Даже если ты уйдешь (СИ) - Лия Султан
— Тебя это напрягает? — спросила Эсми.
— Не то чтобы напрягает, но ты пойми, она — моя девочка. А тут я узнаю, что у нее появился друг, который дарит ей эклеры. Она ведь так мне и не призналась. Я ждал-ждал все выходные — ничего.
— Послушай, — Эсмигюль подалась вперед, — это нормально для девочки. Они лучше скажут об этом маме, тёте, но не отцу. Считай, что она бережет твои нервы. И потом, что может случиться в пятнадцать?
— Любовь может случится, — вздохнул Муслим.
— А ты будешь против? Если мой Руфат и твоя Лейли будут дружить? У вас есть на это какие-то ограничения?
— Нет. Я не буду против, потому что он — твой сын. А по поводу ограничений, — он ненадолго задумался. — Я не хочу ее ограничивать и запрещать. У меня перед глазами есть пример ее мамы, которой крылья подрезали в юности. Я не враг своему ребенку.
Ей так понравились его слова, уверенность, сила духа, отцовская любовь. Всё в нем с каждой новой встречей восхищало. Эсми уже не смотрела на людей, тем более, мужчин, сквозь розовые очки. Она оценивала трезво. Но за десять лет Муслим стал первым, с кем она пошла на свидание. Первым, кто подобрал нужный ключ и завел ее сердце.
Было уже за полночь, а она думала о нем, вспоминая и смакуя второе свидание, во время которого они не могли наговориться, понимая, как много между ними общего и как им хорошо вдвоем. Прикрыв веки и склонив голову набок, Эсми прошлась пальцами по онемевшим губам и шее, которая местами все еще горела от его поцелуев. Мозг правильно считал информацию, отправив сигнал в центр женской Вселенной. А там уже вовсю теплело, просыпался спящий вулкан. Сегодня Эсми позволила Муслиму чуть больше, чем в пятницу, и подумала: “Интересно, как долго мы еще продержимся?”
День за днем симпатия ее росла, преобразовываясь в нечто большее. Их тайный роман длился уже три недели. Они как шпионы договаривались встретиться то в обеденный перерыв, то вечером ненадолго. И каждый раз радость встречи сменялась горечью расставания. Теперь она уже не стесняясь, сама обнимала его, прижималась к крепкой груди и вдыхала его запах. Он пах лекарствами, а ей почему-то нравилось. И млела она от того, как мужчина нежно касался губами ее лба и кончика носа, как отводил волосы от лица, когда хотел поцеловать. Таяла, укрытая сильными руками, покрытых темными волосами и выпуклыми дорожками вен. Вот как сейчас, в эту минуту, когда снова прощались в пустынном сквере рядом с кафе. Стояли обнявшись, как одно целое, не в силах расстаться.
— Эсми, — позвал ее Муслим, когда она закрыв глаза, наслаждалась моментом.
— Я тебя люблю.
Повернув голову, она посмотрела на него затуманенным взором и ответила:
— Я тебя тоже люблю.
Мужчина не смог сдержать улыбки и первым порывом было стиснуть ее в объятиях и не отпускать больше никогда. Но вместо этого он коснулся рукой ее щеки, погладил большим пальцем и спросил:
— Поехали ко мне?
— Но у тебя же пациенты.
Он шумно выдохнул, от того, что она не отказала категорически. И это была первая победа.
— Я попросил освободить мне сегодня день после обеда.
Эсми сощурилась и сложила губы в трубочку.
— Все спланировал?
— И даже в кафе недалеко от дома повёл, — усмехнулся он.
— А если бы я отказалась?
— Я бы тебя украл.
Эсми потянулась к его шее, оставила короткий поцелуй на жесткой щетине, от которого его повело еще сильнее, и прошептала в ухо:
— Поехали.
Глава 21. Люби
— Ты не мог бы задернуть шторы?
В октябре резко потеплело, бабье лето вступило ненадолго в свои права, позволив насладиться последними солнечными днями перед промозглым, хмурым ноябрем. Солнце ярко светило в большое окно, и Эсмигюль застеснялась и немного запаниковала. Согласившись на эту авантюру, она только сейчас поняла, что всё подзабыла, хотя Вика и говорила, что “это” похоже на езду на велосипеде: как сядешь, сразу все вспомнишь.
— Конечно.
Муслим подошел к окну и вытянул к центру сначала одну плотную серую портьеру, затем — другую.
— Так лучше? — повернувшись, спросил он.
— Намного, — выдохнула Эсми, окинув взглядом полутемную спальню. Настоящую мужскую, строгую, без финтифлюшек и всякой женской мелочи. Шкаф, двуспальная кровать, две тумбочки, настенный турник и беговая дорожка. — Занимаешься?
— С утра, — покосился он на свои спортивные снаряды. — Нет времени ходить в зал.
— И у меня, — поджала губы Эсми, впившись пальцами правой руки в локоть левой. Сегодня она снова была в платье — том трикотажном, облегающем, в котором однажды пришла к нему на прием. — Хорошая квартира, — похвалила она, пробежавшись глазами по потолку. — И ремонт классный.
— Спасибо, — усмехнулся мужчина и подошел к гостье. — Передумала?
Посмотрев в ее глаза, Муслим положил шершавую ладонь на ее пылающую щеку, а она потерлась о нее и закрыла глаза от того, что ей стало очень приятно и тепло.
— Нет, не передумала, — веки ее были прикрыты, длинные ресницы дрожали, как и она сама. — Но хочу тебя предупредить сразу, чтоб никаких обид, она открыла глаза. — Я была только с мужем. Бывшим. И за десять лет развода больше ни с кем. Я плохо помню, что и как надо делать. Поэтому не обессудь.
Эсми нахмурилась, потому что Муслим долго ничего не ответил, но посмотрел на нее странно — потемневшим, острым, искрящимся взглядом. Казалось, поднеси к нему зажженную спичку — взорвется.
— Ты что? — вполголоса и сипло спросила она.
— Я думал, таких, как ты больше нет, — прохрипел он, и прежде, чем она что-то ответила, притянул к себе и поцеловал пылко, яростно и долго, не давая вздохнуть, круша все бетонные стены, которая она вокруг себя воздвигла.
Эсми ответила, обвила его шею руками, после — прошлась пальчиками по волосам на затылке, медленно, но верно пробуждая в нем зверя. Ласкового и нежного. Воздух в комнате за считанные секунды стал раскаленным и пьянящим, когда она сжала тонкую ткань его синего пуловера и еле слышно простонала, теряя равновесие.
— Ты что? — озадаченно спросил Муслим.
— Голова закружилась, — улыбнулась Эсмигюль. — Воздуха не хватает.
— Давай отложим.
— Нет, — она погладила его по черной щетине. — Я пока просто посижу.
Опустившись на край кровати, она положила руки на колени, закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. В это время Муслим приоткрыл окно, впустив в спальню свежий воздух, а затем сел рядом с ней и дождался, пока она
