Дикарь (ЛП) - Шеридан Миа
Было что-то правильное и настоящее во всём этом. Эти чувства были частью глубинного шепота. Ароматы, которые перешли от неё к нему и обратно. И его мысли были его собственными. Они принадлежали ему. Они были тем единственным, что никто и никогда не сможет у него украсть.
Лукас громко кашлянул, и большие глаза Харпер медленно открылись. Она сонно моргнула, а затем села прямо, убирая волосы с лица и вытирая следы слюны с нижней губы.
— О, должно быть… я… задремала на секунду. — Она отвела глаза, будто понимала, что лжёт.
Лукасу снова захотелось улыбнуться, и когда девушка начала вставать, он отвернулся, схватив свою сумку.
— А я могу где-нибудь привести себя в порядок? — спросила Харпер.
Лукас снова повернулся к ней, выглядя при этом немного растерянно.
— На заднем дворе есть душ. И всё, что тебе может понадобиться.
— На заднем дворе? — Она посмотрела в окно, а затем снова встретилась с ним взглядом, говорящим, что там определённо нет того, что ей может понадобиться.
Ему стало стыдно. Жар пробежал по его шее, но он кивнул.
— На водяном насосе висит ведро. — Он понимал, что она привыкла ходить в горячий душ. Когда-то он тоже любил это. Очень давно. Теперь он едва мог вспомнить, что такое горячая вода. Но ему очень хотелось дать ей горячей воды.
Её глаза расширились, но она расправила плечи.
— Тогда я просто… освежусь… на заднем дворе.
Её щеки стали светло-розовыми, отчего мышцы живота Лукаса напряглись. Она в последний раз посмотрела на него широко раскрытыми глазами, затем повернулась, схватила ружьё и выбежала за дверь.
Он смотрел, как она закрыла за собой дверь, забрал маленькую сумку, которую собрал, и тоже вышел из дома.
Она вышла из-за угла несколько минут спустя, её волосы немного торчали на макушке. Она выглядела красивой в утреннем свете, помятой и свежей одновременно, и его кровь снова начала делать странные вещи в его венах, быстро мчась, а затем замедляясь, заставляя его мозг работать неторопливо, словно во сне. Он повернулся к ней спиной и зашагал прочь. Ей решать — следовать за ним или нет. Он услышал, как открылась и закрылась дверца её грузовика, а затем её быстрые шаги.
Она посмотрела на нож, пристегнутый к его бедру.
— Ждешь неприятностей?
— Нет, — тихо ответил он. — Жду ужина. Раз я сегодня на вылазке, было бы неплохо что-то поесть.
— О, да. Конечно, — сказала она. — Значит, ты просто воспользуешься этим, чтобы… — она сделала довольно долгую паузу, прежде чем, наконец, продолжила: — сделать ужин.
Лукас прищурился и посмотрел на неё сверху вниз. По выражению её лица можно было подумать, что у неё в ботинке застрял маленький заостренный камешек, и это заставляло его чувствовать себя неудобно. Он ей не нравился, она думала, что он другой… странный. Лукасу это было не по душе. Но в этом нет её вины. Он на самом деле другой и странный, и внезапно одиночество раскрылось внутри него, с небывалой прежде силой, расширяясь, как чёрная дыра.
Да, он был особенным, диким. Но это, к сожалению, не самое страшное в нём.
Они вышли из-за деревьев, и перед ними открылось чистое поле, небо сияло серебром с вкраплениями медного золота. Вид раннего утреннего неба успокоил его, и он смог отвлечься от пустоты, которая навсегда останется частью его. Он мог бы возненавидеть эту часть себя, если бы захотел — и он на самом деле ненавидел, — но не мог от неё избавиться.
— Спасибо. Я уверена, что тебе есть чем заняться, вместо того, чтобы помогать мне. Особенно учитывая погоду. Я тебе очень признательна.
Слова Харпер вырвали Лукаса из его размышлений, и он кивнул. По сути, ему больше ничего не нужно было делать. У него был запас еды на зиму, который мог использовать. Много зим назад он узнал, как это важно для выживания, и теперь начинал подготовку задолго до того, как первая снежинка упадет на землю. Теперь оставалось только ждать и беспокоиться о будущем. Сделать это мог и здесь, и сидя дома перед огнем. Хотя скоро у него закончатся спички, и он ещё не придумал, что с этим делать.
«Придётся обходиться без них, как ты это делал раньше».
Он мог бы пойти в дом Дрисколла и украсть спички, если бы захотел. Но он больше никогда не хотел заходить в эту хижину, даже за таким нужным коробком спичек.
— Как далеко до машины? — спросила она, подходя ближе.
Лукас вдруг заметил, что у Харпер нет с собой ружья — должно быть, именно его она убирала, когда услышал, как открылась и закрылась дверца её грузовика, — и задумался, что же заставило её поступить так. Неужели она решила, что не боится его? Или подумала, что будет слишком трудно идти с оружием?
«Это не имеет значения», — сказал он себе.
Он не будет думать о том, доверяет ему девушка или нет, чью фотографию он носил на шее много лет, девушка, которая была с ним во время моментов борьбы, боли и одиночества, заставляла его чувствовать себя… спокойно… хорошо.
Харпер смотрела на него, и Лукас вспомнил, что она задала ему вопрос.
«Как далеко до этого места?»
Лукас снова задумался. Он не знал, как описать расстояние, и по взгляду шерифа, который тот бросил на него накануне, понял, что ошибся, когда сказал ему, сколько шагов отделяет дом Дрисколла от его хижины.
— Теперь уже недолго, — наконец решился он.
Они поднялись на холм, и перед ними открылась долина. Летом она была наполнена яркими цветами: красными, фиолетовыми и жёлтыми, все они источали головокружительный аромат, доносившийся до него с порывами ветра.
Некоторое время они шли молча, только звуки их шагов наполняли воздух вокруг. Было холодно, но не так, как накануне, и солнце пробивалось сквозь облака, так что Лукасу было довольно комфортно и тепло. Харпер подняла длинную палку и остановилась, чтобы отломить от неё часть, снова подошла к нему и с её помощью начала проверять землю, чтобы понять, куда можно наступать. Он делал это однажды, пока не запомнил каждую яму и кочку вокруг себя.
— Здесь, я знаю каждый шаг, — сказал он ей. — Просто следуй за мной.
Харпер помолчала, но отбросила палку в сторону.
«Значит, всё же доверяет».
Лукас ускорил шаг, и она тоже, не отставая от него, хотя его ноги были намного длиннее.
— Ты приводишь сюда людей ради… работы? — Он хотел знать о ней как можно больше — ничего не мог с собой поделать — и также хотел узнать о городской жизни, о том, как люди живут, что они делают. Ему было интересно, окажется ли ему что-то знакомым, похожим, или он слишком изменился, чтобы жить среди людей.
Он хотел понять, хочет ли этого вообще.
