Вместе тоже можно... (СИ) - Муравская Ирина

За стеной что-то негромко громыхнуло, словно уронили крышку от сковородки. Следом ругань. Как тут сдержать любопытство? Да. Она угадала. Хозяин квартиры обнаружился на кухне, где жарил яичницу. Раздетый по пояс, в одних спортивках. При виде обнажённой накаченной спины хотелось жалобно скулить. Так нечестно. Вцепиться бы в неё ногтями. А потом укусить. А потом поцеловать. А можно всё сразу.

— Как самочувствие? — буднично поприветствовал он соню, из соображений целомудренности накинувшую на себя футболку. В отличие от некоторых.

— Удивительно, но хорошо. Только во рту словно скунсы устроили баттл, — пожала плечами та, с наслаждением потягиваясь.

— Умойся и иди завтракать. Почти готово.

— Просто умыться не поможет. Я полезла в ванную. Смою запах перегара. А ты открой окно. Табаком до сих пор несёт.

— Открою.

Тьфу, блин. "Как самочувствие". "Открой окно". Тупейший вежливый разговор. Кислый, как лимон. Женя торопливо юркнула в ванную комнату, заперевшись на замок. Всё, как она боялась: неловкость и робость. И как теперь с ним нормально разговаривать?

Всё то время пока набиралась вода, она стояла, облокотившись руками на раковину, и разглядывала своё отражение в зеркале. Наверное, хорошо, что всё так. Именно сейчас. Ведь через пару недель она улетит в Милан, почти на месяц. На Неделю моды, одно их самых грандиозных и значимых ежегодных событий в Италии, сопровождающееся невиданным размахом, роскошью и работой с именитыми дизайнерами.

Неделю, вернее пять дней, мероприятие проводится официально, а ведь ещё понадобится время на подготовку и репетиции… Вот и выходил почти целый месяц. О чём ей сообщили вчера, обрадовав, но одновременно и расстроив. Ясно, что такую возможность ни в коем случае нельзя было упускать. Вон, Сан Саныч невероятно расстроилась, понимая, что из-за сына не сможет никуда поехать. Такой шанс выпадает едва ли не раз в жизни. Собственно, для этого она и приезжала в спортклуб, хотела обсудить новость с Максом, однако вмешались обстоятельства…

Ванна давно налилась, а Козырь всё играла в гляделки с зеркальным двойником. Что она пыталась в нём разглядеть? Что-то, чего нет у оригинала? Да всё тоже самое. Мешки под глазами. Усталость. Грусть. Бледность. Её кожа не переносила солнечных лучей, мгновенно краснея и шелушась. Вот и приходилось ходить белой молью. Благородной аристократкой, хех.

Одежду наскоро сбросили и с удовольствием нырнули в горячую воду. Расслабление и умиротворение. На несколько минут можно забыть обо всём и просто вот так лежать. Лежать, лежать, затем резко нырнуть с головой. Вынырнуть и снова. Странное занятие неплохо прочищало мозги. В такие моменты вёлся только отсчёт: десять секунд, двадцать, тридцать. Порой вот так задерживать дыхание получилось почти по две минуты. Две минуты лёгкости и пустоты.

Очередное ныряние совпало с вопросительным стуком в дверь. Не дождавшись ответа Максим долго не раскачивался, практически ленивым ударом с плеча выломав замок с корнем.

— С ума сошёл? — вынырнула на шум Женя, пальцами зачёсывая назад упавшие на лицо мокрые волосы.

— Ты не отвечала.

— И что? Я могла уснуть.

— Могла. А может тебе стало плохо. Или ты ударилась. Что угодно.

Это… проявление заботы? Приятно.

— Как видишь, жмурики в твоём доме отменяются. Раз мы это выяснили, может выйдешь? — было как-то неуютно лежать нагишом под прозрачной водой, когда тебя вот так разглядывают. Не в смысле стеснения, тут скорее играл эффект беззащитности. Хотелось сменить позу, чтобы хоть как-то прикрыться, но она не стала этого делать. Смысл прятаться, когда он уже десятки, если не сотни раз всё там видел? Вот только накатившая робость от этого понимания не уходила. — Что? Что ты пытаешься найти? — не выдержала Козырь. — Жабры? Плавники?

— Подвинься, — дёрнул подбородком Макс и… запрыгнул к ней. Архимедово ученье не заставило себя ждать, и вода полилась через край, однако едва ли кто-то это заметил. Они сидели друг напротив друга, на расстоянии вытянутых ног. И это расстояние Майеру не нравилось. Ни фактическое, ни психосоматическое.

— А-а-а… Можно повежливее! — взвизгнула Женя, когда её рывком потянули на себя и, сопротивляющуюся, усадили так, что теперь она спиной была прижата к мужской груди, а его руки обхватили её так, чтобы нельзя было вырваться. — Это у тебя такая прелюдия?

— Не ерзай. Ты можешь просто посидеть спокойно?

— Зачем?

— Чтобы я мог тебя обнять.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Зачем?

— Потому что хочу тебя обнять.

Шах и мат, умойся с мылом. Чем будешь крыть, а, Козырь?

Козырь ничем не крыла. Зато послушно перестала сопротивляться. И они сидели. Минута, две, три…

— Не паникуй, — подбородок Макса лёг ей на плечо.

— Я и не паникую.

— Я же слышу твоё сердцебиение.

Ещё бы не слышать. Жене казалось, что его и соседи услышат, если ухо к стене с другой стороны приложат. Но и сделать ничего не могла. Нервозность, волнение и восторг разрывали её в равной мере.

— У тебя яичница не сгорит?

— Она давно льдом покрылась. Ты тут отмокаешь полчаса, не меньше.

— В следующий раз не смей так врываться. Мало ли что я делаю. Может ноги брею?

— Главное, чтоб саму себя не ублажала. Для этого есть я, — усмехнулись в ответ, за что заработали сердитый тычок локтём. — Не злись. Я пытаюсь разрядить обстановку. Ты напряжена дальше некуда.

— Надо полагать.

— Ты скажешь, где вчера была?

— Нет.

— С кем была?

— Почему? Это тайна?

— Нет.

— Тогда какая проблема?

— Нет проблемы. Просто не скажу.

Тайны действительно не было: она зависла в баре. В компании вызвоненной Сан Саныча. В одиночку пить не хотелось — так-то это прямая дорожка к женскому алкоголизму, а у неё и без того богатый послужной список, не хотелось добавлять ко всему прочему ещё кодировку. Однако Саша всё равно пробыла с ней недолго, материнский долг звал и часов с двенадцати пришлось куковать одной, отшивая настырных ухажёров.

Честно говоря, Козырь хотелось не столько напиться, сколько просто не ехать «домой». Она и так ждала сколько могла, однако после полуночи одинокая девушка начала привлекать слишком большое внимание у изрядно набравшихся посетителей. Становилось тупо страшновато за собственную безопасность и пришлось вызывать такси. Опять же теплилась надежда, что Максим спит, однако увы. Он не спал. И получилось то, что получилось.

— Надеюсь, про очередное желание съехать сказано не всерьёз? — с её спины ласково убрали волосы, перекинув их на одну сторону. Лопатка покрылась мурашками от короткого, но бесконечно нежного поцелуя.

— Вообще-то всерьёз… — дьявол. Каждое касание, как разряд электричества.

— Ты ведь понимаешь, что я тебя не пущу? — для убедительности их пальцы сплелись на её груди, прижимая тем самым её к себе ещё сильнее.

— Слушай, — извернувшись, она встретилась с ним взглядом. — Я понимаю, тебе очень удобно держать меня возле себя. И домработница, и кухарка, и любовница. Однако не поверишь, я себя тоже не помойке наш…

— Могу, — перебил её Максим.

— Что? — не поняла та. — Что ты можешь?

— Это ответ на твой вопрос. Могу. Могу полюбить. Уже это делаю.

Что-то со звоном упало в пятки. Точно не сердце, потому что оно, наоборот, будто встало поперёк горла. При попытке сглотнуть стало трудно дышать. Или это вовсе не из-за сердца, а от захлестнувших её эмоций.

— Хотелось бы верить, — мягко улыбнулась ему Женя, вежливо высвобождаясь из объятий и вылезая из ванной. — Но ты у нас вроде однолюб. А однолюбы быстро не переманиваются.

На неё непонимающе уставились.

— Это ты сейчас мне так завуалировано пытаешься сказать, что я сам не знаю, что говорю?

— Наверное, знаешь, — стащив с сушилки полотенце им наспех обмотались, выжимая собранные в жгут волосы. — Но я так устала быть на втором месте, что не уверена, что хочу снова во всё это вляпываться.