Невинная для грешника - Лина Манило
Но это всего лишь официант на перекур выбрался.
– Это ты меня об этом просила, я ничего не обещал.
– Отвези меня домой, пожалуйста, – очень жалобно, и я не хочу продолжать этот разговор здесь, на заднем дворе бара.
Заводя мотор, я прижимаюсь грудью к узкой спине Марты и думаю, что не только у моей семейки в шкафах гремят костями скелеты.
Глава 19 Марта
Мы не всегда с мамой были только вдвоём.
Когда-то в нашем доме шумели голоса, музыка, смех. К родителям часто приезжали друзья, они устраивали яркие праздники: выбирали темы вечеринок, танцевали до ночи, радовались.
Тогда моя мама ещё умела веселиться и смеяться от души, была лёгкой и смешливой, очень ласковой и доброй. В то время наша тесная квартирка казалась дворцом, и мне, маленькой, хотелось только улыбаться и скакать до потолка.
А потом папа решил, что лучший способ покончить с долгами – покончить с собой.
Я часто думаю о тех страшных днях, но никак не могу найти ответа: за что он так с нами? Ну, то есть… неужели он совсем нас не любил, если смог уйти навсегда, даже не подумав о том, как мы будем со всем справляться? Как одинокая женщина без поддержки и с подростком на руках сможет всё это пережить?
Долгов оказалось очень много – папа был ещё тем авантюристом, мечтающим, что однажды всё-таки достроит свой хрустальный мост. Мост рухнул в одночасье, и радужные обломки засыпали нашу привычную радостную жизнь. Перечеркнули жирной чёрной полосой.
“Слава богу, я не дала твоему отцу заложить мою квартиру”, – сказала мама сразу после похорон, и мы хотя бы на улице не остались. Потому что машину и дачу отец заложить под развитие своего бизнеса всё-таки решился. Другое дело, что бизнесмен из него получился так себе.
Мама так и называет его все эти годы: твой отец, словно у человека, которого она пятнадцать лет бесконечно любила, стёрли имя. И только в свидетельстве о рождении осталось напоминание – его звали Артём.
Обо всём этом я думаю, пока мотоцикл Марка несёт нас вперёд. За мыслями и воспоминаниями совершенно не разбираю дороги и даже не сразу замечаю, что мы уже некоторое время стоим у подъезда.
Встряхиваю головой, ступаю на землю и вдруг чувствую, что успокоилась. Нет, действительно, рядом с Марком мне спокойно.
– Ой, я задумалась, прости, – улыбаюсь, хотя мне и трудно даётся после встречи в баре с кусочком прошлой жизни.
Марк возвращает мой рюкзак и молчит, а я придумываю удачную фразу для прощания.
– Ты не расскажешь мне? – вновь интересуется, а я качаю головой.
– Это действительно ерунда, – изо всех сил стараюсь быть беззаботной, рукой так эффектно взмахиваю, только глаза Марка так и смотрят на меня скептически. – Просто… бывший друг моего отца, я не хотела тратить время на разговоры с ним.
Я, конечно же, не буду рассказывать Марку, что этот мужчина, которого не видела уже четыре года, оказался ещё тем подонком, радостно оттяпавшим покосившийся бизнес отца, и нашу дачу заодно – оказалось, ему отец был должен точно.
И вроде бы, я признаю, что он имел право, вот только… только до сих пор горько вспоминать, до какой истерики он довёл мою маму своими угрозами.
– Марта, я тебе не верю, но ладно, – пожимает плечами. – Это даже весело было: убегать через запасной вход. Адреналин.
На губах ленивая усмешка, к которой, кажется, начала уже привыкать. И ямочка эта на щеке, точно магнит взгляд притягивает. Хочется потрогать её – убедиться, действительно ли она такая глубокая.
– Увидимся завтра? – Марк оставляет ключи висеть, подходит ко мне, и я снова задираю голову, так и не привыкнув к нашей разнице в росте.
Хотя она не критическая, Марк кажется просто огромным. Или я такой маленькой рядом себя ощущаю?
– Увидимся, – говорю, напрочь забыв, что обещала себе подумать о дальнейшей работе у Орловых.
Я не хочу их тайн, не хочу быть марионеткой – мне сама мысль об этом противна.
Но в тот момент, когда Марк, без раздумий и лишних вопросов, увёл меня из бара, поняла: вот его видеть мне хочется. Он совершил поступок, не оставив меня одну, он кажется искренним в своём стремлении помочь, его словам мне хочется и боязно верить.
Марк близко настолько, что я ощущаю жар его тела, а в тусклом свете фонаря большие и выразительные глаза кажутся совсем чёрными. Длинные ресницы отбрасывают тень на щёки, кажутся ещё гуще.
Мне приходится задержать дыхание, чтобы никто не догадался, как сильно я взволнована, но терпкий аромат его тела всё равно просачивается в лёгкие, словно через поры.
– Сегодня был необычный вечер, – говорит, стирая что-то невидимое с моей щеки.
Приходится вздохнуть, чтобы ответить и не казаться ошалевшей дурочкой.
– Спасибо тебе, – на коже ощущается тепло пальцев Марка, и это очень необычное ощущение. Волнительное. – Это был действительно самый странный вечер, но мне понравилось.
– Ты честная, – Марк кладёт руки мне на плечи, лениво поглаживая большими пальцами кромку коротких рукавов. – Мне это по вкусу.
Вот бы не растеряться и начать флиртовать: мол, а что ещё во мне тебе нравится, Марк Романович, но все слова куда-то разлетелись.
Знаете, я ведь с несколькими мальчишками за жизнь тесно общалась, целовалась, обнималась, но никогда простое прикосновение так сильно не будоражило.
Бабочки в животе? Кажется, у меня там целая бабочковая ферма! И с каждой секундой их становится всё больше и больше – скоро кровь собой заменят.
Даю себе обещание подумать об этом, когда окажусь в безопасности квартиры, за надёжно запертой дверью. Но сейчас…
Сейчас я очень растеряна, расстроена и взволнована. Сейчас мне хочется… чего? Чего тебе, глупая Марта, хочется?
А Марк – это просто Марк. Настырный и самоуверенный, очаровательно наглый, он обхватывает ладонями моё лицо и, не дав даже возможности возразить, целует.
И тут мне бы признаться, что целоваться я не очень умею и откровенно не люблю, но через секунду этот “забавный” факт теряет смысл.
Потому что с Марком поцелуй – это точно не обмен слюнями и бактериями.
Это что-то, что толкает меня на встречу, заставляет обхватить шею руками, пальцами почувствовать набухшие под кожей вены, упругие мышцы и тонкую ткань футболки.
Вокруг глубокая ночь, лето пахнет ошеломительно: жасмином, фруктами и… Марком. Я растворяюсь в этом моменте, совершенно отключив голову, не задумываясь ни о том, что делаю, ни о последствии поступков.
Марк отрывается от меня нехотя,
