Безумие на двоих (СИ) - Гранд Алекса

Скорее утверждает, нежели спрашивает Игнат, и я хватаюсь за предложенную другом соломинку. Несу какой-то бред, вроде «был очень рад знакомству» и «обязательно затусим как-нибудь в следующий раз» и вместе с Крестом возвращаюсь в дом, минуя злополучную комнату, откуда раздаются приглушенные хрипы.

– Спасибо, брат.

– Сочтемся.

Пожав мне руку, товарищ не в первый раз отправляется за мной подчищать, я же в считанные секунды преодолеваю лестницу и не успеваю сообразить, как оказываюсь в спальне у сводной сестры. Прислоняюсь боком к дверному косяку и прилипаю немигающим взглядом к разобранной постели, где сидит нахохлившаяся Сашка, обнимающая ладонями предплечья.

Молчим. Нарушаем тяжелую гнетущую тишину неровным дыханием, а потом, как по отданной кем-то неведомым команде, срываемся с цепи.

– Ты вообще крышей поехал?

– Какого ты с ним флиртовала?!

Выплевываю предъяву, как будто имею право ее обвинять, и с грохотом захлопываю за собой дверь, отчего Баринова сначала вздрагивает, а потом спрыгивает с кровати и несется ко мне маленьким стремительным вихрем.

– Ты это специально, да? Назло? Стоит только кому-то пригласить меня на свидание, проявить простую человеческую заботу, как ты превращаешься в форменного кретина!

Выпаливает в меня автоматной очередью, молотит кулачками в грудь и вряд ли осознает, что дробит последнюю планку. Отщелкивает спусковой крючок. Рушит выстроенный мной барьер отчуждения.

– Дура.

Бросаю ей холодно и расчетливо ловлю за тонкие запястья, не позволяя отстраниться. Дергаю рывком на себя так, что от моего носа до ее носа едва остается пять сантиметров, и чеканю по слогам ставшую известной мне истину.

– Он просто на тебя поспорил. Рисанулся, что за месяц разведет на секс.

Не скрашиваю никак неприглядную правду. Не смягчаю врезающиеся острыми осколками в девчонку фразы. Намеренно причиняю боль, чтобы очки розовые, наконец, сняла. И далеко не сразу понимаю, до чего она все-таки красивая…

С волосами иссиня-черными, волнами рассыпавшимися по плечам. С губами припухлыми, ею же искусанными. С глазищами этими васильковыми, в которых утонуть можно. За которые и душу продать, и с моста вниз, и урода по асфальту, и…

– Врешь.

Совсем неуверенно шепчет Сашка, сглатывая слезы, а я уже падаю в разверзнувшуюся подо мной бездну. Поливаю керосином повисшие за спиной мосты. Делаю то, за что мне определенно придется расплачиваться.

Жадно и грубо целую собственную сводную сестру, посылая к чертям здравый смысл.

Глава 25

Саша

Дзинь.

Пиликает оповещением телефон, лежащий на тумбочке экраном вниз, но я оставляю гаджет без внимания. Прячусь у себя в спальне в окружении подушек и покрывал и судорожно сглатываю.

Никак не могу избавиться от наполненных жестокостью картин, прочно засевших в мозгу, как ни стараюсь.

Никогда не могла спокойно смотреть на драки. Всегда переключала каналы, если там начинали транслировать турнир по единоборствам или чересчур кровавый боевик. В отличие от одноклассниц, не фанатела по боксерам, избегала дзюдоистов и совсем не мечтала встречаться с популярными в школе парнями из секции по самбо.

И, уж тем более, в самом худшем сне не могла вообразить, что буду наблюдать за тем, как мой сводный брат калечит другого человека.

В ушах до сих пор стоит хруст ломающихся костей. И это до трясущихся конечностей страшно.

– Псих ненормальный...

Невнятно бормочу себе под нос, когда дверь в комнату открывается и на пороге появляется встрепанный Мот.

Хочу его прогнать. Накричать на него хочу. Только вместо этого чересчур пристально изучаю помятую черную майку, немного разошедшуюся сбоку по шву. Глаза бешеные, в которых намешано столько всего, что становится трудно дышать. Прекрасно различимые капли крови на сгибе у локтя. И быстро теряю призрачный контроль над собой, напитываясь чужой агрессией.

– Ты вообще крышей поехал?

Ору во весь голос, только Матвей гаркает еще громче, меня заглушая.

– Какого ты с ним флиртовала?!

Отчитывает меня, как маленькую, в своей излюбленной снисходительной манере. Давит силой. Провоцирует.

И я ведусь на его подначку, соскакивая с кровати, и подбегаю, мысленно расцарапывая Зимину лицо.

Кричу что-то про неудавшееся свидание и форменного кретина, вбиваю кулаки в мощную каменную грудь и оказываюсь не готова к тому, что меня будут хватать за запястья и обездвиживать.

– Дура.

Мот выговаривает, на удивление, спокойно, даже равнодушно, и крепко держит, не позволяя отстраниться. Отвоевать лишние сантиметры, вернуться в свободное от его злости и гадского парфюма пространство.

– Он просто на тебя поспорил...

Бесстрастно роняет Матвей, а мне как будто под кожу каленые иглы загоняют. Перекрывают подачу кислорода в легкие. Такой, значит, у избалованных мажоров мир? Такие порядки?

– Рисанулся, что за месяц разведет на секс...

Безжалостно уточняет Зимин, пока я глотаю набежавшие слезы, и зарываюсь пальцами в спутанных волосах.

– Врешь.

Знаю, что сводный брат не обманывает. Всю правду, как под микроскопом, на дне его глаз вижу. Но почему-то очень хочу, чтобы он ответил «вру».

Только Матвей мешкается пару секунд, как будто задачу в уме решает, после чего резко придвигает меня к себе и впивается в губы колючим болезненным поцелуем.

То ли успокаивает таким странным образом, то ли замещает копящиеся внутри негативные эмоции, но определенно вышибает из моей головы ненужные мысли.

Потому что сейчас я не могу думать ни о чем, кроме его широких плеч под моими ладонями, и кроме струящегося по венам огня, превращающегося в самый настоящий пожар.

– Матвей…

Выстанываю хрипло, когда Зимин спускается вниз по шее и оставляет укус у ключицы. Захожусь крупной дрожью, когда его пальцы распускают завязки на моих штанах и ныряют за пояс, поглаживая нежную кожу. И едва не сползаю на пол по стене, потому что ноги подкашиваются.

Понимаю, что сейчас совершаю огромную глупость, но просто не могу противостоять соблазну. Знаю, что Мот – отъявленный бабник и неисправимый циник. Знаю, что он манипулирует девчонками, как хочет, виртуозно очаровывает наивных глупышек и опытных стерв, а потом легко разбивает их сердца вдребезги и обсуждает свои победы в баре с пацанами. Знаю, но… все равно не могу остановиться.

Набрасываюсь на сводного брата, как одержимая психопатка, и сама помогаю ему сдергивать с себя толстовку, под которой ничего нет. Резко втягиваю ноздрями воздух, оттого что холод на несколько коротких мгновений окутывает тело, и тут же падаю в кипящую лаву, стоит только Матвею ко мне прикоснуться.

Задыхаюсь от закручивающихся внизу живота вихрей, захлебываюсь наркотической эйфорией и не успеваю анализировать происходящее. Ловлю только эпизодические вспышки.

Неизвестно как оказываюсь на кровати под Зиминым. Обнаруживаю, что наша с ним одежда куда-то испарилась, и снова проваливаюсь в угрожающую моему рассудку близость. Оставляю на лопатках Мота красные царапины-борозды, губы его исступленно кусаю и до неприличия громко кричу, не думая о том, успели наши гости уехать или нет.

Открываюсь сводному брату, хоть у меня и нет ни одного повода ему доверять. Обнажаю потаенное, хоть не имею гарантий, что наше неистовое помешательство не станет завтра достоянием общественности. И рассыпаюсь на миллион осколков от порочного удовольствия, обрушивающегося на меня ураганом.

Сладко так. И остро одновременно. Быстро, безудержно, на максималках.

Впрочем, с Мотом всегда так. За гранью дозволенного. Запредельно.

– Не вру, Саш…

Сипло произносит Зимин, отвечая на мой выпад, о котором я уже успела забыть, и собственническим жестом придвигает к своему боку. Пока мы оба переживаем последствия эмоционального тайфуна, закрутившего нас в своей воронке. Дышим рвано, дрожим и все еще перевариваем случившееся.