В твоем плену - Лия Роач
Ну чего опять-то, а? Вроде, сидели тихо-мирно, как нормальные люди, по душам разговаривали, а этот… бойскаут, блин!
- Да, сейчас пойду. Спокойной ночи.
Тихим эхом повторив за мной и пряча глаза, она уходит в спальню.
Я провожаю ее жадным взглядом.
Но о сне даже не мечтаю. Наливаю себе новую порцию, уже не мельча и не разбавляя, и снова прикладываю толстое стекло к губам. Чтобы сегодня уснуть, мне однозначно нужно напиться, иначе так и проваляюсь до утра с взведенным, готовым к бою орудием.
Я пью, не торопясь, уже третий бокал, но так нужное мне сейчас состояние хоть какого-нибудь опьянения, не наступает. Как не проходит и сильнейшее возбуждение. Что за черт, а?!
Я даже не сопротивляюсь посетившей меня идиотской мысли проверить: а вдруг Хэвен тоже не спит.
Додумывать мысль, отвечать самому себе на вопрос: ну если и не спит, то что? - я не утруждаюсь, чтобы не провоцировать свое и так неуемное воображение, и просто встаю с кресла. Передумать в мои планы не входит.
И не только в мои.
Центр управления мной давно переехал из головы сильно ниже.
"Я лишь посмотрю и все", убеждаю себя в нормальности своего острого приступа любопытства.
Осторожно отодвигаю дверь и, замерев ненадолго, протискиваюсь в узкую щель.
В комнате темно, но я давно сижу без света, поэтому глаза привыкли.
Хэвен все же спит.
Разочарование во мне поднимается быстро, как столбик термометра в куске пережаренного мяса. Хотя на что я надеялся - что она, как и я, мучается от желания или - еще лучше - ласкает себя, чтобы снять напряжение?
Описанная картинка немедленно отзывается болью в паху. Я едва сдерживаю стон.
Но выйти ума не хватает. Наоборот, подхожу ближе к кровати.
Хэвен лежит на дальнем краю, на животе, наглухо укутанная легким одеялом. Обойдя высокую кровать и встав рядом, вижу - нет, не наглухо, одна нога высунулась из пухового кокона. Ее острое колено торчит прямо на уровне моей ладони, и я просто не могу отказать себе в желании коснуться его.
Дотрагиваюсь кончиками пальцев бережно, невесомо и бросаю быстрый взгляд на лицо - не чувствует. Смелею и веду рукой вверх по бедру, под одеяло.
Легкий стон.
Отдергиваю руку.
Послышалось?..
Сердце, и без того стучавшее на повышенных оборотах, разгоняется до своего максимума. Пульс шкалит, и в нем, вопреки ожиданиям, тонет робкий голосок разума.
Чувствую себя гребаным сталкером, но не могу остановиться. Не. Могу. От нее. Отойти.
Закрываю глаза, чтобы перестать видеть ее и, может, хоть тогда найти в себе силы убраться отсюда. Но нет. Отключение органа зрения играет со мной злую шутку - сразу активируется обоняние.
Её чумовой, без обычно перешибаемых сильных нот парфюма, запах окончательно сносит мне крышу.
Это преступление так пахнуть. Соблазнительно. Пронзительно. Кайфово.
Ее запах проникает в меня, вызывает головокружение. Не отдавая себе отчета, подаюсь вперед и зарываюсь носом в её неуловимо пахнущие шампунем волосы.
С трудом оторвав себя от нее, откидываю прядь каштановых волос, открывая ушко. И это самое сексуальное из всего, что я когда-либо видел. Нежное, розовое, беззащитное. Меня несет.
Захватываю мочку двумя пальцами и ласкаю ее, едва сдерживаясь, чтобы не приложиться к ней губами. Она так офигенно пахнет, можно представить, какая улетная она на вкус.
Видимо, я увлекаюсь, потому что Хэвен снова стонет и переворачивается, чудом не задев мое лицо носом. Отстраняюсь и мысленно матерюсь. Смачно, по-русски.
Вот от чего я пьянею. Не от вискаря.
Ночная майка почти ничего не скрывает, наоборот, лишь подстегивает воображение. Под рок-аккомпанемент бешеного пульса я пожираю взглядом округлые холмики грудей с дерзко торчащими сосками. Рука сама тянется на их призыв и зависает в полусантиметре.
"Нельзя, нельзя, нельзя", выстукивает пульс в голове и в ушах, но я его игнорирую.
Гоню себя от нее пинками, но не двигаюсь с места.
Опустив ладонь, накрываю вожделенную грудь, чуть сжимаю и сам едва не стону от охренительных ощущений. Хэвен чуть выгибается под моей рукой, чуть подается вперед, и я вновь трусливо отдергиваю руку. Мне бы бежать, но я жду, когда она снова расслабится. И вновь возвращаюсь туда, куда получил несанкционированный доступ.
Указательным пальцем обвожу твердый сосок, отчаянно желая лизнуть его, обхватить губами, сжать зубами… А еще лучше лечь рядом и целоваться до одури. Или сразу сверху и позволить себе все, о чем мечтал и даже больше. Много больше.
От одной мысли в глазах темнеет, в паху сочится, а тормоза отказывают.
И я примагничиваюсь губами к ее груди.
Хэвен издает протяжный, запредельно возбуждающий стон и садится в кровати.
Я распластываюсь на полу, мысленно молясь: "Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста".
И даже сам не знаю, чего больше хочу - чтобы она обнаружила меня, с мизерным шансом на продолжение, или нет. С чуть более реальным шансом на продолжение когда-нибудь.
Не могу видеть, что она делает, но по шороху понимаю, что вертит головой и совершает какие-то манипуляции с одеялом. Только бы не заметила приоткрытую дверь.
- Фак, опять этот сон, - разочарованно стонет и, видимо, падает на кровать.
"Опять?!" думаю озадаченно, хотя мне следует думать о том, как бы удрать незамеченным.
Хэвен больше не шевелится и не издает никаких звуков, но я еще долго лежу ковриком у ее постели - на всякий.
А потом еще долго лежу на своем диване, но в итоге все же засыпаю.
Глава 18 Тирамису
Хэвен
- Ну что, готов? - оборачиваюсь на заметно побледневшего Сойера и торопливо подношу перчатку к носу, чтобы скрыть улыбку.
Я обещала ему не смеяться.
Но удержаться очень трудно - его явный, совершенно не наигранный испуг выглядит очень забавно. А то, какой мертвой хваткой он вцепился в палки, будто они его спасут от падения, и вовсе комично.
- Нет, - отрезает он, глядя не на меня, а перед собой, на склон, кстати, почти совсем пологий. - И все еще не понимаю, зачем мне спускаться вместе с тобой с этой горы…
- Это учебная горка, для новичков.
- Окей, с этой горки, рискуя сломать себе шею.
- Нужно очень постараться, чтобы сломать шею или хотя бы лыжу на этой простейшей трассе. А на вопрос зачем ответ очевиден - чтобы сопровождать меня. Везде и всюду. Разве не такое
