Клубничный Яд - Дж. Л. Кенна
Его глаза сузились, монета легко перекатывается туда-сюда.
— С чего ты это взяла?
Вчера ночью, когда в доме стало тихо, я перерыла маленькую комнату в подвале, пытаясь найти что-нибудь, что можно использовать, чтобы освободиться. Всё, что я нашла, это стопка журналов и несколько презервативов в ящике тумбочки. Я нашла старую одежду, несколько запасных одеял и подушку в шкафу. И тогда я увидела надписи, вырезанные на стене шкафа. Я почти их пропустила, и, если бы не упала на колени, чувствуя себя более безнадежной, чем когда-либо прежде, я бы их не заметила. Я убрала стопку одеял и подушек, чтобы лучше рассмотреть, затем полностью открыла дверь шкафа, чтобы в него попал свет. Там, на стене шкафа, были вырезаны несколько десятков зарубок и слова: «Несломленный — К.Б».
— Комната в подвале… — после того как я вытерла руки, я отодвинулась назад на кровати и прислонилась к стене. — Я нашла надпись в шкафу.
Монета остановилась. Мышцы Килла напряглись. Это было почти незаметно, но я увидела, как вздулась вена на его шее.
Я знаю, что не должна, но продолжаю:
— Это выглядело как детский почерк. Шон воспитывал тебя в этом доме? Для чего эти зарубки? Я полагаю, что ты — К.Б…
Его губы приоткрылись, монета застряла между двумя костяшками, а лицо застыло в жестком выражении.
— На сегодня достаточно разговоров, — он убирает монету в карман и встает.
— Подожди… — я в панике подвигаюсь к краю кровати, но он уже стоит у двери. — Килл, пожалуйста, не оставляй меня здесь одну до завтра. Я обещаю, что не выдам тебя.
— Ты не можешь уйти, Бьянка, — его тон сух и резок.
Бьянка, а не Рыжая.
— Килл…
— Хватит! — кричит он, заставляя меня вздрогнуть. — Не ищи во мне что-то хорошее. Ты этого не найдешь. Я сделаю так, чтобы тебе было комфортно, но не обманывайся, Рыжая, я тебе не друг, — он делает несколько шагов ко мне и останавливается на краю кровати, возвышаясь надо мной. — Ты продолжаешь смотреть на меня так, будто хочешь, чтобы я был внутри тебя… — он наклоняется и обхватывает пальцами мое горло. — Ты знаешь, что бы я сделал, если бы мы не оказались в этой ситуации вместе?
Я поднимаю подбородок, не отвечая, вцепившись в свою гордость, как в спасательный круг.
— Я бы трахнул тебя, жестко, потому что вижу, как ты этого хочешь. А потом я бы ушел, не дав тебе даже времени привести себя в порядок, потому что мне плевать.
Он отпускает мое горло и выпрямляется, вставая в полную, внушительную высоту, смотря на меня сверху вниз, как на что-то ненужное. Я сглатываю комок в горле, пообещав себе не показывать ему своего гнева. Он залезает в карман и вытаскивает ожерелье, мое ожерелье, маленький кулон в виде сердечка, качающийся, как маятник.
Затем он с презрением бросает его мне на колени.
— Вот. Я больше не хочу эту дрянь в своем кармане.
Я закрываю глаза, не уверенная, хочу ли, чтобы Килл ушел, когда я их открою, или чтобы он извинился за ужасные вещи, которые сказал. Щелчок двери заставляет мои веки распахнуться. Мои нетерпеливые глаза мечутся от стены к стене, осматривая комнату, но его уже нет.
Он снова оставил меня одну.
Я сглатываю гнев и игнорирую отторжение, жалящее меня, как иглы.
Кажется, я только что обнаружила еще одну его слабость.
Желание перекинуть Рыжую через колено и с размаху опускать свою ладонь на ее голую задницу, пока кожа не станет красной и в синяках, разжигает пламя в моих венах.
Она чертовски дерзкая и знает слишком много.
В последний раз, когда я был настолько поглощен чем-то, это чуть не уничтожило меня.
Шаг за шагом я взбегаю по лестнице, пытаясь глубоко вдохнуть, чтобы успокоить бурю, назревающую внутри. Но тьма, эта Тьма во мне, всегда здесь. Она кружится у моих ног, ожидая момента, чтобы подняться по моим ногам и проникнуть в мои вены.
«Я нашла надписи в шкафу».
Одна простая фраза, которая оправдывает мое желание выплеснуть на Рыжую всю злость. Она этого не заслужила, я знаю.
Но мне плевать. Она поняла, что имеет надо мной преимущество, и надавила. Люди, которые надавливают на меня, обычно встречают мой клинок.
Теперь, пустота в моем кармане, оставшаяся вместо маленького ожерелья из розового золота, словно маяк, призывающий необузданные чувства. Я привязался к нему. Его хрупкость, прижимающаяся к грубой плотности моей монеты, казалась мне успокаивающей. Как будто в этой вселенной есть вещи, которые, несмотря на их парадоксальные качества, рождены, чтобы существовать друг для друга. Какими бы ненатуральными они ни казались вместе.
Как мы с ней, наверное. Две стороны одной монеты. Рожденные в одних и тех же обстоятельствах, но один сдался и остался, а другой сбежал. Созданы друг для друга, но под запретом.
Войдя на кухню за стаканом воды, я слышу, как открывается и закрывается входная дверь, сопровождаемая смехом и болтовней Хулиганов. Отлично. Последнее, что мне нужно, — это зрители. Я готов их всех убить.
«Я нашла надписи в шкафу».
Я морщусь, когда эти слова снова звучат у меня в голове. Воспоминания о днях, когда я вырезал те зарубки, закручиваются вокруг моих внутренностей, как черные, гниющие лозы.
«Твой отец был порядочным человеком, Киллиан. Он сделал тебя хорошим… чувствительным… заботливым… В такой работе это убьет тебя. Я знаю, будет тяжело, но свобода приходит с преодолением трудностей. Ты на грани становления мужчиной. Сейчас наступило время, Киллиан, сделать из тебя Килла — сделать из тебя убийцу».
Эти слова Шон произнес на мое тринадцатилетие, прежде чем запер меня в комнате, отрезав от всего мира. Звук замка, когда он впервые закрыл дверь, оставив меня одного внутри, эхом отдается в голове, словно предупреждение. Металл по металлу — звук, породивший ненависть ко всем громким и неприятным звукам. Я был один неделю, прежде чем он выпустил меня, и даже тогда только для того, чтобы я совершил свое первое убийство. Кривой выстрел в шею одного из его предателей. Через два месяца и два новых убийства он научил меня владеть ножом.
Теперь Рыжая знает что-то о том времени в моей жизни. Не могу поверить, что забыл про шкаф. Я не должен был. В конце концов, я спал там большую часть дней и ночей с девяти до девятнадцати лет.
Я быстро выпиваю воду из стакана, ставлю его на столешницу и наклоняюсь, когда в кухню входят Финн и Килан. Мое веко дергается при
