Развод. Его холодное сердце - Дарина Королёва
Швыряю телефон на кровать, но заголовки словно выжжены в памяти:
"Единственный наследник крупнейшего фармакологического холдинга Давид Шахин обрёл истинную любовь!"
"Судьбоносное воссоединение: помолвленные с детства влюблённые наконец-то вместе!"
"Русская жена была всего лишь пиар-ходом?"
Комментарии под статьями ещё хуже.
"Всем известно, что они с Ясминой помолвлены с детства", "Бедняжка, столько лет ждала его", "А эта русская... ну поразвлёкся мужик, с кем не бывает..."
Воображение рисует непрошеные картины — их страстные поцелуи, его руки на её теле, их ночи... На яхте, в той самой спальне, где мы...
Меня трясёт от ярости. Подонок! Мерзавец! А я-то верила, когда он говорил "только ты, единственная"...
Телефон звонит — Дима.
Старший брат всегда звонит в самый неподходящий момент.
— Дим, я правда не смогу приехать, — пытаюсь говорить спокойно. — У Маши температура небольшая...
— Температура? — усмехается. — А на прошлой неделе у неё был кашель, до этого — у тебя мигрень. Катька, ты всегда врала паршиво. С тех пор как появилась в Питере, постоянно находишь отговорки. То болеешь, то устала, то дела какие-то. Что происходит?
Молчу, не замечая, насколько сильно сжала в руках кухонное полотенце. Что я могу ему сказать? Что боюсь каждой тени на улице? Что вздрагиваю от каждого звонка в дверь? Что прячусь как преступница в собственном городе?
— Помнишь, раньше тебя нельзя было загнать домой? — не отстаёт Дима. — Душа компании, заводила... А теперь что? Закрылась в четырёх стенах как монашка.
— Я просто... акклиматизируюсь.
— Ага, — хмыкает он. — Месяц уже акклиматизируешься. Слушай, а может... Это всё из-за Давида? Он что, запрещает тебе с нами видеться?
У меня внутри всё обрывается:
— При чём тут Давид? Он... он просто занят бизнесом.
— Бизнесом? — Дима фыркает. — Что, ковры-самолёты продаёт? Или волшебные лампы?
— Перестань! — получается слишком резко.
— Ладно-ладно, — брат примирительно вздыхает. — Но серьёзно, Кать. Ты изменилась. Стала какой-то... дёрганой. Запуганной. Это на тебя не похоже.
Закрываю глаза. Если бы ты знал, братик...
— Катюш, — Дима меняет тактику. — Там же двойной праздник. У Алекса и Маши день рождения совпал. Он такую программу подготовил — аниматоры, игры, куча детей приглашена. Неужели лишишь дочь праздника? Ей же общаться не с кем.
Смотрю на Машу — она рисует за столом, такая тихая, задумчивая. Раньше от её смеха звенел весь дом...
— Хорошо, — сдаюсь. — Только ненадолго.
В конце концов, новый дом Алекса — идеальное место. В часе езды от города, в закрытом посёлке. Давид о нем не знает. Наверное…
Загородный участок украшен разноцветными шарами, гремит праздничная музка. У ворот — огромный надувной замок, откуда доносится детский визг. Машу как ветром сдувает — она уже карабкается по лестнице вслед за приглашенной детворой.
— Катерина! — мама выбегает на крыльцо. — Наконец-то! А то как отшельница живёшь. Исхудала вся, бледная. Тебя там в Турции не кормили, что ли?
Я утыкаюсь ей в плечо, мучаюсь от угрызения совести. Сколько можно врать самым близким? Но мои проблемы, это мои проблем. Не хочу никого впутывать, чтобы переживали за меня. Я не хочу, чтобы Давид навредил братьям. Он может запросто ударить по их бизнесу…
Однако, больше сдерживаться не могу. Мне кажется, мама уже догадалась.
— Мам, — шепчу одними губами. — Нам надо поговорить.
Она внимательно смотрит на меня:
— Однозначно Пошли!
— Не здесь.
Мы уходим в дальнюю беседку. Вокруг шумит праздник — музыка, детский смех, звон посуды. А я наконец-то говорю правду. Про развод. Про отъезд. Про золотую клетку, где каждый твой шаг под контролем, где невестка — никто, вещь, собственность...
— Я так и знала. Но доченька, — мама гладит меня по голове, как в детстве. — Почему сразу не сказала? Мы бы помогли...
— Боялась. Боюсь до сих пор, — хватаю её за руки. — Мам, пожалуйста — если Давид будет искать... Никто не должен знать, где мы. Вообще никто. Ни соседи, ни знакомые. Его… бизнес-партнёры здесь.
Она хмурится:
— Но он же отец Маши. Имеет право...
— Нет! — вырывается слишком резко. — Не имеет. Не после того, как... — запинаюсь. Не могу рассказать про Ясмину, про унижения, про угрозы. Не сейчас. — Просто поверь — так лучше. Для всех.
От волнения тошнота усиливается.
Беременность даёт о себе знать в самые неподходящие моменты.
— Катя, — мама пристально смотрит на меня. — Ты что-то недоговариваешь. Я же вижу — что-то ещё случилось.
— Не сейчас, мам. Потом, — провожу рукой по лицу. — Сейчас главное — молчание. У него везде свои люди. Деньги, связи... Если узнает, где мы...
— Хорошо, родная, — мама обнимает меня крепче. — Я поняла. Всем передам. Но ты ведь знаешь своих братьев — если они узнают всю правду...
— Поэтому и молчу, — вытираю слезы. — Дима сразу начнёт разбираться. А Лёша... он же без тормозов. Ещё прилетит в Стамбул морды бить.
— Как в детстве, — мама грустно улыбается. — Помнишь, когда тебя мальчишки во дворе обидели? Лёшка им всем фонари поставил.
— Вот именно. А тут не мальчишки с соседнего двора. Тут...
На веранде взрывается хохот — аниматоры устроили какое-то представление с мыльными пузырями. Маша прыгает, пытаясь поймать радужные шары. Её глаза сияют, щёки раскраснелись. Давно я не видела её такой счастливой.
— Иди к ней, — мама подталкивает меня. — Ей нужна улыбающаяся мама, а не зарёванная развалина.
Киваю, достаю зеркальце. Нос красный, глаза опухли — красота. Хорошо хоть тушь водостойкая.
Внезапно звонит телефон — рабочий.
Новый, с незнакомым номером. Давид не сможет отследить.
В трубке деловой женский голос.
— Вас утвердили на должность в кардиологическом отделении. Когда сможете приступить?
Улыбаюсь — кажется, новая жизнь потихоньку налаживается. Документы в порядке, работа есть, крыша над головой...
Только вот ребёнок под сердцем. Он всё равно свяжет нас с Давидом, что бы я ни делала.
— Мам, — окликаю. — Там торт уже вынесли?
— Сейчас будем, — она суетится у стола. — Представляешь, Алекс такой заказал — трёхэтажный! С фейерверками!
Маша с визгом подбегает ко мне:
— Мамочка, смотри, какой у меня шарик! Как в Стамбуле, помнишь?
Сердце сжимается. В Стамбуле Давид покупал ей целые охапки шаров. Носил на плечах, читал сказки на ночь, целовал разбитые коленки...
Нет. Не думать об этом. Сейчас праздник. У моей девочки день рождения.
Пусть хотя бы она будет счастлива.
ГЛАВА 28
Катя
Флешбэк
Утром в дверь постучали. На пороге стоял посыльный с огромной коробкой, перевязанной золотой лентой. От коробки шел умопомрачительный аромат.
"Только не ещё одно платье," — подумала я, разворачивая записку, написанную размашистым почерком:
"Сладости для той, кто
