Мышка для Тимура (СИ) - Зайцева Мария
Я еще ловлю посторгазменные спазмы, смакуя их, когда Тимур ускоряется и впивается мне зубами в плечо, делясь своей силой и даря боль. И это тоже сладко…
Когда он отпускает меня, позволяя без воздуха упасть на измочаленную постель, я не могу даже шевелиться. Просто пытаюсь дышать, не ощущая ни рук, ни ног.
И думая только о том, что сейчас умерла. И воскресла.
И это правильно.
Зачем жить, не испытав такого?
И как можно умереть, зная, что такое может быть?
Честный разговор
— Слушай, Мышь, а у тебя сколько мужчин вообще было? — Тимур лениво жмурится на утреннее солнце, бликами разметавшее наш короткий сон, и выглядит на редкость довольным. Таким довольным, что невольно хочется стереть с лица это сладкое выражение победителя. Это мы еще посмотрим, кто тут у нас…
Потому не менее лениво жмурюсь и не менее сладко отвечаю:
— Не помню, если честно…
Грудь, на которой я располагаюсь затылком, ощутимо каменеет.
— Да? — через многозначительную паузу, которая явно должна была меня придавить, но не придавила, отвечает Тимур. А через мгновение я оказываюсь на спине прямо под его жестким телом. И не менее жестким взглядом. — Расскажешь?
— Кто же… Спрашивает девушку… О таких… Вещах? — пыхчу я, пытаясь восстановить дыхание, которое сбилось из-за внезапного перемещения в пространстве.
— Наверное, те, кто считают, что их девушка — резкая пиздаболка? — холодно отвечает Тимур, и мне становится в этот момент не по себе. Все же, есть грань, за которую никак нельзя переступать. Тимур — веселый мартовский кошак, но это лишь маска. И я все больше убеждаюсь в верности своих ощущений.
Сейчас вот он совсем не веселый. И не кошак. А зверюга явно покрупнее. Такая, что когтем проведет по горлу — и все…
Не то, чтоб я за свою жизнь опасаюсь, для такой паранойи, слава Богу, нет оснований, но вот сейчас лежать под массивным мужчиной, в три раза тяжелее меня, как-то… Страшновато… Так, что пальцы поджимаются на ногах. От страха, само собой, а не от того, что Вика — знатная извращенка, ловящая кайф от опасной и неоднозначной ситуации.
— Ну? — приказной тон не оставляет сомнений в том, что Тимур желает получить от меня правдивый ответ. И вообще ни разу не играет.
— Что «ну»? — независимо задираю подбородок, старательно показывая самцу, кто у нас тут доминант, но тут же получаю укус в скулу. Требовательный до жути.
Айкаю, хмурюсь, пытаясь выползти из-под тяжеленного мужчины, но добиваюсь только того, что меня перехватывают еще жестче.
— Не пущу, — спокойно комментирует он свои действия, — сколько?
— Не скажу!
— Один? Два? Больше — точно нет.
— Это почему? — наблюдение странное, конечно. Неужели, Тимур приверженец теории о том, что, если у девушки было много половых партнеров, то это заметно… скажем так, физиологически? Если да, то у меня для него неутешительные новости. И для себя тоже. Неприятно раскрывать в мужчине, с которым провела потрясающую ночь, такие примитивные шовинистические черты.
— Потому что… — выдыхает он, — ведешь себя… Неправильно. Либо актриса охеренная, либо то, что я сказал.
— А почему не актриса? — мне еще больше интересно, а еще весело, что я оказалась неправа, и мой любовник по каким-то другим причинам сделал выводы о моей неопытности.
— Потому что… — выдыхает он, — если ты — такая актриса, то я — козел… А это обидно… Так сколько?
Боже, вот прилипчивый… Отворачиваюсь, выдыхаю, опять делаю попытки освободиться от оков тяжелого тела, но бессмысленно.
— Немного, — чуть посопев, все же отвечаю на вопрос, надеясь, что отстанет.
Рассказывать о своем бывшем и нашей унылой возне под одеялом как-то… стыдно, что ли…
Тем более, в такой ситуации, в кровати с голым мужиком, который за эту ночь три раза показал мне небо в звездах. И сейчас, похоже, четвертый раз желает… Судя по тому, как непроизвольно покачивается вперед-назад, а его внушительный такой агрегат становится все внушительнее и внушительнее…
Неловко ерзаю, краснею, пытаюсь переместиться, сдвинуть ноги, но не получается. Наоборот, Тимур, ощущая мое шевеление, просто перехватывает руки, вытягивает их по обе стороны от головы… И опять кусает меня в скулу. Только с уже отчетливым рычанием.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Сколько?
Черт, не отстанет ведь…
— Ну… Три…
— Вот как? — он спускается с укусами, мелкими и будоражащими, ниже, — расскажи…
— Не буду! — возмущаюсь я, потому что это уже вообще за гранью! И, некстати вспоминается, как давненько читала на одном женском форуме, что ни в коем случае нельзя мужику рассказывать про своих бывших! Как бы ни упрашивал! Потому что все запомнит и потом попрекать будет, вспоминать…
— Нет? — он тяжело опирается на кровать, полностью блокируя меня, перехватывает по спине и перекатывается вместе со мной так, что я оказываюсь наверху.
Сижу на нем, словно на норовистом жеребце, упираюсь руками в грудь, смотрю испуганно.
— Ну, чего застыла? — он легонько подкидывает меня бедрами, — давай. Ты же у нас дама опытная.
Не-е-ет… Я такое в порно видела, конечно… Но чтоб сама…
Тимур довольно закидывает руки за голову, смотрит выжидательно и насмешливо.
И выглядит настолько горячо, что у меня, несмотря на серьезные ночные упражнения, опять все сводит внутри от желания.
Ну и от вызова, конечно же!
Щурюсь, прикусываю губу непроизвольно.
А затем… Затем приходит понимание, что в эту-то игру можно и вдвоем… Улыбаюсь, наклоняюсь к его лицу, мягко мазнув волосами по груди, легко целую разъехавшиеся в усмешке губы. Не углубляю, а так… Намекаю.
И после, все так же нежно — по шее вниз, облизываю, наслаждаясь вкусом кожи и намечающейся дрожью, которую он не может сдержать, несмотря на все старания. И это льстит. Мне ужасно нравится, что Тимур так реагирует на мои, практически невинные, касания. Невероятно круто…
Ниже — к груди, и сама всем телом скольжу чуть вниз, упираясь в его явственное возбуждение, чуть приподнимаюсь, но не затем, чтоб дать ему то, что он так желает. Нет! Просто проезжаюсь влажной промежностью по длинному стволу, вверх и вниз, и одновременно прикусываю плоский сосок.
Я так увлечена проводимым экспериментом, что не замечаю кардинальных перемен в настрое своего мужчины. А они имеются.
Потому что сверху раздается буквально звериное рычание, а затем с хрипом: «Маленькая кусачая сучка», меня опять подминают под горячее тяжелое тело, и жадно кусают в шею.
У меня все внутри буквально замирает от удовольствия, восторга, кайфа невероятного! Так, что пищу даже, кажется. А потом смотрю, как мой шикарный любовник, привстав на колени, раскатывает латекс по члену. А смотрит на меня. Только на меня.
Нарочно делаю намек на попытку сдвинуть ноги, но меня останавливают:
— Лежать. Только попробуй еще так поиграть, Мышка ты хитрая.
— Я не… — ну в этом моя беда, никак не могу заткнуться в поисках справедливости.
— Молчи уже, блять, — он обрушивается на меня и затыкает рот поцелуем. И одновременно скользит телом вперед. Заполняя до упора, до боли, до искр из глаз! Мгновенно руки и ноги дрожат, раскрываю рот, безвольно совершенно, впуская его жадный язык. И понимаю, что сейчас меня еще жалеют. Еще пока не берут так, как могут. В полную силу. Но наказывают за длинный язык.
Расслабляюсь, обхватываю ногами крепкие ягодицы Тимура, словно понукая его двигаться сильнее и жестче… Он злобно рычит мне в рот, ускоряясь…
И, уплывая в очередном сладком безумии, ловлю себя на мысли, что, пожалуй, хочу, чтоб меня так почаще наказывали…
— Мыш-ш-ш-шь… Мышка моя… — голос, сладкий такой, бархатный, урчит в ухо, и я, сквозь сон, покорно перекатываюсь на спину и раздвигаю ноги.
За ночь и утро Тимур измотал меня настолько, что сил больше ни на что не остается… Откуда в нем так много энергии? Это же… С ума сойти можно…
Надо мной слышится тяжелый вдох, потом выдох уже мне в губы, дурманит… Приоткрываю рот… Целуй… А потом опять займись со мной сексом… Только в этот раз не-е-ежно… Плавно… Так хочется, хочется… Организм уже не может, а все хочется… Наркотик чертов…