С милым рай в шалаше - Калина Ясина
На одной написано — "туалет", посередине — "приёмная", и рядом — "процедурная". Заглянула во все двери.
Туалет большой, даже кушетка там стоит и два узких шкафчика, на полках что-то даже осталось. В приёмном покое тоже кушетка, стол, стул, шкаф с карточками, я так поняла, и ещё шкаф с другими документами. А в процедурной ещё одна кушетка и стеклянные шкафы с инструментами и лекарствами. Всё, естественно, в пыли и паутине. Но с моих губ улыбка не сходит. Это моя больница, я здесь хозяйкой буду.
И с таким положительным настроем начала всё проверять, выгребать, переписывать и записывать. Свет есть, вода есть, вёдра, тряпки есть.
На улице уже темнеть стало, когда я услышала, что ко мне кто-то заходит. Это Светлана со своими мальчишками.
— Алина, добрый вечер. Мы рядом живём, увидела свет в больнице, думала, кто-то залез, а тут вы, оказывается. Решили открыться?
— Здравствуйте, Светлана. Мальчишки, привет. Иван, как дела?
— Хорошо, тётя Алина, ничего не болит.
— Ну и отлично, — я потрепала его по голове.
— Да, староста сказал, чтобы я навела порядок, и будем открываться. Думаю, через несколько дней уже будем принимать пациентов.
— Это хорошо, — кивает Света, — свой врач всегда нужен. Будет место сборища наших бабушек для обсуждения своих болячек.
Мы дружно засмеялись.
— Вы долго ещё, Алина, помощь нужна? — интересуется Света.
— Нет, пойду уже, стемнело совсем, а мне ещё к пациентам зайти. Завтра с утра приду и продолжу.
Мы вышли из больницы, я закрыла двери, попрощалась со Светой и детьми и пошла к бабе Маше. Надо новостями поделиться.
Зашла к ней, давление померила, мышцы размяла, сказала, что у меня теперь работа есть. Она, конечно, уже всё знает, слухи здесь быстрее скорости света разносятся.
Посидели, попили чай. Настроение у меня было хорошее, несмотря на такой тяжёлый день. Уже темно, но домой идти не хочется. Пожар вспоминается.
— Не ходи сегодня домой, доченька, останься у меня, спать есть где.
Баба Маша видит моё настроение, угадывает. Я соглашаюсь. Постелила себе на диване в зале, легла. Уснуть не могу, эмоции не позволяют.
Слышу, бабуля встала, вышла ко мне в комнату и села на стул у стола, смотрит на меня.
— Алина, девочка моя, я тут с тобой поговорить хотела.
— Слушаю, баб Маш.
— По поводу Андрея, только выслушай. Он мне как родной, сын-то мой погиб, так Андрей мне вместо него. Сегодня, когда староста у тебя был и я ушла, то встретила Андрея, он к тебе шёл. Но машину Семёна увидел.
Спросил у меня, мол, что староста у тебя делает. Я и сказала, что мёд привёз, лекарства из района, планы у вас на будущее. Только мне потом страшно смотреть на него было, я пожалела, что сказала. На нём лица не было. Он ревнует тебя, девочка. Я старая, давно живу и вижу всё. Мне кажется, что он тебя любит.
— Вам кажется, бабуль. У него Галя есть, она утешала его после пожара, я сама видела, мы у него дома встретились.
Тишина в доме, мы долго молчим, но баба Маша не выдерживает первая.
— Но я видела, что он кулаки сжимал и на вас так смотрел, когда вы за руки держались.
— Баб Маш, давайте не будем про него. Он не свободен, я к нему больше не пойду, а то Галя на всю деревню меня шлюхой называет, говорит, что я его у неё отбиваю. Мне это совсем не нужно, чтобы обо мне плохо говорили.
— Вот стерва эта Галька, поискать ещё таких, не угомонится никак. Мне кажется, она врёт, что они с Андреем вместе.
— Андрей не отрицает, поэтому говорить больше не о чем. Спокойной ночи.
Баба Маша ушла к себе, а я беззвучно заплакала. Какой тяжёлый день. И плохое, и хорошее в нём перемешалось сегодня.
Поцелуй Андрея — это хорошо или плохо? Хорошо, потому что мне понравилось с ним целоваться, мне действительно было хорошо, чувства будоражили, внизу живота скручивало от желания. Мне не хотелось от него отрываться, хотелось продолжения.
А плохо, потому что у него другая есть. Тогда зачем он меня целовал, сладкой девочкой называл? А мне ведь хорошо было от его ласки. Кобель он и всё.
Не везёт мне на мужиков, не в тех влюбляюсь, они мне больно делают.
Подскочила под крики петуха за окном, даже не поняла, где нахожусь. Баба Маша уже завтрак готовит. Она вообще спит?
Позавтракали с бабулей, я пошла к себе домой. Переоделась в удобную одежду, взяла моющие средства, тряпки и направилась к себе на работу. На мою работу.
Только начала прибираться, как услышала шум возле дверей и разговор женщин. Неужели уже пациенты? Рановато ещё.
Но женщины заходят в кабинет и начинают распределять обязанности по уборке.
— Алина, как там тебя по батюшке? Ты, это, не бойся, все свои. Меня Валентина зовут. Нам тут Светка сказала, что надо в больничке помочь прибрать. Так вот, мы тут. Пока нас трое, потом ещё девки подойдут. Мы мыть будем, а ты там со своими шкафами разбирайся.
Пришли с Валентиной Света и ещё одна женщина. Мне кажется, я видела её вчера в магазине, когда Галина предупреждала, чтобы они мужиков своих от меня спасали. Эта женщина подошла ко мне.
— Меня Лариса зовут. То, что вчера Галька говорила… Не заморачивайся, короче. Мы все её знаем, она много фантазирует.
— Спасибо, девочки, — искренне ответила я, — я благодарна за помощь.
— Помощь только пришла, ещё сделать ничего не успела. За работу, девочки.
И всё закипело и закрутилось. Пришли ещё две женщины и дедушка. Дедулечка на вид вроде бы старенький и слабенький, но так потихонечку и методично тяпочкой своей выбил всю траву перед больницей. Потом ещё и в кучку сгрёб и посередине дороги сжёг.
Светлана веником вымела все дорожки, девчонки помыли окна и всё внутри.
Я перебирала бумажки, карточки и медикаменты, которые остались после предыдущего фельдшера. Всё записывала, потому что могут спросить отчёт. И список составляла, что ещё нужно для работы. Семён сразу предупредил, чтобы слишком много не писала, всё равно не дадут, не положено для фельдшерского пункта. Но я писала в пределах разумного, конечно, а вдруг.
В обед Светлана сбегала домой и принесла варёной картошки с солёными огурцами. Вот это вкуснотища, да после такой работы.
Женщины работают, детишки их вокруг
