Сулейман. Я выбрал тебя (СИ) - Беж Рина

– Ты со мной или убегаешь? – интересуюсь у парня, по какому-то поводу вышедшего в фойе.

– Теперь точно с тобой, – задорно лыбится Соколов. – Я же спать спокойно не буду, пока не узнаю от тебя и о тебе все последние новости. Потому после мероприятия идем в кафе, и это не обсуждается.

***

– Да ладно? Марь Дмитриевна, реально Сулик? – хмыкает удивленно-весело Соколов средний, когда понимает, на кого смотрю я, и кто смотрит на меня.

Мой невозможный кошмар из прошлого под веселые вопли ведущего эффектно и неторопливо появляется в зале, а дойдя до ринга, скидывает капюшон, а потом и халат.

– Сулиииик!!!

– Давай, брата-а-ан!!!!! Порви всех!!!!!

Свист, визг и вопли толпы, среди которой нахожусь, как селедка в бочке, оглушают, заставляют вжать голову в плечи и скривиться.

Бедные мои барабанные перепонки. Прикрываю правое ухо пальцами, чтобы вконец не оглохнуть от какого-то не в меру активного оруна сбоку.

– Сулик что? – интересуюсь, включая непонимайку, когда становится возможным продолжить разговор.

– Твой парень, что же еще?

Кривлю моську, а-ля «шутишь что ли?», и отрицательно качаю головой. Однако, Пашка отказывается верить.

– Да брось! Я тебя отлично знаю, ради левого чувака ты бы в это «злачное» место по собственной воле ни за что не пришла.

– Самый умный, да? – хмыкаю.

– Не без этого, – и не собирается отказываться от похвалы рослый подхалим.

– Он – просто старый знакомый, не придумывай ничего лишнего, – шиплю, делая моську плугом.

Тем более, даже не вру.

И нечего на меня так пялиться, добавляю мысленно, стараясь сдержать улыбку и не заржать. Ну невозможно по-другому на Соколова реагировать. Да и вижу же, что он слегка ошалевает от понимания, по какой причине я тут.

Ну да, сама тоже в шоке.

Дурында, она и в Африке дурында.

Что уж поделаешь?

– Ой, врешь, Марь Дмитриевна, – продолжает стебаться Павел Егорович, прищуриваясь, – ни разу он тебе не знакомый. Ну, или ты ему. Так на чужих баб... сорри, девушек не смотрят.

– Как? – свожу брови вместе.

– А так, будто сожрать хотят или спрятать ото всех. И вообще, мне от твоего… э-э-э… старого не прилетит по маковке, что я рядом стою? А-то, кажись, у меня в одном месте подгорать начинает, – указывает глазами в сторону ринга ерничающий плут.

Перевожу взгляд в нужном направлении и сглатываю. Султанов, игнорируя абсолютно всех, раскачивается на носках и смотрит в нашу сторону.

На меня.

– Привет, – медленно выговариваю одними губами, решая не дрейфить и поздороваться первой, и, не удержавшись, добавляю, – удачи.

Кивком Сулейман показывает, что услышал, а в следующую минуту уголки его губ дергаются в чуть заметной улыбке, сразу смягчая и преображая резкие черты лица.

И я не могу не ответить.

– Вау, вот это жаришка, мне срочно нужен кондиционер, – присвистывает стоящий рядом Соколов.

Я же с трудом разрываю зрительный контакт с Султановым и предупреждающе грожу кулаком ни в меру разговорившемуся другу:

– Сейчас как дам подзатыльник, так всю дурь на раз выбью. И язык укорочу, если не умолкнешь. Поверь на слово, Саныч мне за это только спасибо скажет.

– И премию выпишет, – ржет почти двухметровая зараза. – Хорош угрожать, язвочка. Лучше посмотри, с каким бугаем твоему парню придется драться. Же-е-есть. Он же монстр. Порвет Сулика и не заметит.

– Что?

Резко оборачиваюсь, чтобы своими глазами увидеть страшилу, которого, заливаясь соловьем, представляет ведущий, и слышу тихий смех Соколова над ухом.

– А то старый знакомый, старый знакомый. Эх, Марь Дмитриевна. Ну, раз не умеешь врать, голубушка, так и не берись.

– Убью, студент, но позже, – обещаю, скрестив руки на груди, и, игнорируя все его последующие слова, сосредотачиваюсь на ринге.

А туда действительно выходит громила, демонстративно разминающий запястья и шею так, что слышатся четкие щелчки. Или это мое буйное воображение уже рисует дикие картины, как под ударами кулаков-молотов трещат и ломаются кости, и лопается кожа на лице?

Бр-рррр!

– Боже мой, боже мой, боже мой, – бубню под нос, наблюдая, как бойцы сходятся в первом раунде, и прикусываю губу до боли, фиксируя остекленевшими глазами пробные обмены атаками. – Ты обещал драться хорошо. Ты обещал драться хорошо, – твержу, как мантру, одно и то же предложение, стараясь вложить его в голову Султанову.

А то фиг его знает, вдруг он уже подзабыл?

С силой сжимаю кулаки и вдавливаю ногти в кожу ладоней, чем причиняю себе боль, но это помогает хоть немного держаться в норме и не трястись, как зайцу, потому что, на мой взгляд, оба бойца одинаково сильны, серьезны, собраны и хорошо профессионально подготовлены.

– Давай, Сулик, мочи его, – оглушает новая порция воплей от болельщиков, когда последняя серия ударов Султанова достигает цели, заставляя соперника отступить.

Синий боец, встряхивает головой, группируется и начинает контратаковать, но мой личный кошмар, пританцовывая и мастерски маневрируя, ускользает в сторону. И как только противник, подчиняясь логике, следует за ним, резко наскакивает и наносит быстрый прямой удар в челюсть.

– Ёж твою налево, нокаут, – выдыхает Соколов в на секунду притихшем зале, а потом начинается светопреставление.

Фанаты и болельщики во всю свистят и улюлюкают, хлопают в ладоши и топают ногами. Рефери проверяет синего бойца, а Султанов уходит в свой угол, дожидаясь решения судей.

Я же не свожу с него глаз. И он словно чувствует, поворачивается и глядит в ответ.

– Как обещал, – читаю по его губам.

И улыбаюсь, как дурочка.

Не обманул.

Не рисковал и не красовался на публику. Только дрался.

– Победа, – выкрикивают сразу несколько человек, замечая жест рефери.

И трибуны снова ликуют, что естественно, ведь местных здесь намного больше, чем приезжих. Оттого и поддержка ни в пример громче и масштабнее.

– Ну что, подруга, пойдешь поздравлять своего чемпиона? – подкалывает сбоку Соколов средний, легонько толкая локтем в бок.

Поворачиваюсь к нему, чтобы ответить. И зависаю, потому что не знаю, что сказать. Такую ситуацию даже мысленно не рассматривала. И что делать дальше, не представляю.

Но Пашка отчего-то вдруг начинает хмуриться, глядя мне за спину.

– Маааш…– тянет он удивленно.

И я помимо воли напрягаюсь, потому что парень впервые называет меня только по имени.

Кручусь, чтобы понять, что его так удивило, и наблюдаю, как по соседнему проходу к уже спустившемуся в зал Сулейману, чуть прихрамывая, подбегает малышка.

Девчушка лет двух или чуть постарше широко улыбается, глядя на мужчину, и протягивает к нему руки. А по ее губам я отчетливо читаю слово: «Папа».

Султанов буквально расцветает, подхватывает темноволосую, как и он, кнопку на руки и крепко ее обнимает, целуя в щеки. Следом же за малышкой неторопливо идет светловолосая нимфа в прекрасно подчеркивающем ее худенькую фигурку вязанном платье. И последнее совершенно не скрывает заметно округлый животик.

– Вот это страсти, – звонко выдает Ниночка, непонятно откуда нарисовавшаяся рядом. – А я и не знала, что Султанов у нас женат.

Вздрагиваю и оборачиваюсь, чтобы услышать продолжение…

– Грешным делом думала, что он тебе глазки строил.

Коллега смотрит на меня хитровато-изучающим взглядом, но я лишь пожимаю плечами и отрицательно качаю головой.

– Ошиблась, Нина, я приходила только чтобы встретиться с Павлом. И, кстати, мне уже пора, – киваю любопытной «Варваре» и разворачиваюсь к выходу. – Счастливо оставаться.

Произношу вроде как Степановой, а заодно желаю того же и Султанову.

Рано я поверила его словам.

Ох, рано.

Эх, Машка, как была умной, но дурой, так и осталась. Ничему жизнь не учит. Костерю себя почем зря, пока продвигаюсь к выходу.

– Марь Дмитриевна, погоди! Ты меня забыла, – несется вслед жалобный вопль Соколова среднего, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как парень улепетывает от уже протянувшей к нему загребущие лапки Степановой.