Убери руки, малышка (СИ) - Зайцева Мария

Убери руки, малышка

Убери руки, малышка

1.

-  Убери руки, малышка…                                                                                                

-  Вот так…                                                                                                                       

-  Дай мне тебя подхватить… Вот здесь, ага…                                                                          

-  Хорошая девочка.                                                                                                                      

-  Видишь, и не больно…                                                                                                                

И да. Мне не больно. Глядя как руки, сильные, ловкие, перехватывают под коленями, крепко сжимают, поднимая меня вверх…  Мне не больно. 

Только горячо. Щекам. И огненно. Губам. И остро. Коже. Там, где он прикасается. 

Когда он несет меня из задымленной квартиры, я не чувствую больше страха, до этого сковывавшего столбняком.  Я не чувствую опасности. Какая может быть опасность, когда он рядом? 

Когда он меня держит?                                                                                                                 

Так жестко. Так нежно.                                                                                                          

Он меня малышкой назвал. Это нелепое определение, так мне не подходящее, сейчас ласкает. 

Я ни для кого не была малышкой раньше.                                                                                    

Наверно, просто потому, что его ждала.                                                                                           

- Посиди здесь. Сейчас тобой займутся врачи.                                                                                 

Он подмигивает и разворачивается, чтоб уйти.                                                                                

Стоп! Какие врачи? Зачем врачи? Нет!                                                                                                   

-  Нет!                                                                                                                                                           

Он, уже успев отойти на несколько шагов, слышит. 

И возвращается. Присаживается передо мной, грязной, с красными глазами и забитым сажей горлом, на корточки.

-  Ну что ты? Не бойся.                                                                                                                       

-  Останься со мной.                                                                                               

-  Я не могу, малышка. Мне надо работать. Там, - он кивает на горящее здание, в котором я снимала квартиру, - еще есть дела.

-  Ты вернешься?                                                                                               

-  Ну конечно!                                                                                                    

Он подмигивает, его лицо без маски кажется  молодым и до невозможности красивым. 

-  Стой!                                                                                                               

-  Стою.                                                                                                                            

-  Как тебя зовут?                                                                                                                

-  Петр. Алексеев.                                                                                                              

-  Псевдоним Петра Первого…                                                                                                  

-  Да? Буду знать! Все, малышка, - он машет рукой на товарища, окликнувшего его, - не бойся ничего. Я скоро вернусь. 

Я только киваю.                                                                                                                                

Я верю ему. Петру Алексееву, вынесшему меня из ада. Кому еще верить, если не тому, кто тебя спас?

Конечно, он вернется.                                                                                                             

Он же обещал.                                                                                                                          

Он не возвращается.                                                                                                              

2.

- Это куда ты идешь-то? Да еще без халату? И без бахил? 

Пожилая санитарка хмуро разглядывает меня, и остро ощущается, насколько непрезентабельно, потерянно сейчас, наверно, выгляжу. 

В старом пальто, пожертвованном соседкой, с разношенных сапогах на три размера больше, чем надо… Страшилище. Бомж. 

Хотя, как еще может выглядеть человек, потерявший все в пожаре? 

- Ой… Простите, я просто…                                                                                                    

- Здесь реанимация. Здесь нельзя. 

Я знаю, что нельзя! Но мне надо! И потому не ухожу. Настаиваю. 

- Но тут… Пожарный, понимаете? Алексеев Петр! 

- Это который? У которого все лицо сожженное? Или у которого руки?

- Не знаю…                                                                                                                                

- А ты кто? Родственница? Родственникам все уже сказали давно. 

- Нет… Я… Он меня из огня…                                                                                                 

Старушка-санитарка оглядывает меня внимательнее. Наверно, следы ожогов тоже ищет. Но их нет.

Благодаря ему.                                                                                                                      

- Ну ладно. Туда все равно нельзя посторонним. Даже родственникам. К тому, что с руками обожженными, мать рвалась, не пустили. А к тому, что с лицом, девушка… Правда, она его  в коридоре увидела, как везли в реанимацию, так в обморок упала, говорят. Там места живого нет. 

- Можно… Пожалуйста, посмотрите, как там он? Пожалуйста. Петр Алексеев. 

Наверно, я очень жалко выгляжу. Но плевать. Даже лучше. Может, пожалеет…

Санитарка медлит, потом вздыхает. 

- Гляну. Жди.                                                                                                            

Уходит.                                                                                                                             

Смотрю на себя в отражение стеклянной двери в реанимационный блок. Стекло мутное. Не просвечивает. Видно только меня. Маленькую. Худую. С запавшими глазами и всклокоченными волосами. 

На пожарных рухнули деревянные перекрытия. 

Старый дом, тридцатых годов постройки… 

Я видела, как это произошло.                                                                                               

Я кричала. Наверно. Потому что сейчас трудно говорить. С хрипом. И горло болит. Но все это – настолько мимо. Настолько – ерунда. 

Такая же, как и то, что все мои документы сгорели, что у меня нет жилья. Нет работы. Ничего нет теперь. 

Не важно.                                                                                                                                          

Словно в постоянном прокручивающемся кадре – невероятно привлекательное лицо, серые глаза.

Улыбка. По сердцу. По нервам. Голос. Спокойный. Уверенный такой. 

- Малышка. Я вернусь.