История третья. Так не бывает - Женя Сергеева
— Да, мы слышали. как он помогал. — Глеба аж перекосило. — Наверное, после такого на остальных мужиков и смотреть не захочешь.
Я подавилась и выплюнула кофе на стол. Что за детский лепет?
— Глеб, в тебе подросток поселился? Это что за… Черт. У него такой большой член, что даже ты завидуешь?
— А то ты не заметила… — Проворчал Глеб, отводя глаза.
— Не заметила. Он все делал пальцами. Они у него тоже ничего.
— Вот и замечательно. — Мне показалось или Глеб несколько взбодрился? — Значит, первые несколько дней он подежурит с тобой, раз никакого особого отвращения ты к нему не испытываешь.
— Глеб, что за цирк? Кстати, я еще не до конца уверена, что подарочек не от тебя. Цвет один в один. Мои любимые конфеты…
— Лен, вот откуда мне знать какие конфеты ты любишь? Я пока что точно уяснил, судя по содержимому одного из ящиков, что ты любишь доминировать и иметь мужиков в задницу. А еще у тебя гипертрофированное чувство заботы, опеки или как там правильно!
— Это не мои игрушки! Ты рылся в моих вещах!? Да как ты вообще посмел?! А георгины, откуда-то же про них узнал?!
— Скучно было, вот и рылся. А георгины — это совпадение и не больше. Почему-то решил, что они тебе подойдут. — Глеб нервно взлохматил волосы, насколько это было возможно с его стрижкой. Судя по привычке, они когда-то были гораздо длиннее.
— Скучно, ах тебе скучно…
Выплеск злой энергии, в виде раздражения, офигевания и злости, случился внезапно, как в лучших традициях ПМС.
Запустив в подлеца чашкой, кинулась его душить прям через стол, опрокидывая все на своем пути.
Глеб не успел перехватить одновременно чашку с кофе, чтоб не перевернулась на него и мои руки. Левой я все-таки успела вцепиться в шею подлеца.
Не знаю чем бы закончилась эта некрасивая сцена, если бы меня не перехватили сзади, прижимая тяжелым телом к столу и одновременно отрывая мою руку от начинающего наливаться гневом Глеба.
— А почему на нас нет белья? — Я застыла. Рокочущий голос над ухом заставил запунцоветь от стыда. Поза: я на столе — сзади ко мне приживаются всеми выпуклостями, была настолько неоднозначной, что… Меня начало тошнить. Барахтаясь и прижимая руки ко рту, кое-как вывернулась из-под тела и метнулась прытким кабанчиком в ванную. Кофе не успел перевариться, добавляя желчи горечи и пряностей.
Тяжело дыша, откинула волосы и вытерла рот. Кафель холодил попу и спину. Подниматься и выходить не хотелось, так бы и издохнуть здесь. А еще лучше — память потерять.
— Держи, — перед глазами появилась чашка от которой исходил приятный аромат лимона.
Напротив меня на корточках сидел писклявый.
— Чего смотришь, пей давай. Тошноту снимет.
— Не снимет… — Тихо пробормотала я, прикладываясь к чашке.
— Это почему? — Мужчина рассматривал меня, как говорящую зверушку. Сам ты обезьяна, блин.
— Меня от мужских прикосновений тошнить начинает. исключительно.
Писклявый нахмурился и взгляд его превратился в серьезный и испытывающий.
— Это ты так шутишь?
— Какие уж шутки… Как почувствовала, что ты ко мне прижимаешься, так и все..
— Охуеть просто.. — Мужчина резко поднялся и вышел из ванной комнаты, оставляя меня наедине со своими мыслями и с чашкой воды с лимоном.
Когда я привела себя в порядок, оделась и вышла на кухню, мужчины уже успели соорудить завтрако-обед и с удовольствием его наминали. Мое появление внесло некоторое напряжение в их слаженную компанию. Разговоры стихли, мне налили, как ни странно, супа, и оба сели так, чтобы оказаться как можно дальше от меня вдоль стола.
Ощущая себя в зоне комфорта, понюхала суп. Обычный, куриный, он пах одуряюще.
— Спасибо, это кто готовил?
Глеб, не прекращая орудовать ложкой, молча ею же указал на писклявого.
— Может познакомимся? — несмело предложила темноволосому мужчине с серыми, как туманное утро глазами. Очень светло-серыми. Выпуклые немного, они выглядели практически потусторонне. Удивительно, что я раньше не обратила на них внимание.
Писклявый очень серьезно на меня посмотрел и произнес коротко:
— Тим.
Больше за все время обеда не произнесли ни слова, впрочем, к разговорам никто и не стремился. Сыто выдохнув, решила собрать посуду и помыть, пока не закисла.
— Лена, мы решили, что раз у тебя такое отвращение, — Глеб замялся, — к мужчинам. То лучше нам с тобой не оставаться. Но ты будешь под присмотром, не беспокойся. Больше тебя в обиду не дадим.
— Ага. — Поддакнула я для проформы. Можно подумать, если бы они решили втроем у меня прописаться, кто-то посчитался бы с моим мнением. Но все равно осталась благодарна, что не стали настаивать. Да и, если так подумать, — самая сильная обида как раз от них. Сами от себя защищать будут?
Мужчины попрощались и ушли. А я домыла посуду и пошла искать свой телефон, Иринка, наверное, уже вся извелась.
— Ты где и почему трубку не берешь? — Голос Ирины был зол, непривычно зол.
— Я дома, Ир, вчера зашла в гости к соседу и то ли мы съели что-то не то, то ли еще в столовой, помнишь, мне котлета сразу не понравилась? В общем, мне стало плохо, я напилась лекарств и вырубилась, вот только встала. Ты извини, что так с вечеринкой получилось, я правда не специально.
— Получается, ты вчера вечер у соседа провела? — Ну прям нквд.
— Нет, не провела, говорю же — плохо стало. До сих пор тошнит.
— Ну, ладно. — Подруга немного оттаяла. — Но за вечеринку еще должна будешь. — Тебе может принести чего?
— Спасибо, у меня все есть, но если просто зайдешь, я не обижусь, — улыбнулась.
— Я не обещаю, но постараюсь. — Оттаяла в ответ Иринка и попрощалась.
Потянулись долгие часы самокопания и самобичевания. Душа не лежала ни к какому делу. Не хотелось ни убирать, ни стирать, ни гулять, ни готовить… Ни-че-го.
Все больше и больше погружаясь в депрессию, поняла, что еще немного и я реально начну подумывать о суициде. Настолько мерзкие ощущения испытывала после вчерашнего.
