Владимир Витвицкий - Охота на компрачикоса
Второй день перехода прошел в беспрерывной ходьбе, прерванной лишь у ледника. Алексею не в тягость — привыкший к марафонам и чувствуя себя сильнее именно в них, он бодро идет заданным темпом, ритмично разгибая тренированные ноги. Потеет Степаныч — видимо возраст не позволяет резвости долго жить в его теле, но привычка и характер толкают вперед, не разрешая снизить рассчитанный им же темп. Пыхтит, не сдается и, так же как и инструктор, потеет Лена — Алексею видно, что футболка на ней потемнела не только под рюкзаком. Трое приятелей, сократив темы разговоров до необходимых, топчут землю за спиной.
— Степаныч, мы что, расплачиваемся за вчерашние посиделки?
— Можно и так сказать. Притомились?
— Можно и так спросить. Кажется, Лена устала, — оправдался Сергей.
— Неправда.
Как обычно, она не призналась в слабости и в том, что устала, однако уже не так быстро.
— Потерпите. Я знаю одно удобное место для ночевки и хочу показать вам его при свете дня. Нужно поднажать, ничего не поделаешь.
А она действительно устала. Однако к вечеру путникам открылась большая котловина — как будто огромный дракон царапнул землю своим гигантским когтем. Это называется красивым, русским, но несколько равнинным словом "межгорье". А перед ними спуск, где примерно в часе ходьбы — так сказал Степаныч, хорошо видна цепь скал, крепостными стенами возвышающихся над зеленью леса. Солнце, казалось прижатое временем к земле, вдруг ожило и засверкало в громадине воздуха по дневному ярко и жарко.
— Вон там, за горами, море. Рукой подать.
— А когда мы его увидим? — спросила Лена.
— Послезавтра. Ну что, вздрогнули? — дав немного насладиться красотой и объемом открывшейся долины, заторопил Степаныч.
— Вполне.
Дорога заняла больше времени, чем предполагалось. Горы, терпеливо испытывая на выносливость ноги идущих, теперь изменили вектор усилий, и долгий и относительно пологий подъем сменился крутым спуском, как бы осыпающимся вниз. Сначала было смешно, но постепенно боль в коленях постоянно согнутых ног напомнила о расхожей пословице: "За все нужно платить". Много больше, чем через час старта бегства от вершин вдогонку падающему солнцу они все же достигли начала карниза, заглянув с самолетной высоты затерянного мира вниз, на слившийся в одну зеленую массу лес. Но совершенно не страшно — на такой высоте человек забывает о реальности и теряет чувство страха высоты перед этой самой высотой, не имея возможности измерить ее — метрами, этажами или какими-нибудь другими, сподручными ему отрезками.
Степаныч не врал — место действительно потрясающее. Предварительно загрузившись дровами — вечной необходимостью убежавшего от цивилизации человека, они по вполне заметной тропинке между отвесной стеной и пропастью вышли на относительно широкую и ровную площадку — вогнутый угол в неровной стройности скалы. Просторно, по крайней мере для двух палаток места с избытком. Природный навес и сырость под ним предполагают возможность скрыться от дождя, а в середине каменного стола чернеет незарастающее пятно древнего, как тушенка, кострища. Мощь камня растет за спиной, а перед глазами, как на ладони, зеленеет очерченная выступом площадки чаша долины. Солнце светит над верхней кромкой гор, собираясь скрыться и скатиться по дальнему склону в невидимое море.
Шестеро смелых, но усталых столпились на краю этого каменного века, боясь, что их всех, как ничтожную ресничку, сморгнет гранитный гигант, вот уже целую вечность осыпающийся вниз редкими камнями. Как много о себе думают эти люди — они слишком малы, чтобы быть замеченными.
— Хорошо, что дотащил нас сюда, Степаныч, — не забывая о пройденном, поблагодарил инструктора Сергей.
— А ты сопротивлялся. Я знаю, что я делаю. Приступим?
На еще не гаснущий дневной свет наступающего вечера появились две палатки и, выбрав самое сухое место, трое профи принялись ловко устанавливать их, думая о тонком слое земли, прикрывающем холодный камень. Степаныч и Алексей занялись костром, предоставив девушке возможность посидеть на своем рюкзаке, отдохнуть или просто побездельничать.
— Лена, а с кем ты будешь спать? — громко спросил Игорь. Но как бы между делом, не отвлекаясь от работы.
— Со Степанычем, — с присущей ей быстротой ответила она, — …и с Алексеем.
— Ох, если бы моя… — заикнулся Степаныч.
— Договаривайте, Игорь Степанович, — не смутилась Лена.
— Нет. Зачем же разглашать наши секреты?
— Уже секреты?! — возмутился Сергей.
— Алексей, бери веревки, — выпрямился Степаныч, не обратив особого внимания на женскую подначку и мужское возмущение. — А твоя задача, — повернулся он к Лене, — поддерживать огонь. Это тебе можно поручить?
— Можно. А вы куда? — видя приготовления, она тоже встала с рюкзака. — Я с вами.
— За огнем следи, женщина! Пойдем туалет для тебя делать, пока не стемнело совсем.
Палаточная троица усмехнулась, а она так ничего и не поняла.
— Как это?
— Когда стемнеет, вот тогда и покажу, а то испугаешься… сейчас. Пойдем, Алексей, поможешь.
— Я с вами.
— Да забери ты ее, Степаныч, — сменил возмущение на снисхождение Сергей, — мы заняты пока, нам за ней смотреть некогда.
— Ладно. Тогда баклажку возьми, для воды.
Пройдя два десятка метров по все сужающейся грани скалы, они обнаружили текущую вниз и пересекающую тропинку мокрую полосу, а едва слышное журчание и звук падения капель обозначили жизнь маленького ручейка, распластанного тенью влаги на камне скалы. Тот самый запах мокрого гранита, что почудился Алексею на вокзале при виде Лены и компании — теперь он может вдохнуть его и убедиться в правильности предположения. Кто-то вделал пару труб в щели по краям сочащейся воды и зацементировал их, благоразумно натянув трос и тем самым давая возможность держаться за него пришедшим за водой и чувствовать себя в относительной безопасности на сужающемся сколе скалы. Трос, а главное — цемент, его же нужно было принести сюда, как-то выпадают из общей картины нетронутой человеком природы, но вместе с черным пятном кострища добавляют железобетонного уюта, напоминая и огорчая путешественников — что они не одни и что не первые.
— Вот здесь поставь, — указал девушке Степаныч на быстро набухающие капли, и Лена подставила туда канистру. Ту, что еще вчера была полна вина. Но прерывиста струйка ручейка. Сразу же за ним, сузившись до невозможности, тропинка теряется в скале, а стена вертикально уходит вверх, исчезая в каменных углах. На узком уступе невозможно разойтись, и они, едва ли не прижимаясь спинами к мокрому камню, заглянули вниз.
