Юлия Колесникова - Разрешаю себя ненавидеть

Я начала отступать от него, и это было ошибкой, так как он начал наступление на меня, как зверь, который охотился за жертвой. И когда моя спина уперлась в стену, я поняла, что зря это сделала. По глазам Ирвинга, почти черным и озлобленным, я увидела, что сейчас будет что-то плохое. Не то чтобы я думала, что он меня ударит, но Ирвинг может придумать месть и похуже.

Он медленно приблизился ко мне вплотную, и все что я могла сделать это оставить кружку между нами. Он с угрожающей улыбкой глянул вниз на нее. Его руки легли по две стороны от моего лица, и меня затрясло. Я чувствовала, как воздух стал вдруг плотной гущей, от которой становилось тяжело дышать.

— Сегодня тебе за это ничего не будет, — пообещал он мне, и я поняла, что это так. Но потом его лицо оказалось всего в каких-то сантиметрах от моего, и даже если бы я хотела, не смогла бы отвернуться от его взгляда, которым он буравил меня.

— Но теперь ты будешь каждый день думать и ждать, что я сделаю тебе в отместку за это, Флекс.

Я была склонна ему поверить. И его лицо в разводах от заварки вовсе не показалось мне смешным. Я видела как по его губам стекло несколько капель чая, и тяжело сглотнула. Мне казалось, что сейчас он меня поцелует, и тогда я просто умру на месте от стыда. А может и радости. Я не знала. Но знала точно то, что он сказал правду про свою месть.

Еще минуту Ирвинг стоял и смотрел на меня. Тепло от его рук перекочевывало на мои все еще прохладные щеки. В насмешливом жесте, он прошелся одной ладонью по моей щеке и дрожащим губам.

— Жди возмездия. Ты ведь знаешь, я тоже могу быть находчивым.

Когда он ушел, я все еще стояла на том месте возле стены. Словно во сне я провела холодными пальцами по тому месту, куда прикоснулась его горячая ладонь. Я его ненавижу!!! И все же почему мне так хотелось, чтобы он меня поцеловал?

Глава 7

Свидания

Любить того, кто очевидно вас ненавидит, не в природе человека.

Как и прогнозировал Ирвинг я чуть ли не лишилась сна, все думая, что такое он может мне сделать, чтобы отомстить за вылитый на его голову чай. Подошла пятница, но он все еще не сделал своего шага, и я измученная тревогой, была на грани того, чтобы подойти к нему и извиниться. Наверное, я даже стала более сдержанной с ним в разговорах, не грубила при других, и не насмехалась. Он на это лишь улыбался и качал головой, давая понять, что моя вина не может быть искуплена так. Теперь я понимала, что сморозила глупость, потому что Ирвинг был не тем человеком, с которым можно поступить подобным образом. Если бы подобное случилось с Лендоном, он, скорее всего, просто бы обиделся, или бы сказал, что сам виноват. Да и к тому же не представляю себе ситуации, чтобы Лендон заслужил подобный мой гневный поступок. Лендон бы никогда не позволил бы себе оскорблять меня, к тому же вовсе незаслуженно. И почему он мне не нравится? Ах да, это отдает немного слюнтяйством. А вот Ирвинг, конечно же, более взрослый, но при этом мне постоянно хочется его послать куда подальше. В таких как Ирвинг легче влюбляться, и в то же время, любить их невозможно.

В пятницу, у нас как назло было много уроков, где мы сидели рядом. И Ирвинг намерено, все время то толкал меня, то оставлял на парте мало места, закрывая все своими ручищами. Я не протестовала и он видимо этим пользовался. Во-первых, чтобы мне это дало, а во-вторых, я надеялась показать ему тем самым, какой он урод. Но на Ирвинга мало что действовало. Его мои чувства как человека живого никогда не интересовали.

На литературе нам дали один проект на двоих, часть которого мы должны были сделать прямо на уроке. Нам нужно было сложить план проекта, и я, честно говоря, не знала с чего начать. Меня ужасно раздражало поведение Ирвинга. Да и его присутствие тоже. А самым сильным раздражающим моментом был его одеколон. Мягкий и дразнящий, даже нехотя я прислушивалась к тому, как он пахнет — а пах он замечательно. Я почему-то тут же вспоминала о том, какими были его губы на вкус, тогда в море. И то, как по его губам стекал чай. А так же то. Как близко были тогда наши лица на скале, и как он смотрел на меня.

Плохие мысли — укорила я себя. Очень плохие мысли, которые не давали мне сосредоточиться на работе. На важной работе, за которую я хочу получить нормальную оценку. Кошмар, какая же я зануда!

Нашим проектом было произведение Эдгара Алана По «Ворон». Мы должны были написать об истории написания, и разницей между некоторыми разными версиями перевода стиха-поэмы. Но пока Ирвинг сидел так близко думать целесообразно я не могла. Все вспоминала вечер на кухне, и то, что сделала. И то, что не сделал он потом. Я могла бы поклясться, что он хотел того поцелуя не меньше чем я, у меня лишь по-прежнему не было объяснения тому, почему он так привлекает меня и притягивает. Зная, что ненавижу его, его шуточки, слова и высказывания в мою сторону, а тем более оценку моих поступков, но ничего не могла с собой поделать. Может он и прав, физика тел это нечто совершено иное. Ну разве нельзя страстно ненавидеть и в то же время думать о его губах и глазах, когда он не издевается надо мной.

Вот и сейчас я смотрела на то, как волосы спускаются на воротник его рубашки, и думала, что наверняка приятно пропускать их сквозь пальцы, или нарушать границы прически, которую так тщательно создавал он. Все еще загорелая кожа его скул, была гладкой и нежной, как мне казалось, но я не дотрагивалась до нее. Мне бы хотелось. Зато он трогал мое лицо. Интересно, какой на ощупь показалась ему моя кожа. Я провела незаметно по ней пальцами, будто бы смахиваю пылинку, и почувствовала лишь гладкость. Была ли она и для него такой? Кошмар!!! О чем я думаю?!! Это ведь ненавистник Ирвинг!

— Ты будешь спать, или и мне поможешь? — грубо окликнул меня Ирвинг, но так чтобы не слушали другие. Я с тяжелым вздохом оперлась на локоть, с другой стороны книги, и опустила в нее глаза. На листочке подле Ирвинга, уже был ощутимый список того, что нужно будет внести в проект. Мне от этого действительно захотелось спать. Не знаю почему, но я всю неделю думала о вечеринке. Не думала, что так захочу на нее пойти.

— А что у меня есть выбор? — переспросила я, на что получила надменный взгляд. Можно подумать, он у нас святоша.

— Да, можешь встать, послать меня и учителя к черту и гордо выйти.

— Ну и предложение. Знаешь, я лучше уж буду спать. А то, что ты мне сделаешь? Сдашь меня?

— Не зарывайся, а помоги.

Он до такой степени уже достал меня, особенно тем, что я даже во сне видела, как он мне мстит, что видимо, пришла стадия пофигизма, я начинала психовать. Ирвинг это понял, и немного отступил, перестал давить на меня. Это меня удивило. А я думала, он будет с наслаждением наблюдать за моими мучениями. Фыркнув, я перетянула одну сторону книги на себя. Ирвинг податливо ее отпустил. И уставился на меня с ехидной улыбочкой. Не обращая на него внимания, я прочитала текст под одним из стихотворений. И начала выписывать на отдельный листок то, что посчитала нужным. Все это время Ирвинг рассматривал меня, явно желая смутить. Ну и пусть, я его не боюсь. Зато щеки предательски краснели. А он так и не опускал глаз. Ну почему я даже теперь, краснея от злости и стыда. Все равно помню его губы.