Танцуй, детка! - Саша Шу
Ну что же. Мне кажется, что все мои приятные сюрпризы были ещё в прошлой жизни, и сейчас мне приходится привыкать к ним заново. Я ставлю коробку в центр стола, всё ещё опасаясь, что из неё выползет стая змей или высыплется порошок с сибирской язвой. Китти тут же вскакивает на столешницу и начинает с любопытством обнюхивать посылку: вот кто точно любит получать подарки!
Сделав глубокий вдох, я перерезаю ленточку, и, сняв крышку, вижу, что внутри лежит огромный и ароматный, весь усыпанный миндальными лепестками круассан! И словно парижское утро врывается в мою тесную убогую комнатёнку! Вместе с Китти мы засовываем свои носики в коробку, и сбоку я вижу маленькую открытку. Достаю, и там написано всего два предложения: «Не Париж, но всё же… Наши мосты ждут тебя!»
Я впиваюсь зубами в тонкое хрустящее тесто, пытаясь припомнить, когда я вообще в последний раз ела настоящие французские круассаны, и мне ничего не приход на ум. Моё нёбо взрывается сливочно-миндальным вкусом, и я вдруг понимаю, что, возможно, моя жизнь не так ужасна. И даже, о боги! – я подумываю, не пойти ли мне на этот дурацкий утренник для пупсиков. Точнее, для первокурсников. В конце концов, мне же пока восемнадцать лет, не правда ли? И пока меня не поимела толпа разгорячённых клиентов нашего клуба, пора немного побыть простой студенткой, разве не так? Я смотрю на свою ангорскую подружку, и она трётся об мои голые ноги, полностью согласная со мной.
Я набираю «Спасибо!» и отправляю Майклу, и тут сразу же неприятная мысль словно острой молнией ударяет меня: откуда он узнал мой адрес? Он следил за мной? И что ему, кстати, надо? Дружба? Но это же глупо! Как могут дружить двадцативосьмилетний мужчина и восемнадцатилетняя девчонка? Что у нас общего? Хотя, если подумать, у нас слишком много общего, опять начинаю накручивать я себя. Но утренний румяный подарок так прекрасен, а солнце обещает ещё один ласковый день перед дождливой и хмурой зимой, что я обещаю себе подумать об этом завтра. Как Скарлетт О’Хара.
Пересчитав все собранные мною деньги, я с радостью убеждаюсь, что у меня почти есть вся необходимая сумма на новое лечение Дани, и набираю сообщение Ланскому: «Дмитрий, когда я смогу к вам приехать?», и уже рисую себе радужные картины в голове, что ещё совсем немного, и я снова смогу услышать Данин голос. «Приезжайте завтра, Алекс» – подмигивает мне телефон, и я начинаю собираться в универ.
Я иду по шуршащему бронзовыми листьями тротуару, прохожу мимо вывески сетевого магазина «Формула вина», и криво усмехаюсь: как классно, новый владелец даже не удосужился придумать уникальное название, добавив просто буковку во втором слове – вина. Потому что раньше эта огромная сеть магазинов алкогольных напитков принадлежала моей семье, и это моя мама придумала для неё больше двадцати лет назад название «Формула вин». Моя мама Анастасия Глинская. И мой отец – Роман Шуйский.
Много лет назад мой папа приехал студентом-дикарём на море, где встретил свою любовь с двумя разными глазами. Одним светло-серым и вторым – прозрачно-топазовым. И с того самого лета они больше не расставались: мой отец перевёлся в местный университет, где на химика-технолога уже училась моя мама. Они поженились, и открыли своё собственное дело: сначала небольшой винный магазинчик, а потом он стал вдруг расти, развиваться, и превратился в целую торговую сеть алкомаркетов. Сказки случаются. Точнее, случались. Мои родители были небогатые люди, и в самом начале они решили занять денег у одного знакомого. Под долю в бизнесе. Это был Михаил Романов. И как часто бывает, пока дело было совсем небольшим и только росло, всё было нормально. Они вместе переживали кризисы, взлёты и падения, но упорно шли к своей цели.
Анастасия Глинская обладала врождённым чутьём на хорошие вина, и поэтому она отвечала за поиск новых поставщиков. И мы вместе всей семьёй ездили по небольшим и пока не известным винодельням Италии, Франции и Испании, чтобы отбирать лучшие вина для нашей сети «Формула вин». Тогда все было прекрасно, и казалось, что моя мама действительно нашла ту самую волшебную формулу успеха. Мой папа занимался самими магазинами, а Романов особо не лез в процветающий бизнес, регулярно получая свои огромные проценты. Да мы его с Даней и не видели никогда, потому что он был просто деловым партнёром, инвестором, не более того.
Я помню, как однажды вечером, уже собираясь ложиться спать, я спускалась вниз по лестнице на кухню, чтобы попить воды, и услышала приглушённые голоса родителей в полутёмной гостиной.
– Рома, может, лучше не связываться с ним и отдать ему две трети? – расслышала я тревогу в мамином голосе.
– Ты пойми, Настя, если мы отдадим ему эту часть, то дальше он захочет больше, пока не отожмёт всё, – отвечал ей отец.
– Я боюсь, – вдруг неожиданно заплакала мама, и я, первый раз увидев её в таком состоянии, сама испугалась не на шутку, и сидела в темноте, крепко вцепившись в витые перила.
– Не бойся, любимая, – подошёл к ней отец и обнял её. – Он ничего не сможет сделать, в конце концов, закон на нашей стороне, сейчас же не девяностые!
– Я боюсь за детей, – продолжала тихо плакать мама. – Может быть, просто отдадим всё и уедем? У нас уже и так всё есть, мы достаточно заработали. Мы можем выбрать любую страну и остаться там, – продолжала уговаривать его мама.
– Настя, ты же прекрасно сама понимаешь, что наш дом здесь. И почему мы должны убегать? Не переживай, всё будет хорошо, я просто найму охрану, и никто до нас не сможет добраться! – папа подошёл и обнял маму за плечи, а она продолжала стоять там и плакать…
Конечно же, я рассказал всё Дане, и спросила, знает ли он, кто угрожает нашей семье.
– Слушай, не накручивай себя. Папа же говорит, что всё будет хорошо, – даже не отрываясь от своих рисунков, фыркнул мой близнец.
– А ты знаешь, кто вообще это может быть? – встала я у него над душой.
– Не корми свои страхи, сестрёнка, – посмотрел он мне в глаза, и я снова увидела в них своё отражение.
Но мы так и не успели никуда уехать… Сначала всё было вполне невинно: как-то выходя из дома, я буквально
