Двойная тайна от мужа сестры - Яна Невинная
— Отмену нажать надо, — недовольно говорит Давид, тыча во всевозможные кнопки, но копировальный аппарат не останавливается, продолжая усердно выдавать лист за листом, они уже вывалились из лотка на пол и усеяли весь ламинат.
А затем Горский нервно выдергивает шнур из розетки, прекращая бумажное безобразие. Берет из отсека распечатанный лист и переворачивает, показывая близнецам.
— Что это? — вздергивает брови.
Прикусываю губы, чтобы не рассмеяться. Очертания детских ручек только дурак не разглядит.
— А что? — пожимает плечами говорливый Том. — Это же искусство.
— Баловаться с оборудованием нельзя, — Давид пытается сделать им внушение.
— А что такого? — наивно интересуется Гектор. — Мы же не знали.
И смотрят невинными глазками. Что странно, из кабинета больше не раздается вой Миланы. Но я не оборачиваюсь. Только решительно встаю и беру детей за руки.
— Мы уходим, — говорю резко, давая Давиду понять, что пусть не смеет нас задерживать.
Иду в сторону выхода, но вслед доносятся его грозные слова:
— Вечером будь дома у отца! Нас всех ожидает серьезный разговор!
Скорее рявкает, чем говорит, но я пропускаю доминантный приказ мимо ушей. Почти что несусь по коридору, желая оказаться отсюда как можно дальше. Такси подъезжает, слава богу, быстро, так что ждать нам долго не приходится.
— Нам скучно! — начинают хором ныть дети, когда мы оказываемся в салоне авто.
— А вы мало повеселились в офисе у дяди Давида? — спрашиваю строго, принимая негодующий вид. Несмотря на собственную драму, я обязана заняться воспитательным процессом. — Как так вообще получилось, что вы оказались в офисе?
Мальчики наперебой рассказывают о своих приключениях. Здесь и падающие рыцари, и плачущая Глафира, и добрый дядя Давид, который покатал на машине и разрешил поиграть в офисе. Но меня больше всего интересует, куда делся Олег.
Я невероятно на него зла, но на себя еще больше — ведь знала и чувствовала, что нельзя мужу доверять! Ничего бы этого не случилось, Давид бы не узнал про свое отцовство. В пылу ссоры я даже не стала выяснять, как он смог это сделать.
— Так, мальчики, давайте впредь договоримся…
— Что такое впредь? — совершенно серьезно спрашивает Том.
— Впредь, — хихикает озорно Гектор, но дети быстро замолкают, когда я грозно на них смотрю.
— Мальчики, давайте договоримся, что вы никуда не будете уезжать без разрешения мамы. Надо было позвонить мне, сказать тете Глафире, она бы набрала мой номер. Вы поняли? И нельзя баловаться в чужом офисе. Вы очень-очень плохо себя вели. Мамочка недовольна и сильно расстроена, ей пришлось краснеть и извиняться за вас. Выбирайте себе наказание, — озвучиваю принятый у нас метод. Дети сами решают, чего им больше всего не хочется лишиться. С тяжелым вздохом объявляют день без мультиков и сразу же начинают торговаться:
— А полезное можно смотреть? А в развивающие игры можно играть?
Маленькие манипуляторы…
Стискиваю кулаки от негодования, снова вспоминая мужа и решая выяснить, куда он делся. Нажимаю на кнопку вызова, но, сколько бы раз ни набирала, слышу только длинные гудки. Не могу успокоиться, безуспешно пытаясь дозвониться до непутевого и безответственного мужа, но рядом галдят дети, наперебой кричат и тянут руки к аппарату.
В итоге вырывают его у меня из рук, но в последний момент мне кажется, что на том конце принят вызов, но прозвучал женский голос.
А когда шикаю на детей и отбираю у них телефон, на экране ничего не вижу. Вот только не звоню больше. Отчего-то ощущаю слабость во всем теле и откидываюсь на спинку. Прикрываю глаза, пытаясь дышать глубоко и размеренно.
— Держите, — отдаю им на растерзание свой телефон,
И когда они отвлекаются на обучающую игру, достаю из сумки письмо деда. Сердце колотится как бешеное, готовое выпрыгнуть из груди. Ладони становятся влажными, но я дрожащими руками снова разворачиваю лист бумаги. Хочу снова перечитать, отчаянно надеюсь, что содержание письма изменится…
Вчитываюсь в строчки, и от каждого прочитанного слова по щекам текут слезы — непроизвольно, сами по себе.
«Моя дорогая Ева, наверняка ты задаешься вопросом, почему именно тебя я сделал наследницей и оставил такое загадочное условие по поводу наследников акций. Скорее всего, ты уже догадалась, что я знаю, кто отец твой детей. Одна из моих самых больших ошибок жизни — это то, что я не осмелился признать их во всеуслышание. Твоих замечательных мальчиков, на которых я возлагаю все свои надежды. Побоялся испортить репутацию нашей семьи, запятнать ее скандалом. Я не хочу гадать на тему, что было бы, если. История не терпит сослагательного наклонения.
Я не желал портить тебе жизнь и вмешиваться в твою семью. Я много о тебе знаю, дорогая Ева, и почему ты сбежала, и почему не поддерживала связь с семьей. Я злился на тебя за побег, мы все злились. Неправда, что мудрость приходит с годами, к концу жизни я чувствую себя глупым, как ребенок. Я всё время прятался. За фасадом грозного тирана таился обиженный на всех человек. Вы не хотели делать то, что я требовал. Поступали по-своему. А я не мог этого принять. Вы все были не такими, какими я хотел вас видеть. И только ты, Ева, только в тебе я видел надежду!»
Слегка задыхаюсь от нехватки воздуха. Судорожно ищу в сумке платок, а затем с силой прижимаю к глазам. Глубоко дышу, стараясь привести эмоции в порядок. Слава богу, что дети залипают в экран телефона и не видят моих красных воспаленных глаз. Отворачиваюсь к окну, наблюдая за тем, как мимо проносятся здания. Дед, ты всегда думал только о репутации, трясся над ней. И смотри, к чему это привело. Но почему на меня ты возложил такой тяжкий груз? Почему? Немного успокоившись, возвращаюсь к чтению.
«А ты сбежала, и я никак не могу с этим смириться. Пусть и после моей смерти, но ты всё равно выполнишь мою волю. Сначала ты будешь на меня злиться: за то, что заставил тебя действовать против воли; за то, что не сказал тебе ничего лично, отделался письмом; за то, что всё равно не доверяю тебе и позаботился о том, чтобы твои дети были признаны наследниками официально. Ева, я даю тебе полгода, чтобы ты познакомила Томаса и Гектора с собственным отцом. С настоящим отцом. Если ты по каким-то причинам этого не сделаешь, то мой нотариус позаботится о том, чтобы оглашение было сделано официально…»
Страх охватывает всё мое нутро. Но я не понимаю, откуда мог об
