Танцуй, детка! - Саша Шу
Она приносит старинную книгу в потрёпанном переплёте, и открывает мне на странице с портретами, и долго и выразительно глядит на меня…
Библиотека закрывается, и любезная тётушка просит меня на выход. Но я и так столько сегодня всего пересмотрела и изучила, что не могу больше оставаться в этой компании тёмных призраков прошлого, столпившихся вокруг меня в этом старинном здании… Сегодня мне определённо есть, о чём подумать.
Дома я крепко прижимаюсь к своей тёплой Китти, которая мурлыкает и даже не представляет, какую семью я нашла сегодня. И тут же её потеряла…
Я открываю свой шкаф, чтобы достать оттуда фотоальбом, и тут мой взгляд утыкается в роскошную балетную пачку из моих старых времён. Пыльно-розового цвета, она висит увядшим бутоном в углу шкафа, куда я задвинула всю свою прежнюю жизнь, в которой я планировала танцевать на лучших сценах мира. И я решаю дать её ещё один шанс.
Перед сегодняшним университетским праздником я решила повидаться с Даней и отвезти всю собранную мною сумму Ланскому: я не могу дождаться, когда же начнётся эта многообещающая терапия. Я залетаю к брату воздушной Царевной-Лебедь и обнимаю его, целую в глаза, и обещаю, что скоро всё самое плохое останется позади. С торопливым нетерпением я выкладываю на стол перед Дмитрием всю собранную сумму, и радостно спрашиваю у него:
– Доктор, теперь вы сможете начать лечение?
Ланской озабоченно трёт свою переносицу тонким пальцем, словно размышляет над чем-то, и мне кажется, что ему ещё есть, что сказать.
– Понимаешь, Алекс, я забыл тебе объяснить в прошлый раз, что это только часть моего плана…
– Хорошо, а что же тогда ещё? – нетерпеливо спрашиваю его я.
– Алекс, Даниилу поможет операция, которая совместно с назначенной мной гемостатической терапией даст нужный нам результат.
– Значит, давайте делать операцию, доктор? – дрожащими губами шепчу я и чувствую, как предательские слёзы уже скопились у меня в углах глаз.
– Да, конечно, Алекс, если вы готовы, – успокаивает меня Ланской, подходит ко мне близко-близко, и берёт моё лицо в свои руки, тонкими пальцами хирурга вытирая мои дорожки от слёз.
– Что для этого нужно? – успокаиваясь, спрашиваю я своего спасителя, и он отвечает мне, приблизив свои губы к моим:
– Всего лишь семь тысяч долларов. Со скидкой, – и я чувствую, как его холодная и сухая рука скользит вниз по моей шее, отодвигает бретельку топика и захватывает мою голую грудь под тканью, до боли сжимая её.
Я с ужасом смотрю на врача, а он, с придыханием и с этим знакомым мне невидящим ничего мужским взглядом продолжает:
– Мы спасём твоего братика, Алекс, не сомневайся. Просто будь послушной девочкой, и делай, что я тебе говорю, – и я чувствую, как его вторая рука толкает мой затылок всё ближе к его ширинке, где я уже вижу, как рвётся из тесного плена его докторский член.
Я резко вскакиваю на ноги, поправляю свою бретельку, и рука Ланского, завладевшая моей грудью, беспомощно повисает в воздухе.
– Деньги не проблема доктор, деньги не проблема, – решительно говорю я, и, хлопнув дверью, выбегаю из его кабинета.
8
Ночь резко и внезапно, как это бывает на юге, накрыла наш город своим чёрным волшебным колпаком, и я, разглядывая бриллиантовые звёзды в густом небе из окна такси, сглатывая слёзы, размышляю, ехать ли мне теперь на вечер или опять забиться в свою тесную норку и жалеть саму себя. Или поехать поработать в свой любимый клуб «Нью-Йорк 56» в свой честно заслуженный выходной.
Я вспоминаю сухую ладонь Ланского, мнущего мою грудь и сжимающую сосок, едва уловимый кисловатый запах от ширинки его штанов, сквозь которые натянутой тетивой проступает его член, и меня снова начинает подташнивать. Какая ирония: на работе сотни потных грубых рук хватают мою грудь, бёдра, пытаются протиснуться между ног, словно надеются поймать свою удачу на удочку. Я касаюсь своей попкой, кожей, пальцами сотен членов: больших, маленьких, искривлённых и прямых, как кочерыжки. Сотни фаллосов пытаются ворваться в меня, измазывая своей спермой мои блёстки, кружева и стразы. Но ни один из них не вызывал у меня такого рвотного рефлекса, как ухоженный и чистенький пенис доктора. Ни от одного прикосновения у меня не оставалось такого омерзительного липкого следа, как от утончённых рук Ланского. Никакой мужской запах пота, похоти и возбуждённого тела вперемешку с дезодорантом не отталкивал меня так сильно, как лёгкие ноты вербены с ароматами каких-то лекарств и спирта… Ведь никто мне из них никогда ничего и не обещал, здесь всё было предельно честно: они мне – деньги, а я им – своё тело, и если им очень повезёт, то на меня даже удастся кончить, так что никто не остаётся в накладе.
Ланской же обещал мне вернуть часть моей души обратно, и я честно приносила ему свои деньги, пока не распродала всё, и даже бабушкино кольцо. И теперь он требует не только денег, но ещё и всю меня. И я не могу уйти от него, потому что он действительно самый лучший врач в нашем городе и крае, и у него остаётся мой Даня. Пока я пытаюсь придумать хоть какой-то выход из этого тупика, машина останавливается у входа в празднично освещённый клуб, где ярким неоном светится надпись у входа “Forever Young”. Ну что ж… Раз я сегодня красиво оделась, накрасилась, то я не вижу смысла не идти на вечеринку, и я, быстро вытерев потёкшую тушь под глазами, выхожу из такси в гудящий модной музыкой и голосами город.
На улице стоит и курит стайка первокурсников, и вдруг, увидев меня, они резко замолкают и все как один смотрят в мою сторону. Удивлённая их реакцией, я захожу в тесный коридор, где стоит очередь на вход, а секьюрити проверяют у всех рюкзаки и сумки.
– Девушка, да, вы, – уточняет мне охранник, – проходите! Вам можно без очереди! – и под недовольные крики толпы я прохожу рамку металлоискателя, а охранники глупо и приветливо улыбаются мне.
После всего пережитого сегодня я долго не могу понять причину такого изысканного ко мне обращения, пока вдруг не вспоминаю, что на мне – моя пышная
