Луиза Пеннингтон - Грехи ангелов
Вечно у нее приемы. И вот очередной — в ознаменование основанного ею фонда покровительства искусствам в память Ллойда Шривера. Анжеле даже удалось залучить самого Барышникова. Однако ей, блистающей в роли меценатки, даже невдомек, что готовит для нее Дрю.
— Значит, все у тебя по-прежнему, — сказал он.
— Что тебе все-таки нужно, Дрю? — со вздохом произнесла она, машинально проводя ладонью по груди и плоскому животу. — Денег?
— Нет, не нужны мне твои поганые деньги… — ответил он. — Ты знаешь, чего я хочу. Или ты забыла наши встречи на мысе Код, полные любви, и те слова, которые ты лепетала, когда билась у меня в объятиях?
C Анжелы было довольно. Одновременно удивленная и смущенная его грубой прямотой, она почувствовала, что у нее дрожат руки. Больше она ничего не хотела слышать. Между ними все кончено, и начинать сначала она не собиралась.
— Мне надо идти. Меня ждут люди. Это очень важно. Я была вынуждена прервать переговоры…
— Наплевать мне на твои переговоры.
— Не начинай, Дрю!
— Давай скажи мне что-нибудь приятное, — медленно проговорил он. — Что-нибудь нежное и страстное.
— Я сказала — нет, Дрю!
— Я хочу увидеть тебя… — Он сам не узнавал своего голоса. — Я хочу, чтобы повторилось то, что было в прошлый раз.
Анжела насторожилась, но, представив себе его лицо, его красивые жадные губы, закрыла глаза. Жар желания разлился по всему ее телу и сконцентрировался между ног… Ее почти удивило открытие, какую власть он имел над ней.
— Мы покончили с этим, Дрю.
— Ты, но не я, — возразил он.
— Ничего не поделаешь.
— Плевать.
— Я сейчас не могу говорить, — вздохнула она.
— Сука!
— Мне нужно идти, Дрю.
— Нет.
— Да.
Анжела провела ладонью по лбу, покрывшемуся испариной.
— Я пришлю тебе чек.
— Засунь его себе в задницу.
— До свидания, Дрю.
Дрожащей рукой Анжела положила трубку. Ее сердце тяжело колотилось. Она все-таки отправит ему чек, ведь ей известно, что он сидит без денег. Может быть, тогда он наконец успокоится. Она снова закрыла глаза и, глубоко вздохнув, подумала о том, что даже не знает, где он находится. Неужели у него вообще нет никакого адреса?
Анжела одернула платье и посмотрела в сторону гостей, которые болтали, смеялись и пили шампанское. У нее всегда бывала уйма народу. Ее сердце по-прежнему учащенно билось, а на душе было неспокойно, но надо было возвращаться к гостям.
Дрю в отчаянии швырнул трубку.
— Сука, сука, сука!.. — твердил он.
Как он хотел отомстить ей! Его месть будет особой — приятной, сладкой. Он еще заставит Анжелу мечтать о том, чтобы он вернулся и никогда не покидал ее, даже если при этом он будет ненавистен ей.
Дрю лежал на кровати и, зажмурив глаза, представлял себя у нее в спальне. Представлял, как она медленно раздевается перед ним.
— Она просто использовала меня, — пробормотал он. — Я был для нее только очередным мальчиком, с которым она решила перепихнуться…
Дрю не понимал, почему ему не удается просто выбросить Анжелу из головы, как обычно он поступал в отношении других женщин. Всегда именно он бросал их, а не они его. Это они звонили и умоляли его снова лечь с ними в постель. Уж кто-кто, а он умел управляться с женщинами… Однако недостаточно хорошо знал самого себя. Дело в том, что еще ни разу в жизни он никого не любил и не знал, что это такое… И вот теперь полюбил.
Дрю прикрыл ладонью глаза, чтобы не мешал свет… Она еще раскается в том, что она сделала. Она пожалеет о своих словах. В этом нет никакого сомнения. Он заставит ее пожалеть обо всем. Дрю вспомнил, с каким вожделением смотрела на него Роуз Лил. В ее глазах светилась прямо-таки собачья преданность. Ему даже захотелось ударить ее, сделать ей больно. Ей и Джеки… Однако Джеки гораздо осторожнее Роуз. Как бы там ни было, он сумеет задурить ей голову. И Анжела сама прибежит к нему, потому что он знает, что делать. Кроме того, Анжела ужасно ревнива и, конечно, не вынесет того, что он близок с ее дочерью. И снова его губы скривила улыбка. Она будет просить у него прощения, будет умолять, она еще пожалеет о том, что заставила его страдать… Даже погрузившись в эти мрачные мечты, Дрю в глубине души знал, что никогда не сможет простить Анжелу.
Его мысли вернулись к Джеки. Он снова потянулся к телефону и заказал бутылку ее любимого шампанского, не забыв распорядиться, чтобы шампанское получше охладили.
— Включите это в счет, — коротко бросил он. — Совершенно верно, в счет Жаклин Джонс. Я ее жених.
Почти жених — следовало бы добавить.
Дрю также позвонил в ближайший цветочный магазин и заказал два десятка красных роз. Положив трубку, он опустил в пах руку и лениво потрогал то, чем так гордился… Потом он положил руку на столик около кровати и начал выстукивать пальцами какую-то мелодию. Дрю взглянул на часы. Джеки задерживалась.
Когда Джеки вышла из дверей студии, на улице уже было темно. Она ускорила шаг и, отыскивая глазами свободное такси, подняла воротник пальто, чтобы защититься от дождя. Она вышла на перекресток и вдруг увидела, что кто-то быстро направляется прямо к ней. Замахав рукой проезжавшему такси, она с облегчением вздохнула, когда машина затормозила.
— Джеки! — услышала она у себя за спиной и вздрогнула от неожиданности.
— Джемми! — смешавшись, пробормотала она. — Что ты здесь делаешь?
— Я вдруг подумал, что прежде чем в понедельник решить все окончательно, неплохо бы переговорить с тобой прямо сейчас. Но я, кажется, заблудился и пришел на студию через минуту после того, как ты ушла…
Джемми немного лукавил. На самом деле он намеренно обошел старый театральный квартал и сумрачные аллеи, с любопытством рассматривая прохожих и витрины магазинов. Совершенно случайно он набрел на фривольное царство района Сохо, на витрины известных заведений, в которых красовались пикантные красотки, обещавшие ему райские наслаждения, если бы он только поддался искушению зайти.
За одной из витрин словно сошедшая с обложки порнографического журнала в соблазнительной позе изогнулась полураздетая женщина. Она провела языком по ярко накрашенным губам и призывно улыбнулась, когда его взгляд задержался на ее соблазнительном бюсте. На ней были черные блестящие чулки, и она обещала Джемми радости любви, которые не снились ему даже в самых смелых снах.
Какой-то старик вылупился на него из окошка кассы, словно видел Джемми насквозь и догадался о его невинности.
Невинность, девственность, непорочность — вот те качества, которые он должен был беречь пуще глаза, находясь в семинарии. По крайней мере формально. Однако теперь у него закружилась голова. Мир вокруг так и горел похотью, и Джемми думал лишь о том, когда и он наконец приобщится к тайнам плотских утех. Увы, его отец так никогда и не смог понять, что из сына вышел бы очень плохой священник.
