Жена поневоле - Нинель Лав
Стас еле поспевал за «объектом» и, догнав ее около выхода, уже не отпускал ни на шаг.
На улице шел дождь. Унылый, противный, моросящий — настоящий, осенний дождь.
Кира остановилась на крыльце под козырьком и выставила ладошку под холодные капли.
«Скоро осень, за окнами август. От дождя потемнели кусты…»
Телохранитель открыл огромный зонт, и они рядышком пошли к машине.
«— Скоро девочки приезжают… — думала Кира, пристраивая больную ногу на сиденье. — Надо будет им все рассказать и про Вячеслава Львовича, и про Шубина и Дмитрия Викторовича, и про конюшню, про новую квартиру и про машину… Как они отнесутся к таким «новостям» и «переменам»?»
Подумав еще немного о своих дочерях и о том, когда им лучше рассказать обо все случившемся: до школы, чтобы успели успокоиться, или после начала занятий, когда будут загружены «по полной программе» — решила после школы: встреча с друзьями, рассказы, впечатления, занятия, домашка, а тут она — трах, бах — я вышла замуж за дядьку, которого видела пару-тройку раз и который сидит в тюрьме за убийство… Вот это подарок на первое сентября! Мысли плавно перетекли на убийство, потом и на жертву…
О своем обещании девочке-призраку Кира не забыла — купила Барби в красивом свадебном платье и Кена в черном костюме, в белой рубашке и с бабочкой в красивой подарочной коробке. Глядя на «подарок», Кира позвонила Федину и попросила его о встречи: срочно и «с глазу на глаз».
Они встретились в сквере недалеко от Следственного комитета и скрылись от редких прохожих под огромным черным зонтом. Телохранитель шел сзади и из-под зонта «обозревал» окрестности.
Понимая, как глупо это будет выглядеть, Кира все-таки не смогла промолчать.
— Сегодня ночью… мне приснился сон… — неуверенно начала она.
— Сон? Вы оторвали меня от работы, чтобы рассказать какой вам приснился сон? — Федин был не доволен, что ему мешают сосредоточиться, сидя за столом, он рисовал свою любимую ромашку и «цветочек» не вырисовывался.
— Мне приснилась… эта девочка, — Федин снова хотел возразить, но Кира резко его остановила. — Да не перебивайте вы меня! Я сама понимаю, как это выглядит со стороны! И чем быстрее я закончу, тем быстрее вы пойдете на свою работу.
Федин молча кивнул головой: спорить с женщиной — себе дороже, и Кира продолжила:
— Она плакала…Я спросила: «Тебе больно?», она сказала: «Нет, обидно. Я ехала, ехала к папе, заснула и не проснулась». Еще она говорила про какую-то женщину, с которой ехала к папе и которая ей обещала куклу и телефон подарить. Вот вроде и все… Она говорила еще про какую-то женщину, которая скоро умрет и у которой больное сердце… но, думаю, эта информация нашего дела не касается.
«— Как у Тони, — подумал Федин и постарался прогнать дурные мысли».
— Это все?
— Все! Но, Константин, прошу отнестись к этой информации серьезно. Я не видела девочку, но та из сна — худенькая, бледненькая с двумя косичками ниже плеч, и разными резиночками на светлых волосах — с розовой и желтой.
Не желая больше продолжать разговор, Кира вынырнула из-под зонта Федина и пристроилась под зонт Стаса, взяв того под ручку — ни дать ни взять влюбленная парочка.
Старший следователь, приподняв зонт, удивленно смотрел в след удаляющейся женщины — нет, не понять ему женщин, он спешил к ней, думая, что получит новую информацию по делу, а она рассказала ему свой сон, нет, не понять — даже и пытаться не стоит.
Но к рассказу о сне он прислушался, и его любимая «ромашка» начала потихоньку вырисовываться.
Дождь уже не просто мороси и походил на осенний дождичек, он лил, как из ведра, и не собирался останавливаться. К дождю прибавились гром с молнией, что очень нехарактерно для затяжного дождя.
В машине было тепло, а главное, сухо — ноги Кира, конечно же, промочила. Она скинула промокшие балетки и включила кондиционер, направив горячий воздух на балетки и замерзшие ноги.
Но дела надо было делать, не смотря, ни на что. Она позвонила следователю Знаменскому, предупредила о цели своего визита, но следователь от встречи отказался, ссылаясь на свою занятость — через пару дней он ей сам позвонит и пригласит на «беседу». Кира согласилась подождать — видно, Борис Яковлевич так и не смог договориться с ним о цене за свидание.
— Поехали домой, — решила она отменить все дела, мечтая о горячем чае и горячей ванне.
Телефонный звонок Николая резко изменил ее планы.
— Кира Дмитриевна, тут к вам Лаврентий Палыч приезжал, все в дом рвался, а ребята из «Панциря» его даже на участок не пустили, — хохотнул Николай. — Так он нас всех уволить грозился! А Женька, ой, простите, Евгений Краснов его послал и сказал, что без хозяйки ему в доме делать нечего! Вот вы приедете, захотите с ним поговорить, тогда они его и пропустят, а не захотите — не пропустят.
— Все правильно, Николай — нечего посторонним людям по дому шастать, а Евгению особая благодарность — за бдительность.
— Пожалуйста, отвезите меня в офис Вячеслава Львовича. Мне надо поговорить с Лаврентием Павловичем, — убирая телефон в сумку, попросила Кира водителя и отвернулась к окну — она старалась не смотреть на людей, когда ее обуревали сомнения и эмоции, старалась скрыть от них свои чувства, чтобы не быть перед ними беззащитной, без стальных доспехов и опущенного забрала, не показывать свои слабости.
Кира не любила скандалов, выяснений отношений с взаимными упреками и обвинениями, избегала их и терпела до последнего, считая, что если человек сам не понимает, как его поступки задевают или отражаются на окружающих его людях, то вряд ли он услышит обращенные к нему слова и изменится. Нет, она в это не верила, но иногда приходилось быть жесткой и «давать нахалам по рукам», защищая себя, свою собственность и интересы своих близких.
Сейчас наступил такой момент — она должна показать характер: не позволить Лаврентию Павловичу в отсутствие хозяев приезжать в дом, раздавать обещания от имени Бурмистрова, строить козни за ее спиной. Придется поставить его на место, сунув ему в нос свидетельство о браке, договор о доверительном управлении собственностью и брачный договор!
Нет, все-таки она правильно сделала, что не стала обсуждать с этим фальшивым человеком свои планы — раз он с такой легкостью меняет интонации своего голоса, подстраиваясь к обстоятельствам, то вполне возможно он с такой же легкостью меняет и друзей!
А двуличных людей
