Селянин - Altupi
— Кирилл, нам надо поговорить. Я хочу тебе кое-что сказать. Важное. — Рахманов отвернулся, сунул руки в карманы. Его что-то заботило, терзало. Это не могли быть профессиональные проблемы, потому что с работы домой Егор плохое настроение не приносил, а дома у них всегда царили тишь да гладь, не считая страстных постельных бурь. Кирилл испугался, посерьёзнел: только бы не беда с мамой Галей! Нет, с ней вчера было всё в порядке. Тогда… нет, не может быть, чтобы Егор полюбил другого!
Калякин отступил на шаг и в полной растерянности сел на кровать.
— Называешь меня Кириллом? Значит, всё действительно серьёзно, — попытался пошутить он. Вышло жалко и неправдоподобно.
— Серьёзно, — кивнул Егор. Он всё ещё не поворачивался к нему, находился весь в своих думах, даже, кажется, плечи опустились под тяжестью мыслей. Фигуру скрывала тень.
— Всё так плохо? — смирился с неизбежным Кирилл. — Ты меня бросаешь? — Он машинально взял с прикроватной тумбочки коробку от презервативов, покрутил в руках.
— Нет, я не хочу тебя бросать, — опять помотал головой Егор и, наконец, повернулся. На нём лица не было. Вот так приехал весёлый, а сейчас… Добрый хороший Егор совестится сообщать об измене. После девяти счастливых лет вместе. Приплыли, блять.
— Не можешь выбрать? — помог ему Кирилл. — Любишь нас двоих?
У Егора расширились глаза.
— Ко… кого — вас двоих? — с запинкой произнёс он. Калякин понял, что где-то сглупил, а Егор вообще не слышал, что он у него спрашивал, а если и слышал, то воспринимал через призму своих мыслей. В обычной семье ещё оставалась вероятность разразиться скандалу, но только не в их — они никогда не цеплялись к словам, не рубили сгоряча и не действовали наперекор.
— Так, — проговорил, успокаиваясь, Калякин, — говори. Говори мне это важное. — Он взял Егора за руку и усадил рядом с собой.
— Мне предложили должность прокурора в соседнем районе, — с совершенно беспомощным видом сообщил Егор.
Кирилл открыл рот от изумления. Мозг уже переварил новость — она была просто потрясающей! — но растерянно-ошеломлённый вид из-за такого пустяка и Егор абсолютно не вязались. Забавно не вязались. Кирилл рассмеялся.
— И поэтому ты такой ошарашенный?
— Ответ нужен завтра.
— Соглашайся, тут нечего думать.
— Но у меня ни стажа, ни опыта. Я всего лишь младший советник юстиции.
— Ты уже младший советник юстиции, — поправил Кирилл, делая акцент на слове «уже». — Ты самый лучший, тебе надо делать карьеру. Сейчас тебя назначат районным прокурором, потом областным, потом генеральным. Ответственные и неподкупные прокуроры нужны везде.
— Как раз такие и не нужны, Кир.
— Продажным чинушам и бандитам не нужны, а народу нужны. У тебя же есть цель — Мишаня, помнишь?
Егор понимающе вздохнул. Его ещё что-то грызло. И он сказал, что:
— Это за восемьдесят километров, Кир. И мне придётся по началу дневать и ночевать на работе. Мне придётся бросить дом и жить в городе. Кир, я не хочу уезжать от тебя.
Теперь Кирилл понял, о каком «бросать» шла речь. Тоже неприятно, но не смертельно и решаемо. Он не позволит Егору жертвовать собой из-за него.
— Я уеду с тобой. Буду приносить тебе пончики на работу.
Егор вяло улыбнулся.
— У тебя скоро сев. Нельзя просто так бросить землю. Ты к своему фермерскому хозяйству долго шёл, семьсот гектаров по гектару скупал.
— Ой, да перестань… Мне ж отец помог. Тогда помог и сейчас поможет — в твоём районе новое организую. Ты мне, как прокурор, посодействуешь… — Кирилл придвинулся к Егору и поцеловал. Мягко, игриво. Член снова стоял и хотел будущего прокурора.
— Кир, — отодвинулся Рахманов, — ну… важный вопрос же…
— Важный, важный, — согласился Кирилл, снова притягивая и целуя. Руки пошли исследовать тело, расстегивать попадающиеся пуговицы рубашки. — И я тебе это говорю: хочу заняться сексом с прокурором…
— Кир… ну… — Словами Егор ещё сопротивлялся, а действиями вовсю ринулся в атаку. Сорвал с себя галстук, расстёгнутую рубашку, откинул их не глядя. Завалил коварно смеющегося Кирилла на кровать, лёг сверху, прижимая его руки к подушке над головой. В брюках, которые всё ещё были на нём, ощущалась каменная твёрдость. Поцелуи сминали губы, языки боролись, не желая отдавать лидерство. Уютная полутьма окутывала комнату. Кирилл смеялся, давая понять, что его взяла: ужин пусть ждёт — у них занятие поважнее.
Егор сел, дал ему приподняться и снять футболку. Они тут же сомкнули объятия и слились в поцелуе. Вспотевшая в жарко натопленном помещении кожа торсов липла друг к другу. Кирилл запустил руку между их животами и ловко расстегнул сначала пуговицу, затем молнию форменных брюк, запустил в трусы ладонь. Член был горячим, Кирилл обхватил его в кулак и, не прекращая поцелуя, стал нежно водить по стволу, массируя большим пальцем головку. Егор застонал ему в рот, задвигал бёдрами в такт тихой дрочке. Тогда Кирилл отпустил член и ухватившись за пояс брюк, потянул их вниз, с бёдер.
— Эй! — притворно недовольно остановил Егор, однако тут же скатился с его ног на край кровати и сам завершил начатое. Дотянувшись до стула, аккуратно повесил брюки на китель, рубашку с галстуком тоже переправил туда. Снял носки и трусы, оставив их на полу, вернулся в кровать. Член стоял, торчал вперёд, на головке возле щели уретры в свете тусклой лампы поблёскивала капля естественной смазки.
Кирилл ждал его, полностью раздетый. Свою одежду он свалил в кучу возле кровати — завтра разберёт.
— Ну что, поиметь вас, господин прокурор? — картинно подняв бровь, спросил Калякин. Яйца гудели так, что шум отдавался в голове. Он неторопливо поглаживал их и член. Рядом с подушкой лежали смазка и презики.
— Попробуйте, гражданин, — в тон ответил Егор и, нависнув, накинулся с поцелуями. Губы перемещались от шеи к ключицам, соскам, возвращались к рту. Головка касалась живота, члена, щекотала, скользя. Кирилл задыхался от нежности и хотел большего — близости. Он просунул руку между их телами, поймал член Егора и направил себе между ног. Промежность смазал сразу после раздевания, пока младший советник юстиции развешивал форму.
— Кир! — Рахманов замер. — Рано ещё, — предостерёг он хриплым от похоти голосом.
— Плевать, — ответил Кирилл. — Хочу, Егорушка. У нас сегодня праздник. — Он действительно изнемогал. Анальным сексом они занимались редко, заменяя его оральными ласками и петтингом, поэтому нормальное проникновение было как вишенка на свадебном торте — самым желанным и вкусным.
Егор тоже не был железным. Он был нормальным двадцатидевятилетним парнем и данного разрешения ему хватило, чтобы не отказывать себе и
