Хэдер Макалистер - Невеста за бортом
Получилось намного лучше, чем в тот раз. Поцелуй был влажным и горячим, руки Дрейка блуждали по телу Блэйр там, где им не полагалось — во всяком случае, при людях. Блэйр растворилась бы в поцелуе без остатка, если бы не неудобное положение на ручке кресла. Она выпрямилась и увидела, что доктор Фарнхейм резво строчит в своем блокноте, Роджер ухмыляется, миссис О'Киф старательно отводит глаза, а Памела смотрит на них с неприкрытой враждебностью. Не отнимая рук от шеи Дрейка, Блэйр изобразила улыбку сексуально удовлетворенной женщины — ловкий трюк, если учесть, что таковой она не была никогда.
— Я приготовила для вас чай со льдом. Угосяйсись, пажалста. — Ее акцент был похож на произношение островитянки еще меньше, чем говорок цыганской гадалки, но никто этого не заметил.
— Я выпью чая, — заявил Роджер. Он налил себе стакан, выпил и налил еще.
— Осторожнее, Роджер, — предостерегла миссис О'Киф. — Ты хорошо себя чувствуешь?
— Прекрасно утоляет жажду.
— О мой Бог! Они думают, я его отравил? — промурлыкала Блэйр, обращаясь к Дрейку.
— А ты его не отравила? — промурлыкал он в ответ.
— Я тоже выпью чашечку чая со льдом. — Улыбнувшись Блэйр, доктор Фарнхейм подошел к столу.
Поздновато он демонстрирует свое доверие, подумала Блэйр. Женщины удостоверились, что Роджер не намерен падать замертво, и тоже присоединились к доктору.
Пока гости толпились вокруг стола в другом конце комнаты, Блэйр шепнула Дрейку:
— Как ты думаешь, почему они здесь?
— Это проверка на вменяемость, Блэйр. Ты что, еще не догадалась?
— Но тогда почему ты ведешь себя так враждебно?
— Потому что они уже заранее во всем уверены. И если я буду вести себя по-другому, это ничего не изменит.
Безнадежность в его голосе встревожила Блэйр.
— Понимаю. Но будь вежлив с Фарнхеймом, и он скажет твоей матери, что это лишь ее домыслы.
— В таком случае она будет возить сюда психиатров до тех пор, пока не добьется своего.
В этот момент Блэйр наконец поняла Дрейка. Теперь она знала, почему он приехал жить сюда и почему не хочет возвращаться. Неясно было только то, как он вообще мог жить с этими людьми, да еще так долго. Чего они от него хотят? Почему не оставят его в покое?
— Ты можешь сказать Марио, чтобы он не привозил ее больше?
— Она найдет кого-нибудь еще.
— Ей везет. Мне вот не удалось.
— Ты не так богата, как она.
— Чай-со-льдом-очень-вкусный! — прокричала миссис О'Киф.
— А ты еще говорил, что я тебя раздражаю, — пробормотала Блэйр.
Обольстительно улыбаясь, к ним подошла Памела.
— Дрейк, если можно, я бы хотела взглянуть на твой дом.
— Да, Дрейк, нам всем интересно узнать, как вы живете, — доктор Фарнхейм присоединился к Памеле.
— О, не знаю, смогу ли вынести это! — простонала миссис О'Киф, однако пошла вместе со всеми.
На негнущихся ногах Дрейк шел по комнатам, Блэйр семенила за ним.
— Бар. Столовая. Разрушенные офисы, которые подлежат ремонту.
Он прошествовал дальше, но остальные, напуганные мрачными стенами коридора, остановились и нерешительно переглянулись. Блэйр с улыбкой помахала им рукой, как бы убеждая, что никакой опасности нет.
Дрейк нетерпеливо ждал около салона.
— Моя спальня, — пояснил он, и все взгляды прилипли к смятой постели.
Блэйр вопросительно посмотрела на Дрейка, кивнув на закрытую дверь в библиотеку, но он покачал головой. А жаль. Это было единственное цивилизованное место во всем здании.
Мать Дрейка вошла в салон и уставилась на груды мебели у стен. Потом снова обменялась взглядом с доктором Фарнхеймом.
Роджер хранил молчание. Интересно, на чьей он, собственно, стороне? — подумала Блэйр.
— А где твоя комната? — вызывающе спросила у нее Памела.
— Я живу домик в джюнглях.
— О! — Памела расплылась в радостной улыбке.
— Но мне стало немножко одиноко в джюнглях, — добавила Блэйр, сделав наивное лицо.
— Поэтому она больше там не спит, — усмехнулся Дрейк.
— Сын! — одернула его мать. — Незачем демонстрировать это перед твоей невестой.
Поймав вопросительный взгляд Блэйр, он посмотрел на Памелу.
— Она мне не невеста!
Памела моргнула и заломила руки:
— Дрейк! Я… я не ослышалась?
— Я сказал чистую правду, и ты прекрасно это знаешь.
— Но… — Памела взглянула на его мать, потом на психиатра. — Я считала, что нравлюсь ему!
— Конечно, нравишься, дорогая девочка. Он сам не знает, что говорит. — Миссис О'Киф сжала руку Памелы и посмотрела на Фарнхейма, который, как всегда, что-то писал в блокноте.
— Браво! — Блэйр захлопала в ладоши. — Даже я не сыграла бы лучше.
Обе женщины посмотрели на нее уничтожающим взглядом.
Дрейк ходил по комнате.
— Это поразительно! У тебя, мама, все как по сценарию расписано.
— Господи, о чем ты? — ужаснулась миссис О'Киф. — Теперь вы видите, доктор? Он несет совершеннейшую чушь. Хоть они и не были официально помолвлены, между ними, безусловно, установилось понимание.
— Скорее, непонимание, если ты помнишь, — уточнил Дрейк.
— Если бы с тобой не произошло… этого расстройства, вы с Памелой были бы уже женаты.
Никакого расстройства с ним не произошло, но, безусловно, могло произойти, если бы он продолжал вести прежний образ жизни.
— Вы заблуждаетесь. Обе. — Он повернулся к Фарнхейму: — Надеюсь, что это вы тоже отметите в своих записях.
— Я отмечаю все особенности данной ситуации, — отозвался Фарнхейм.
Как же от них избавиться? — думал Дрейк. Прямо театр абсурда! Он чувствовал, как кровь закипает все сильнее и сильнее с каждой минутой.
Он схватил Блэйр за руку и пошел по коридору.
— Спасибо, что поучаствовал, приятель, — сказал он, проходя мимо Роджера.
Тот развел руками.
— Эй, я же не знал, что за романтическую чепуху ты нашептывал на ухо Памеле.
— Ничего я не нашептывал. — Дрейк показал пальцем на одну из дверей. — Это моя кладовая. Кухня — в той стороне.
— И прекрасно обустроена, говорю как профессионал, — вставила Блэйр. — Уж не забудьте рассказать об этом остальной компании.
Дрейк усмехнулся. Девушка просто великолепна, а он поступил как порядочная свинья, используя ее для того, чтобы досадить Памеле, но только таким способом можно убедить Памелу и мать оставить его наконец в покое.
Все собрались на кухне.
— А вот еще один мой добрый приятель. — Дрейк подошел к осунувшемуся Марио, который сидел на двух коробках и обмахивался соломенной шляпой, и хлопнул его по плечу. — Как житуха, Марио?
