Ты только для меня - Ульяна Николаевна Романова
– Природным нахальством, – резко вздернула я подбородок.
– Ну этого у тебя в избытке, да, – согласился Дэн.
Я только пожала плечами. Рассказывать ему, как выторговала себе неприкосновенность, точно не собиралась.
– Ну ты тоже скромностью не страдаешь!
– Мы сейчас разве обо мне говорим? – поднял бровь Дэн.
– Лучше бы о тебе. А то у меня, знаешь ли, тоже вопросы есть!
– Серьезно? – хохотнул Дэн.
– Чего ты хочешь? – вздохнула я.
– Правду! Я, мать твою, хочу знать, куда ты вляпалась, моя дорогая!
Я снова замолчала, кусая губы.
– Ты только когда не надо чересчур болтливая?
– Хорошо, слушай, – не выдержала я. Залезла на диван с ногами и перевела взгляд в окно, собираясь с мыслями. – Три года назад я сама пришла к Мельнику. И потребовала, чтобы он оставил в покое мою сестру. Предложила себя вместо нее, но с условием – полная неприкосновенность.
– И он согласился? – скептически поинтересовался Дэн.
– Нет, конечно, – я нервно хохотнула, – но природное нахальство – оно такое…
– Подробнее, – прорычал Дэн.
– Не дави на меня, – вздохнула я. – У меня была информация. Нужная ему, – начала расплывчато объяснять, стараясь, чтобы Дэн не почувствовал мое вранье. – Мельник хоть и был редкостным мудаком, но слово держал. Звонил мне только в особых случаях.
– Каких?
– Капитан Егоров с флешкой. Ильин, у которого пропали все документы по делу… – перечисляла я, чувствуя холод в груди.
– Дорожку себе подчищал, – презрительно выплюнул Грозовский.
– Да, – я опустила голову.
– Ладно. А чем он сестру твою держал?
Да чтоб тебя!
– А вот это уже не моя тайна, – твердо сказала я.
– Она совершила преступление? Где они вообще познакомились?
– Не знаю. Мне тогда было двенадцать, и я ничего не понимала. Только то, что сестра время от времени куда-то уезжает и очень его боится. Она мне не рассказывала, а я не хотела бередить, – получилось довольно убедительно.
– Сколько лет назад, говоришь, это было? Тринадцать? – Дэн нахмурил брови, хмыкнул, а потом резко поднялся. – Пошли.
– Куда? – испугалась я.
– Чай пить, ты же гостья…
Глава 18
Дэн
Он взял свою Снежинку за руку и сильнее сжал ее ледяные пальцы, ведя девушку в кухню.
Дэн не поверил. Ни единому слову. Да что там говорить, ее вранье он видел насквозь. К тому же, и сам немного приукрасил действительность. Не было у Мельника никаких любовниц, а дорожку он себе прокладывал исключительно с помощью этой девочки, которая каким-то образом угодила в его капкан. Однако Снежку стоило напугать, чтобы выдавить из неё хоть что-то!
И его план сработал. Пазл сложился. И Дэн понял, что и где искать. Как аккуратно, даже филигранно нарыть информацию тринадцатилетней давности. Потому что все упиралось туда. А значит, Капу ждала очередная бессонная ночь…
Снежана не смотрела на Дэна, уйдя с головой в собственные переживания. Прикусив губу, она устраивалась за столом на кухне.
У Дэна нервно дернулся кадык, потому что это было нереально сексуальное зрелище. В ней все казалось ему сексуальным и притягательным. Каждый жест, каждый взмах длинных ресниц… Да что говорить, у него мозги отключились, когда она кончик карандаша прикусила тогда в кабинете. Бля, взрослый мужик, а с ней как пацан в пубертатный период – в полной боевой готовности двадцать четыре на семь!
Но помимо желания обладать было еще кое-что. И это цепляло намного сильнее.
В Снежане был стержень. Стальной. Такие, как она, гнутся, но не ломаются. Смотрят в лицо своему страху, сжимаясь, паникуя, но не отступают. Дэн уважал характер, имея свой собственный.
К своим почти сорока он точно знал, какую женщину хотел видеть рядом. Не ту, которая сломается рядом с ним и покорно склонит голову, а вот такую – сильную, характерную и одновременно невероятно нежную. Снежка умудрялась как-то сочетать в себе силу и слабость, огонь и лед.
И плевать, что разница в возрасте почти тринадцать лет. Она – его. Только для него. И никто не переубедит его в обратном!
А еще Дэн понял, что ради нее готов на многое. Ради них. И их совместного будущего. Он даже мысли не допускал, что у нее теперь может появиться кто-то другой. Не даст. Не позволит. Разорвет в клочья, но девочку эту уже не отпустит.
Впрочем, так и случилось с братьями Барышевыми. Мозги у мужиков оказались набекрень. Они осмелились Дэну не просто дерзить, а подойти и со скабрезными улыбками поинтересоваться, какого ему, Дэну, трахать девушку после Мельника.
Дэн тогда просто послал их в пешее эротическое с гомосексуальным уклоном, а потом, когда они оказались без свидетелей, сломал обоим челюсти. Ну и ноги заодно. И пусть скажут спасибо, что языки не вырвал.
Но сомнения парочка в нем зародила. Мысль, что эта девчонка реально могла быть любовницей Мельника, жгла изнутри. Но тогда, у здания полиции, Снежинка не врала – не было никакой связи между ними.
И он, забыв о том, что собирался везти ее в торговый центр, как придурок поперся выяснять подробности. А когда добрался до Мельника, того уже не было в живых. И Дэн, вспомнив ночевку мента в квартире Снежки, а также пулю в патроннике, подумал, что его девочка все-таки мудака пристрелила.
Нет, он ее ни секунды не винил. Просто обеспечил ей алиби, которое, к его великому облегчению, Снежинке не понадобилось.
А его ела совесть за чертовы сапоги. И за обещание, которое Дэн так и не выполнил. Хотел же сюрприз сделать…
Два дня они с Капой решали собственные вопросы и параллельно искали все, что может связывать Мельника и Снежку. Подтерли переписки и звонки. Облажались только в одном – оставили ее номер в его записной книжке. Но Никольский обещал, что про нее забудут. А полковник всегда держал слово.
А от обиженных ментов Дэн сумеет ее оградить.
– Я жду свой чай, – подала голос Снежинка, отвлекая Дэна от собственных мыслей.
Она дерзко смотрела на него снизу вверх, изогнув бровь и надув губы. Которые ему тут же захотелось поцеловать. Сожрать ее захотелось и жестко трахнуть. Слушать ее надсадные стоны и смотреть, как закатываются эти наглые глазища, когда Снежинка кончает.
– Щас организуем, – миролюбиво сообщил Дэн.
Он прекрасно понимал, что перегнул малость с психологическим давлением. Потому что его до неистовства стали доводить ее испуганные глаза. Зверя в нем будили, давно уснувшего. А это было опасно. Очень. Для многих. И очень многим
