Случайная девочка (СИ) - Волкова Виктория Борисовна
– Нет! Что вы! Вы самый лучший, – выпаливает девчонка и осекается.
Ой!
Прижимает руку к губам. Сейчас бы смять их поцелуем. Запустить язык в нежный ротик и оторваться по полной. Заставить девчонку стонать от желания.
Но нельзя. Пока нельзя. У нас похороны, бл.дь.
А то вывалимся из тачки всем на посмешище. Чижик с припухшими губами, а я с вздыбленной ширинкой.
То-то народишко повеселится.
– Значит, договорились. Подробности потом обговорим, – бурчу я и утыкаюсь носом в айфон. Благо там есть на что отреагировать. Сектанты гребаные. Банкир Лаймы. Всем не терпится сопроводить ее в последний путь и проехаться в Шанск.
Обговариваю Ефиму условия. Все-таки похороны закрытые. Требую содрать с каждого скан паспорта. И с удивлением наблюдаю, как народ соглашается.
Искоса поглядываю на Оливию.
Мой насупленный чижик печально смотрит в окно и наверняка корит себя за поспешность.
А тому ли я дала? Извечный вопрос хороших девочек.
Процессия въезжает в Шанск. Прямиком несется на кладбище, где уже подготовлено место в ВИП-квартале и выставлена охрана.
С Витькой, положим, я рассчитаюсь. Не первый год работаем. Тима – мой зять. Помог по-родственному. А вот как быть с товарищем Сарычевым, обеспечившим оцепление и полицейские кордоны на кладбище, ума не приложу.
Зато никто даже головы не поднимет и при ментах стрельбу в лучших гангстерских традициях не откроет.
А значит, есть шанс выйти с кладбища целыми и невредимыми. Хотя, если разобраться, мне-то что? Шкура у меня дубленая. И стреляли в меня, и ножом тыкали. Все равно я живучий, зараза.
А вот Оля… Девочка хрупкая. Она и выстрела испугается, и от простой дымовой шашки в обморок грохнется.
– От меня не отходи, – напоминаю на всякий случай.
Хотя сейчас ей и идти-то некуда. Друзья остались в городе, а пастор, падла, как бультерьер за лисий хвост прицепился.
– Хорошо, – печально кивает Оливия. Надевает темные очки, поправляет на голове черный платок. И всем своим видом напоминает мне вдову мафиози из голливудского блокбастера.
Чур меня, чур, – усмехаюсь криво.
Машинально проверяю пистолет в заплечной кобуре и выхожу из машины вместе с девчонкой.
Инстинктивно беру ее за руку. Подхожу к краю могилы. Обвожу взглядом собравшихся, а также стоящих по периметру бойцов. Ж.пой чувствую приближающийся армагедец. Слишком тихо на кладбище. Никто не перешептывается, не суетится. Люди стоят как болванчики и ждут. Тут нет любопытных. Только самые близкие. Да и те у меня под подозрением.
Пастор. Банкир. Кукла крашенная из «Жар-птицы». Сейчас я подозреваю каждого.
Черные мокасины ручной работы утопают в сыром грунте. Плевать. Сейчас на все плевать, кроме безопасности.
Воздух становится тягучим и наэлектризованным, как перед большой бедой.
Оглядываюсь по сторонам. Вроде все идет гладко. А меня колпашит как от электрошокера.
Четверо дюжих рабочих ставят рядом с могилой дубовый гроб.
Надо слова какие-то говорить. Прощание все-таки.
Откашливаюсь и, стараясь не смотреть на кислые рожи пастора и родаков Лаймы, рассказываю. О том, какой веселой и яркой она была. О ее шутках и приколах. И у самого глаза щиплет от слез. Потом что-то с надрывом читает подружка из клуба.
Громко сморкается банкир. И гроб опускают на длинных толстых канатах. Летят первые комья земли. Ребята накидывают холмик, который тут же покрывается цветами и венками.
– Идем. Пора, – веду Оливию к машине.
– Все кончено, – всхлипывает она.
«Все еще только начинается, девочка», – так и хочется сказать. Чуйка меня еще никогда не подводила. И машина бронированная. Должны уцелеть и до Морозовых доехать. А там дело техники. Никто не знает, в какой машине мы выедем со двора и каким путем поедем.
«Тут до Леркиного дома – минут пятнадцать ехать», – размышляю, помогая Оливии усесться в машину.
– Ну, вот и все, – повторяет она на автомате. Видимо, еще не может свыкнуться с действительностью.
– Мы будем помнить твою сестру, – накрываю хрупкую ладошку своей. И внезапно представляю, как на Олиных тонких пальцах будут шикарно смотреться бриллиантовые кольца. Только купить их надо.
«Завтра съезжу», – морщусь устало. И на автомате прислушиваюсь к жужжанию постороннего двигателя.
Твою ж мать…Нас догоняют!
Успеваю лишь оглянуться в заднее окно. И с криком «Ложись!» наваливаюсь на Оливию. Стаскиваю ее на пол, прикрывая своей тушей. Слышится сухой звук, который ни с чем не спутаешь. А за ним с разных сторон раздаются автоматные очереди.
Мои стреляют. Полиция.
Интересно, поймают киллера или нет?
Но сейчас меня больше волнует распластавшаяся подо мной Оливия.
Машина резко тормозит у обочины. Кто-то распахивает дверцу.
– Ант, ты живой? – вопит в панике Ефимов.
– Да нормально все. Не голоси, – поднимаюсь осторожно. Помогаю сесть Оливии. – Ты цела? – судорожно лапаю ее. – Тебя не задели?
– А ты? Федор? Ты цел? – плачет она и кидается мне на грудь.
И тут мое заржавевшее сердце не выдерживает. Екает, как у пацана, и начинает стучать, словно отбойный молоток.
– Все нормально, девочка, – прижимаю Оливку к себе. Целую в макушку, потом утираю поцелуями заплаканные глаза.
– Дима, давай, гони в Тагильскую, – плохо соображая, приказываю водителю. И машина срывается с места.
Глава 33
Глава 33
Машина резко сворачивает около синего указателя на Тагильскую. Несется через поля по узкой асфальтовой дороге. Обняв Оливию, утыкаюсь носом ей в макушку.
– Все будет хорошо, девочка, – повторяю как мантру. Успокаивающе глажу по шее и ключице, а сам не могу вычислить заказчика. Кто нанял киллера? С хера ли в меня стрелять? Вроде дорогу я никому не переходил. Со всеми стараюсь жить мирно. Да и прошли те годы, когда ствол решал все проблемы. Сейчас тоже несладко, но все больше по договоренностям и понятиям. Без огнестрела разбираемся, слава тебе, господи! Как цивилизованные люди.
Время от времени кошусь на лобовое и поэтому за малым не пропускаю одинокого мотоциклиста, трусящего впереди и выжимающего из байка последние силы.
– Димон, ты видишь? – отпускаю девчонку и в азарте весь подаюсь вперед. – Давай, загоняй его. Суку эту! Я из него сейчас чучело сделаю! – воплю в голос.
Водитель нехило так прибавляет газку. А у меня просыпается инстинкт охотника. Напряженно оглядываюсь по сторонам. Кругом чернеют убранные поля. Грязь непролазная после дождя. Тут хоть на байке, хоть пешедралом, а деваться некуда. Он от меня не уйдет по-любому. Я его везде достану. Это моя сторона. И дорога тоже моя. На мои бабки проложенная.
– Давай! Давай! – кричу, сжимая кулаки. Чувствую, как за мой пиджак цепляются нежные пальчики Оливии «Федор, пожалуйста!», но не обращаю на нее никакого внимания.
Сейчас главное, загнать дичь. А с девочкой своей я потом порешаю.
Поравнявшись с байком, Димон немного уводит машину в сторону. Бьет в бок, цепляя заднее колесо противника, будто толкает. И мотоцикл, потеряв равновесие, заваливается на асфальт. Едет по инерции, волоча под собой долбаного исполнителя.
Мы тормозим. А тот орет благим матом.
– Все. Приехали, – усмехаюсь криво. И как только машина останавливается поперек дороги, выскакиваю первым.
– Дима, звони Ефиму! – ору, подбегая к рыдающему парню.
– Пожалуйста, спасите! Мне больно! Я все расскажу…
– Конечно, расскажешь, гнида, – усмехаюсь криво. Срываю с башки шлем и в ужасе натыкаюсь на знакомое лицо.
– О господи, Сережа, ты? – лепечет Оливия, подходя следом. – Как же ты мог? Мы ведь дружили!
Точно. Сережа! Паренек из университетской компании.
– Да пошла ты, – сквозь боль ухмыляется он. – Предложили нормальные бабки. Я и согласился. Ничего личного, Маслина… Небольшая подработка.
– Заткнись, – пинаю ногой придурка. Вижу, как съеживается Оливия. Маслинка моя. Теперь понятно, почему ее мой сын Масей зовет. – Оль, иди в машину, – прошу глухо.
