Сломанная марионетка (ЛП) - Джонс Амо

ГЛАВА 17

Я готовлю сэндвич на кухне, когда «Tequila Sunrise» Сайпресс Хилла гремит через док—станцию. закатываю глаза и достаю телефон, пролистывая свой список воспроизведения Spotify. Чертов Нейт, добавляет свою музыку в мой плейлист. Засовываю телефон обратно в карман, сдаюсь и возвращаюсь к своему сэндвичу. Кладу ветчину на хлеб, добавляю немного майонеза, затем помидоры, соус и сыр. Захватывающий ритм застает меня врасплох, и я начинаю покачивать головой в такт. Я немного поторопилась с выводами: эта песня на самом деле довольно хороша.

Откусив большой кусок от сэндвича, я поднимаю глаза на вход в кухню и вижу Нейта, Бишопа, Кэша, Брэнтли и Хантера, которые стоят там и смотрят на меня. Раньше меня пугало, что они почти все время находятся в моем личном пространстве — хотя это не все Короли. Но теперь это почти не вызывает зуда, распространяющегося по моей коже.

— Что? — спрашиваю я, жуя свой сэндвич.

Бишоп качает головой.

— Ничего. Где твой брат?

— Наверху. — Я сглатываю. У меня еще не было возможности поговорить с Дэвилом о тенях. По правде говоря, я немного боюсь. Потому что как только я спрошу его, пути назад уже не будет. Что, если его ответ изменит мое мнение о нем? Я не хочу этого. В моей жизни есть много вещей, на которые я хочу получить ответы, много вещей, которыми готова пожертвовать, чтобы получить эти ответы, но Дэвил — не один из них. Я испытываю сильное чувство чрезмерной заботы, когда дело касается его, что заставляет меня думать... — Я младший близнец или он? — Мысли вслух всегда помогают.

Брэнтли и Кэш заходят на кухню, садятся на барные табуреты.

— Ты старше, — отвечает Кэш, когда понимает, что больше никто не собирается отвечать.

— Так и знала. — Я ухмыляюсь, откусывая еще кусочек.

— Почему? — спрашивает Бишоп, прислонившись к стене.

— Просто интересно.

— Тебе интересно, почему ты так его защищаешь. — Бишоп вырывает слова из моих мыслей, отталкивается от стены и идет на кухню. Он открывает холодильник и достает воду, откручивая крышку. — Он опасен, Мэдисон.

Я закатываю глаза.

— Если ты действительно в это веришь, то почему ты позволил ему быть рядом со мной?

— Ну, мы пытались остановить это, — вмешивается Нейт. — Но мы хорошо поработали.

— И я сказал, что он опасен, — закончил Бишоп. — Я не говорил, что он опасен для тебя.

— Но в первую ночь, когда ты был здесь, он тебе не понравился. Ты почти хотел его убить.

Бишоп смеется, ставя воду на стойку.

— Почти? Когда речь идет обо мне, Мэдисон, нет такого понятия, как «почти». Я не совершаю ошибок, я делаю ходы. Если что-то делаю, можешь не сомневаться, я продумал все до мелочей. Я не сумасшедший. Я расчетлив. И точно знаю, что делаю, когда делаю это, и ты хочешь знать, почему это делает меня худшим из монстров? — Спрашивает он, хотя Бишоп действительно не хочет, чтобы я отвечала, поэтому и молчу — в кои-то веки. — Потому что я снова и снова обдумываю этот поступок в своей голове, и каждый раз спрашиваю себя, правильно ли поступаю? — Он придвигается ближе ко мне, засовывая руки в карманы. — Это всегда «да». Так что нет, Мэдисон. — Парень прислоняется к стойке. — Я никого не «почти» убиваю. Если я хочу их смерти, они будут мертвы. Несмотря ни на что.

От слова «мертвы», прозвучавшего так близко к имени Дэвила, у меня заурчало в животе. Я откладываю свой сэндвич, внезапно потеряв аппетит.

— Очевидно, Принц Чарминг. — Я отмахиваюсь от Бишопа.

Брэнтли смеется.

— Это мило. Но нет, скорее темный рыцарь.

Мой желудок урчит, и я снова беру свой сэндвич, откусывая от него.

— Если бы ты мог воздержаться от причинения вреда моему брату, это было бы здорово.

Бишоп смотрит на меня, его взгляд пронзает мой.

— Если он не причинит тебе вреда — а я не думаю, что он это сделает — тогда договорились.

Мягко открывается входная дверь, Елена и мой отец идут по коридору, оба останавливаются, когда видят собравшихся на кухне.

— Мэдисон, Нейт, — приветствует меня папа.

Моя спина выпрямляется, и я провожу тыльной стороной ладони по своему рту.

— Папа! Привет! — Я прокладываю себе путь к нему. Когда обнимаю его, он напрягается. — Все в порядке? — Мой отец никогда не напрягается при виде меня. Никогда. Он всегда был моей опорой и всегда говорил мне, что происходит, за исключением тех случаев, когда дело касалось Королей.

Отец заставляет себя улыбнуться.

— Все в порядке.

Я смотрю на Елену, а она смотрит на меня, совершенно не обращая внимания на то, что только что произошло между мной и отцом.

— Привет, Мэди. Как прошли твои выходные? — Она смотрит на Нейта. — Подойди и поприветствуй свою маму, пожалуйста. — Нейт отталкивается от стены.

— Конечно, ма. — Он обнимает ее, обхватывая одной рукой за талию и без труда поднимая с пола. Парень целует ее в щеку. — Скучал по тебе.

Елена отстраняется, ущипнув его за щеки.

— У тебя все хорошо, мальчик. Я вижу, ты хорошо заботишься о своей сестре. — Она оглядывается на меня.

— Кстати говоря, — говорю я папе. — Мы можем поговорить?

— Что ты натворил? — спрашивает он Нейта, и я быстро вмешиваюсь.

— Нет, ничего такого. Просто... кое-что. Мы можем поговорить?

Папа кивает, ставя свой чемодан на пол, как раз когда Сэмми входит через парадную дверь, одетая в обычные джинсы и вязаный свитер.

— Извини, я не ждала тебя дома до завтра. — Она поднимает сумку и подмигивает мне. Хм, Сэмми сегодня очень счастлива, но эти вопросы подождут.

Папа жестом показывает в сторону коридора.

— Мой кабинет.

Следуя за ним вниз, я вхожу в его пространство, внезапно заполненное богатой сосной, красной кожей и древними книгами.

Он садится на стул, расстегивает костюм и снимает галстук. Впервые за долгое время я по-настоящему смотрю на отца. Кожа вокруг глаз обвисла больше, чем когда-либо, щетина появилась пару дней назад, а взгляд тяжелый и усталый. Как раз когда я собираюсь сказать ему, чтобы он забыл об этом, не желая усугублять и без того напряженную жизнь, он открывает рот.

— Я понимаю, что тебе есть о чем спросить после того, что случилось в доме Гектора.

Я сглатываю.

— Ну, вообще-то, и да, и нет.

— Как много ты уже знаешь, Мэдисон? — хрипло шепчет он.

Мой гнев немного усиливается.

— Какого черта люди продолжают спрашивать меня об этом? Как будто они пытаются найти барьер, через который не хотят переступать. Опасаясь, что скажут слишком много, но для них нормально говорить слишком мало. Это обманчиво и нечестно.

— Мэдисон, — выдыхает он. — Никто не честен в этом мире. Мне жаль, что ты являешься его частью. Я никогда... мы — твоя мать и я — никогда не хотели, чтобы ты была частью этого мира. Вот почему мы так долго были в бегах. — Он откидывается в кресле.

— Так зачем тогда привозить меня сюда, папа, если ты знал, что я в беде?

Отец делает паузу, проводит указательным пальцем по верхней губе, наблюдая за мной. Наверное, думает о том, стоит ли ему быть честным со мной. Чертовы люди и их честность.

— Потому что... — Он наклоняется вперед, опираясь локтями на стол. — Боже, Мэдисон. У Королей существует естественный порядок вещей. Порядок, который никто не нарушал на протяжении поколений и лет. Роли, которые есть у каждого из нас, и которые были у нас всегда. — Он делает паузу, глядя на меня из-под опущенных век. Он снова выдыхает, но мне кажется, что я уже все поняла.

— Ты хочешь изменить порядок.

Папа смотрит на меня и сужает глаза.

— Да. Но Гектор не должен знать.

Я смотрю на него, присаживаясь на стул напротив меня.

— Что ты имеешь в виду? Так что он думает, зачем ты вернул меня?

Он делает паузу, откидывается назад и опирается локтем на подлокотник. Приходит осознание.

— Подожди. Он думает, что ты вернул меня, чтобы... убить меня?

— Что? — возмущается отец. — Конечно, бл*дь, нет.