Заложница. Теперь ты моя - Филиппа Фелье
Так я думал, когда вышел в магазин.
Обычно то, чего опасаешься больше всего, происходит именно в момент, когда ты наиболее расслаблен и не ожидаешь подвоха. Это именно мой случай. На выходе из подъезда меня ожидают бравые ребята Смита и дорогой авто с открытой дверью.
Ситуация ясна без лишних слов.
Инстинкт самосохранения орет диким криком. Ноги прирастают к асфальту, не желая подчиняться паническим импульсам мозга. Один из охранников, с лицом кирпичом и короткой стрижкой, шагает вперед. В глазах — лишь холодная решимость. За плечом виднеется второй, коренастый, из-под ворота его рубашки выглядывают черные линии татуировки.
— Прокатимся, — звучит не вопросительно, а как констатация факта. Я не дурак, чтобы сопротивляться. Понимаю, что любые попытки бегства закончатся для меня мешком на голове и побоями. Смит не любит, когда с ним спорят, а его методы далеки от дипломатии.
Послушно сажусь в машину. Кожа сидений пахнет дорогим табаком и опасностью. Дверь захлопывается с глухим щелчком, отрезая пути к отступлению. В голове мелькает мысль: «Почему именно сейчас? Я ведь сделал все, как ты хотел», — обращаюсь к Олсону в своей голове, — «уехал, не показывался перед ней, не связывался, даже не узнавал, как она. Так в чем же, мать твою дело?»
Но ответа нет. Есть только надвигающаяся неизвестность и ледяное недоброе предчувствие, сковывающее каждый мускул.
Автомобиль плавно трогается с места.
— Куда едем? — удивляюсь собственному холодному голосу.
— В больницу. — Бормочет Смит, и я четко улавливаю тревожные нотки в его голосе. Мысли бешено скачут с одного на другое. Рэд в порядке, я видел его совсем недавно. А раз Смит сам приехал за мной, то…
— Что с Эмили? — спрашиваю и ожидаю ответа, покрываясь холодным потом.
Смит молчит, смотрит в окно, избегая прямого взгляда. Его молчание хуже любого ответа. Сердце пропускает удар, а затем начинает колотиться с бешеной скоростью. Эми. Моя Эми. Что могло случиться? Последний раз, когда я ее видел, она была совершенно здорова, полна сил и жизни. Строила планы на будущее, ярко улыбалась. Неужели… Нет, это не может быть правдой.
Машина несется по улицам города, мимо знакомых зданий и перекрестков, которые теперь кажутся чужими и угрожающими. Каждый поворот, каждый светофор приближает меня к неизвестности. К ответу, которого я боюсь больше всего. Тишина в салоне давит на уши. Ее прерывает лишь ровное гудение мотора. Я стараюсь взять себя в руки, собраться с мыслями, но страх парализует волю.
Наконец, авто останавливается у приемного покоя больницы. Смит выходит первым, я спешу за ним. Его лицо осунувшееся, в глазах — неприкрытая тревога. Он молча кивает в сторону входа, и я, повинуясь, безропотно следую за ним, словно приговоренный к казни. Каждый шаг дается с трудом, ноги словно налиты свинцом.
Внутри больницы — привычный хаос: очереди, суета медперсонала. Но я ничего не замечаю, смотрю только на спину Олсона, который ведет меня по коридорам, мимо палат и кабинетов, к палате интенсивной терапии. У двери он останавливается, кладет руку мне на плечо. Этот простой жест больше не кажется угрожающим, скорее по-отцовски подбадривающим.
— Она ждет, — говорит он тихо, и отворачивается, позволяя мне войти одному.
Дверь за мной закрывается, оставляя нас одних — меня и Эмили. Ее лицо спокойное и бледное. Глаза закрыты, но главное, она дышит.
Подхожу к кровати, стараясь ступать как можно тише, словно боясь нарушить хрупкое спокойствие. Сажусь на стул рядом и беру ее ледяную ладошку в свою. Такая маленькая и беззащитная. Еще недавно она сжимала мою ладонь крепко и уверенно, а сейчас… Сейчас она словно фарфоровая кукла, эфемерная и неподвижная. На ее руке катетер, из которого тонкая трубка тянется к капельнице. Мягко поглаживаю ее ладонь, ощущая прохладу нежной кожи. Молюсь про себя, чтобы она открыла глаза, посмотрела на меня своим лучистым взглядом и улыбнулась.
Вдруг ее пальцы слабо шевелятся. Сердце подскакивает к горлу. Я замер, не смея дышать, боясь спугнуть этот робкий признак жизни. Снова легкое движение, ее веки трепещут, Эми медленно открывает глаза. В них — растерянность и… страх.
— Итан, — она печально улыбается. Ее глаза наполняются слезами, а носик мило краснеет. — Доктор уже приходил? Ребенок… что с ним?
Ребенок? На меня будто вылили ушат ледяной воды. Ребенок. Эми беременна. Чертов идиот. Какой же я идиот! И я собирался уехать, оставив любимую женщину одну, когда она ждет от меня ребенка? Нет. Ни за что!
Открываю рот, чтобы ответить Эми, успокоить, но мне нечего ей сказать. Я ничего не знаю.
— Я схожу и все узнаю, — мой голос тверже, чем я предполагал, но решимость еще более крепкая. Я ни за что не оставлю Эмили. Никогда. Не теперь.
— Не уходи, — просит моя Эми, но я должен узнать, просто не могу оставаться в неведении еще хотя бы несколько минут.
— Я быстро. Сейчас вернусь. Все будет хорошо!
Выхожу из палаты, закрываю за собой дверь. Смит стоит у стены, ссутулившись, словно старик. Подхожу к нему, стараясь скрыть охватившее меня смятение. Вопрос о ребенке обжигает сознание.
— Она пришла в себя, — говорю я, и в глазах Олсона вспыхивает надежда. — Но… она спрашивает про ребенка.
— Идем. — Смит тяжело вздыхает и отворачивается.
Боль и горечь захлестывают меня с головой. Эми… Как она это переживет? Смогу ли я помочь ей?
Снова коридоры. Снова передо мной широкая спина безопасника. Что же черт побери произошло?
В кабинете врача пахнет лекарствами и отчаянием. Доктор, мужчина средних лет с усталыми глазами, предлагает нам сесть. Смит садится первым и пристально смотрит на лечащего врача. Я остаюсь стоять, понимаю, что просто не смогу спокойно сидеть на месте.
— Итак, начнем с того, что больная поступила к нам в критическом состоянии.
Глава 32
Итан
Голос врача тих и осторожен. Он бросает на нас внимательный взгляд и продолжает:
— Мы сделали все от нас зависящее.
Он делает паузу, словно подбирая слова. Мое сердце бешено колотится в груди, а по спине проходит волна холода.
— В ее положении опасны нагрузки и нервные потрясения. Мы чудом сумели спасти обоих.
Облегчение, такое сильное, что подкашиваются ноги, заставляет меня рухнуть на стул. Смит делает медленный выдох.
— Поскольку плод еще мал, мы даже не сразу поняли… — Доктор осекается и продолжает уже другим тоном. — В общем, девушка
