Отдай, детка! Ты же старшая! (СИ) - Козырь Фаина

— Значит так, — сказала она, присаживаясь напротив компании, — через пятнадцать минут жду всех внизу у машины, одетых. Вас, Эльвира Александровна, мне велено доставить домой.

Элька вскинула глаза.

— Да! Папенька жаждал передать, что ждет блудную дочь дома с распростертыми объятиями. Елена Артемовна также кивала головой, выказывая свое бурное согласие. Вас, девушки, я подкину до общаги, она, если мне не изменяет память, на Строительной?

Девчонки разом кивнули.

— Хорошо, — добавила Даринка, — тогда я сделаю остановку у парка. А вас, молодой человек, ждет юрфак.

— Пуф…эээ? — издал невразумительный звук Герман.

— Первая пара в восемь, я расписание на сайте уже посмотрела, — и Горянова положила на стол перед удивленным мажорчиком его студенческий билет, двести пятьдесят рублей, пакет с тетрадкой и ручкой и маленьким боксом с бутербродами.

— А откуда у тебя, теть, мой студенческий? Тебя вообще не учили в детстве, что по чужим карманам лазить нехорошо?

— Учили. Только когда в порыве страстей снимаешь штаны, — Даринка сделала многозначительную паузу, — следи, чтобы из них ничего, кроме твоего тщедушного тельца, не выпадало. Ясно? — и она вышла, оставив молодежь в молчании.

— От кому — то с мамкой повезет, — подвёл итог мажорчик, — это ж застрелиться!

Ровно через пятнадцать минут молодежь усаживалась в горяновскую машину. Ехали почти молча, тихое сопение невыспавшихся терпко разбавлялось звуками дорожного радио. Неожиданно перед зданием с банкоматами СБ Горянова остановилась, включила аварийку и выскочила, оставив сидевших ребят в недоумении.

— По классике жанра сейчас в нас должен въехать грузовик и размазать по асфальту, — смачно сообщил мажорчик, вызвав слабые улыбки на лицах сидящих.

Вот никогда не поймешь этих деток. Черный юмор, однако!

Горянова вернулась быстро и, едва открыв дверь, кинула на колени Эльки перехваченную тоненькой резинкой приличную пачку тысячерублёвок.

— Остальное пусть папа добавит, — сказала она жестко. — И сегодня же возвращается в институт. Напишешь заявление на имя ректора, мне пришлешь фотку и оплаченный квиток. Поняла?

— Поняла, — буркнула Элька.

— И попробуй только сессию не сдать…

— Да поняла уже! — обиженно крикнула она, с вызовом задирая нос и отворачиваясь.

Машина плавно въезжала во двор. У подъезда мелкую уже ждали. Ссутулившийся Александр Айгирович, нервно куривший, и Елена Артемовна, заплаканная, с темными кругами под глазами. Грустная картинка! Даринка пипикнула, привлекая внимание. Отец с матерью вскинулись, напряженно вглядываясь в остановившееся на расстоянии авто. Элька вышла довольно резво, безжалостно хлопнув дверью, и пошла, не оглядываясь. Горянова тут же дала задний ход: смотреть на торжественную встречу родственников ей было неприятно.

— Теть, а ты всегда такая щедрая? — минутки через три неожиданно спросил Герман.

— Заткнись, мажорчик, тебе со мной еще два дня жить.

Он вздохнул, делая вид, что все осознал, но вскоре не выдержал и, с трудом оставаясь серьезным, добавил:

— Если будешь такой мрачной, то сегодня вечером с Ванечкой сплю я, он оценит…

Горянова аж задохнулась от возмущения:

— То есть как это?!

— О! — захохотал мажорчик. — Наконец нормальная человеческая реакция. Ты не зомби, теть! Ура!!!

Горянова, не зная почему, разулыбалась. Все-таки этот гад — такая прелесть!

Между тем уже выезжали на Строительную, где, высадив девчонок, Горянова смогла перестроиться и уйти на набережную, ведущую прямо к главному корпусу университета. Притормозила на минутку, выпуская пассажира, и кинула потом вслед уходящему Герману:

— Хорошего дня, мажорчик!

Юноша развернулся, задорно так помахал рукой и крикнул:

— И тебе, теть! Только ты новых пацанов в дом не приводи, ладно? Давай лучше Катьку до воскресенья усыновим… Она без затей и ест мало…

— Я подумаю, — усмехнулась Горянова и дала по газам.

Кто рано приходит, тот прежде других узнает все самые горячие новости — эту нехитрую истину Горянова усвоила еще в первый год своей работы в «ГродинКе». Поэтому она как личное оскорбление восприняла тот факт, что Ирка Шапутко уже с порога, глядя на строчившую что — то за своим столом Даринку (проектная подготовка, как языческий идол, требовала бумаг и побольше), крикнула вместо приветствия:

— А Волков свой проект сдал.

Даринка встрепенулась:

— Вот гад! А мне и слова не сказал! Пойду — убью!

— Куда пойдешь? — удивилась Шапутко. — Мы ж с тобой сегодня пионЭры, а он, как нормальный барин, прийти изволит к девяти, не раньше, и на телефон не ответит, потому как завтракать предпочитает без тесного общения с родными и коллегами.

— Точно! — расстроенно вспомнила Горянова аристократические замашки потомственного крестьянина.

Но не успели две офисные мойщицы костей замолчать, как в дверях появился сам предмет их генеральной уборки: Пашка Волков, весь в цветном, как гавайский парень в Сибири.

Горянова и Шапутко смерили его удивленными взглядами и миленько так спросили:

— Паша, это ты новый проект так обкатываешь?

— Настроение ищешь?

— Ничего вы не понимаете в современной моде, заложницы серого офисного мышления, — фыркнул он, на ходу стягивая куртку и сразу требуя от Даринки, чтобы она тотчас же предоставила ему новые каталоги элитной мебели, где есть «всякое такое и эдакое».

— Ничего себе энтузиазм, — поразилась Шапутко, глядя в спину исчезающему в дверях диза Пашке, и тут же пошла занимать свое место возле савеловского кабинета, а то «этот Волков» и ей работу найдет: он, когда творит, совсем забывает о субординации.

Горянова лишь усмехнулась. Пашкино поведение необыкновенно радовало. Даринка вполне довольная таким раскладом, предполагала, что причина его неожиданного энтузиазма кроется в той, пересказанной ему вчера по телефону историей в кафе и брошенным небрежно словом «топофмайндовое». Вот как нужно мотивировать непризнанных гениев! Учитесь!

— Паш, у меня нет обновленки, только интернет, — сообщила через полчаса Волкову озадаченная Даринка. — А в инете, сам знаешь, — только ходовое. Мы ж последние проекты делали на середнячок, не выше, поэтому в наличии эконом и маленький плюс. Так что — не обессудь!

— Горянова! Я тебя не узнаю! — возмутился Волков. — Тебе бар нужен? Или не нужен?

— Это ты сейчас типа риторически пошутил?

— Это я сейчас, Дариночка, риторически намекнул, что ты самым нетривиальным образом сбиваешь меня с творческой мысли! — и он составил из своего лица очень знаковое, премерзкое выраженьице. Осталось только копытцем по земельке побить. — Мне нужна элитка! В глянец! Новая! Сейчас! Нужна!

— Давай до завтра! — скривилась Горянова. — Ты там порисуй пока чего — нибудь… Прикинь туда — сюда…

— Сейчас прикину! — мрачно пообещал Волков.

И Даринка, уже понимая, что он не отстанет, попыталась подавить на жалость:

— Паш, мне ж для этого самой все салоны объехать придется. А это полдня, не меньше.

— И? — требовательно недоумевал Волков. — Можно подумать у тебя есть вопросы важнее.

— Волков! Ты сволочь!

— Нет! — ухмыльнулся он. — Я не сволочь! Это у нас называется русским эротическим словом — про-фес-си — о-нал!

— Хорошо! — смирилась Даринка, вставая, подхватывая сумочку одной рукой, а другой набирая Савелову эсэмэску. — Будут тебе каталоги. Кстати, Паш, а ты фотки лестницы и крыши посмотрел? Что — то наш Мамелов темнит. Тебе не кажется?

— Кажется! Езжай уже!

Даринка в последней надежде повернулась:

— Завирко! Поехали со мной! Хватит уже в отчете копаться!

— Не могу, — буркнула Олька. — У меня конец года.

— А у нас прям самое начало! Поехали! Ты мне компанию составишь, а я тебе потом помогу!

— Нет! — сразу отказалась Ольга. — Знаю я твою компанию. Сейчас начнешь хвостом крутить, глазки строить и тихо млеть оттого, что какой — то дерьмовый стол отделан лучшим итальянским натуральным шпоном, а не файн — лайном. Бррр! А я, как дура, буду рядом стоять, пытаясь размеренно попасть в такт твоим страстным придыханиям! Нет! Не поеду! Это только ты, болезная, от такого кайф ловишь!