Энн Брашерс - Последнее лето - твое и мое
Ей так хотелось рассказать ему правду. Но чем сильнее она нуждалась в нем, тем более виноватой себя чувствовала, более заслуживающей наказания. Этого наказания. В голове у нее снова зазвучала сирена «Скорой помощи». Заслуженное проклятие, злой умысел, почти достойный гения.
Ей необходимо было просто попасть в свою комнату и закрыть за собой дверь.
— Немного прошлась по магазинам и все такое, — пробубнила она в бумажное полотенце.
— Что-то не так? Что происходит? — Он взглянул на нее с нетерпением. — Почему ты все время там?
Она обхватила себя руками.
— Потому что я устала. Хочу поспать.
Он не мог скрыть своего огорчения. Но постепенно его лицо сделалось непроницаемым, она это видела.
Как она могла вот так оттолкнуть его? Она понимала всю опасность этого. Но разве могла она быть с ним после всего случившегося?
— Увидимся завтра.
Ее голос прозвучал так тонко и странно, что ей пришлось откашляться и повторить заново. Чтобы не видеть, как он на нее смотрит, она нарочно отвернулась от него.
Единственное, что знала Алиса, так это то, что она не заслуживает ни удовольствий, ни покоя. К тому же она запятнала свою душу.
Пол шел по пустынной морской набережной. Фонари над головой излучали холодный голубоватый свет чистилища. Жутковато задувал вкруговую ветер, вороша траву на дюнах и серебристые листья наверху. Пол не мог уснуть. Не мог пойти к Алисе. Вся вселенная свелась для него к этим двум вещам.
Ему хотелось убедить себя в том, что существует какое-то объяснение, какая-то простая разгадка, но он-то ведь знал!
Разумеется, знал. Почему он все это время избегал ее? Он начал понимать мотивы своего поведения, но от этого теперь было мало толку. Он хотел от нее чересчур многого. Она понимала его потребности и то, насколько они велики. И понимала, как мало у него всего прочего. Кому же это может понравиться? Ему не следовало позволять ей это увидеть.
Он дошел до берега бухты с разбросанными на нем канатами и сетями и находящегося как раз по другую сторону паромного причала. Они называли его Бэби-бич с тех самых пор, когда сами едва вышли из младенческого возраста. На поверхности воды колыхался слой зеленоватого мусора. Он подумал о проводимых здесь занятиях по плаванию и соревнованиях. Чувствовался запах дыма от парома, виднелись радужные островки нефти, плавающие на мелкой зыби. Пол вспомнил, как после занятий по плаванию подолгу стоял под душем, а тренеры поворачивали детей под ледяной струей, чтобы те не принесли домой морских вшей.
Он оглянулся на вырисовывающееся черным силуэтом кресло спасателей. Райли проводила в нем немного времени. Ей не терпелось миновать стадию пребывания на берегу и хотелось скорей доказать свою отвагу в открытом море. Он вспомнил день ее повышения в звании, когда они поклялись никогда больше не плавать в бухте. Большинство детей отвергали залив, потому что спешили вырасти. А вот Райли тосковала по океану, потому что он такой необузданный.
Пол взошел на совершенно пустой причал. Слышны были поскрипывание дерева и плеск воды. Он высматривал под фонарем бестолковых крабов, размышляя об Алисином бессердечии к ним, отчаянно стремящимся к свету.
Глава тринадцатая
ТЯЖЕЛЫЙ ОТЪЕЗД
По прошествии трех дней Алиса возненавидела больницу «Добрый самаритянин», а Райли и подавно.
— Я прекрасно себя чувствую, — сообщила Райли Алисе, прибывшей рано утром.
Вопреки указаниям медсестры Райли упрямо сидела на кровати в своей обычной одежде — серой майке и шортах цвета хаки. Алиса заметила на руках сестры пупырышки.
— Где мама с папой?
— Я отослала их прочь. Сказала, чтобы возвращались в Нью-Йорк.
Усомнившись, что они подчинились, Алиса все же кивнула.
— Ну, и какие новости?
— Что?
Райли в раздражении подняла на нее глаза.
— Ты разговаривала сегодня с врачом?
— Продолжают делать анализы. Сегодня было еще одно УЗИ. И опять заставляют пить это отвратительное пойло.
— И ничего нового?
Райли сердито переключала каналы. По мере того как проходили часы, она посвящала каждому каналу все меньше времени.
— У меня с сердцем какие-то нелады.
Она не отрывала глаз от телевизора.
— Мы это уже знаем.
— Ну, это самое основное. Господи, до чего ненавижу все эти танцевальные шоу.
Алиса спустилась в кафетерий, чтобы принести Райли чашку горячего шоколада. Она совсем не удивилась, увидев там родителей.
— Есть новости? — спросила она, останавливаясь около их столика.
Родители своим унылым видом чем-то напоминали тренеров проигравших команд.
— Райли сказала тебе?
Джуди яростно теребила край ногтя на большом пальце.
— Она выразилась неопределенно.
Итан поставил на стол кофейную чашку.
— Доктор Терни считает, что у нее ревматическое заболевание сердца.
— Что это такое?
— Инфекция, которая начинается с ангины. Если ангина не вылечена, — сказала Джуди.
Алиса почувствовала, как горячий шоколад обжигает ей кончики пальцев через бумажный стаканчик.
— У Райли была ангина, но она ее лечила. Я покупала для нее лекарство на пароме.
— Вероятно, недолечила, — сказала Джуди.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Алиса.
— Необходимо принять весь курс лекарств. Нельзя останавливаться, если начинаешь чувствовать себя лучше.
— Райли сделала именно это? — спросила Алиса.
— Думаю, да. Надеемся, Райли даст врачам более четкие ответы, чем нам, — без выражения произнесла Джуди.
Итан откинулся на стуле.
— Лечащий врач почти уверен, что существовала первичная проблема, обострившая недавнюю инфекцию. Мы думаем, что у Райли в раннем детстве, возможно, была недиагностированная ревматическая атака. Если такое случается во второй раз, состояние может значительно ухудшиться.
Суровые, непереносимые слова. Они, подобно мраморным шарикам, перекатывались в голове Алисы.
— Врачи могут это вылечить?
— Доктор Терни говорит об операции по восстановлению ее митрального клапана.
— Это не вылечивается полностью, — заметила Джуди. — Но врач говорит, если быть осторожным, можно держать ситуацию под контролем.
— Райли знает все это? — спросила Алиса.
Вместо ответа Джуди бросила на нее взгляд.
— Ведь она говорит, что хорошо себя чувствует.
— У Райли застойная сердечная недостаточность, Алиса. Она не может чувствовать себя хорошо.
Алиса избегала его. Утром она исчезала, и весь день ее невозможно было найти. Ему необходимо было ее видеть.
Пол пошел в яхт-клуб. Если потребовалось бы, он достал бы луну с неба. Он нашел место в баре, с которого ему хорошо была видна Алиса. Матросскую шапочку она заткнула сзади за пояс юбки.
Проходя мимо, она встретилась с ним глазами. Она зашла даже так далеко, что коснулась его руки, но не остановилась, чтобы поговорить. В ее глазах ему почудилась жалость. Она не хотела обидеть его, но и не хотела быть рядом.
Он жаждал развеселить ее, изменить настроение, но его заставляло молчать настороженное выражение ее лица. Вид у нее был огорченный и опустошенный. На бледном лице появились два розовых пятна.
Через два дня кончится лето. Совсем недавно, когда вселенная для него заключалась не в одной Алисе, от него требовалось дописать статью и начать заниматься в колледже. Именно об этом он должен был думать. Через неделю у него должна была состояться встреча с предполагаемым руководителем. Он планировал уехать в Нью-Йорк в понедельник после полудня. И воображал, что уедет с Алисой.
Все прошлые летние сезоны он уезжал с острова с пустыми руками, ревниво наблюдая за тем, как Райли и Алиса выезжают со стоянки парома на своем потрясающем, доверху загруженном «Гремлине АМС». За рулем Итан, а Джуди спорит с ним о том, по какой трассе ехать — Южной, Северной или 495-й. Пол замирал при мысли о том, что в этом году — самом удивительном из всех — он уедет не один. Он уедет с Алисой.
Его ошибка заключалась в том, что он облек свои желания в чересчур определенную форму. Он поживет в квартире на 72-й улице минимальное количество дней, а пока поищет место вблизи колледжа. Виллидж, как он знал, до абсурдного дорогой район. Ему было стыдно, что он рассчитывал в этом плане на свои деньги — хотя, вероятно, не слишком стыдно. Он заманивал бы туда Алису каждый вечер после занятий. Они бы день и ночь занимались любовью. Немного спустя ее зубная щетка перекочевала бы на бортик раковины в его ванной комнате. Ее кружевной бюстгальтер был бы переброшен через край ванны. Они вместе перекрасили бы квартиру в цвета, выбранные ими (или ею). С каким счастьем он избавил бы чертова Джонатана Дуайера и весь район Бруклина от присутствия Алисы.
Теперь он стал опасаться, что замахнулся на слишком многое. Он снова оказался с пустыми руками.
