаю. Сам бы кипишевал на твоем месте.
***
Перелет выходит долгим и изнурительным. С пересадками, переполненными залами ожидания и капризными соседями…
Вымотавшийся.
Усталый.
Злой…
Больше всего мне хочется завалиться на кровать и немного поспать, но вместо этого я заправляюсь крепким кофе и мчу к жене.
Только для того, чтобы застать ее, выходящей из отеля, в красивом, легком платье красного цвета.
С маленькой сумочкой в руках и настроением, которое ясно читается: она настроена провести вечер с мужчиной.
— Что ты здесь делаешь?!
— Прилетел за тобой.
В глазах жены мелькает
