Соболиная Вершина - Девни Перри
Все остальные вложили их в бизнес или высшее образование. После окончания колледжа я потратил свою часть на покупку самолёта и строительство ангара.
В эти дни чувство вины неразрывно связывало меня с ангаром и самолётом. Неужели я зря потратил деньги родителей? Может, стоило вложить их во что-нибудь другое?
Полеты были дорогим хобби, особенно когда колеса самолета не отрывались от земли.
По крайней мере, его стоимость выросла.
Я припарковался у ангара, вышел из грузовика и дождался, пока Вера присоединится ко мне. Затем я провёл её к двери, набрал код на сенсорной панели замка и вошёл внутрь. Датчики движения включили свет, который заиграл бликами на корпусе королевского синего и серебристого Cirrus SR22 Turbo.
— Вера, познакомься: Четыре Ноль Шесть Дельта Виски.
— Ух ты, — прошептала она.
Самолёт был не слишком большим. В зависимости от ограничений по весу, он вмещал четырёх пассажиров, а салон внутри был не больше, чем у компактного автомобиля. Но этот самолёт пролетел со мной тысячи миль.
Именно на этом самолёте я летел в ту ночь, когда мне позвонили по поводу Алейны. По поводу Мэдисон. Именно этим самолётом я привёз дочь из больницы на Аляске домой.
Пристёгнутая в автокресле рядом со мной, Алли спала весь путь, просыпаясь только во время остановок, чтобы заправить самолёт, покормить её из бутылочки и сменить подгузник.
Лишь однажды давление в ушах вызвало у неё дискомфорт, но я старался лететь на минимальной высоте, чтобы избавить её от боли. Задним числом могу сказать, что она была отличной пассажиркой. Лучше большинства взрослых.
Но тот полёт был самым изматывающим и пугающим в моей жизни. После этого мне понадобились месяцы, чтобы снова приехать на аэродром. И больше я ни разу не брал Алли с собой в полёты. Даже к ангару её не привозил.
— Здесь мило, — сказала Вера.
— Можешь взять воду из холодильника, — я указал на небольшую кухню.
Рядом с ней находилась зона отдыха с двумя кожаными диванами и журнальным столиком. В дальнем углу располагался мой кабинет. Рядом — ванная комната. Наряду с полками для хранения вещей, здесь были подсобное помещение и шкаф для чистящих средств.
Это был самый красивый ангар в округе, но последние два года им почти не пользовались. Вчера, перед тем как летать, я провёл здесь три часа, убирая пыль, которая скапливалась месяцами. Всё это время меня преследовало чувство вины.
— Проведу быструю предполётную проверку, — сказал я Вере, кивая в сторону диванов. — Дай мне минут пятнадцать, и будем готовиться к полёту.
— Хорошо, — она надвинула солнцезащитные очки на волосы и оторвала взгляд от самолета, чтобы встретиться с моим. Щёки её порозовели, оттенком почти совпадая с цветом её губ.
У Веры всегда были розовые щёки. Я думал, это естественный румянец. Но, может, всё это время это было из-за меня.
Чёрт.
Это было красиво. Она была красивой.
В моих жилах закипела кровь и устремилась прямо вниз. Чёрт. Что-то новенькое. И, честно говоря, не совсем нежелательное.
Я влип, да? По самые уши.
Соберись, Матео. Сегодня у нас полёт. Не было времени думать о розовых губах и щеках Веры или о том, как джинсы подчёркивают её стройные ноги.
Она прошла к дивану и села на мягкую кожу. А я направился к самолёту, дождавшись, пока окажусь с другой стороны, чтобы поправить себя внизу.
Я поднялся на крыло и распахнул дверь. На своём месте я включил аккумуляторы, запустив экраны, и начал проверку: от крыльев до стабилизатора, от топлива и масла до винта. Когда всё оказалось в порядке, я нажал кнопку подъёмной двери, чтобы впустить в ангар воздух и солнечный свет.
Вера поднялась с дивана, поигрывая прядью волос, то убирая её за ухо, то выпуская. Я использовал буксировочный тягач, чтобы выкатить самолёт на рулёжную дорожку. Когда он занял нужную позицию, я махнул ей рукой.
— Готова?
Она кивнула, подойдя к своей стороне самолёта.
— Поднимайся, — я указал на подножку, затем похлопал по крылу и потянул за ручку двери.
— Хорошо, — её голос дрожал, пока она поднималась мимо меня.
Аромат её волос коснулся моего носа. Сладкий, но лёгкий, напоминая цветы и свежие яблоки. Я наклонился ближе, вдыхая его.
Я совсем забыл, как сильно мне нравились её духи. Пока мы танцевали на свадьбе Вэнса и Лайлы, я несколько раз глубоко вдыхал этот аромат, удивляясь, как мог провести столько времени рядом с Верой и не заметить, как она прекрасно пахнет.
А что, если бы Вэнс тогда не прервал нас? Что, если бы у меня было больше времени утонуть в золотистых и коричных искорках её шоколадных глаз?
Что, если бы я увёл её в сторону и поцеловал?
Вэнс бы надрал мне задницу. Следующей в очереди, наверное, была бы Лайла.
Мама, может, и была понимающей в эти выходные, но тогда она бы выдала мне такой выговор, какого я не слышал в жизни.
Тогда Вера ещё недолго жила в своем лофте. Она провела на ранчо всего несколько месяцев и меньше года — в Куинси. Тогда она была более тихой. Всё ещё искала свою опору.
Если бы я тогда поцеловал Веру, моя семья бы просто взорвалась.
Может быть, я и не замечал, что Вера питает ко мне чувства, потому что не мог себе этого позволить. Тогда — точно нет.
— Что? — спросила она, румянец на её щеках стал ещё ярче.
— Ничего. Когда будешь готова.
Она поднялась на крыло, осторожно шагнув в самолёт. Устроившись на своём месте, она начала пристёгивать ремни. Я обошёл самолёт сзади, сел на своё место и тоже пристегнулся.
Костяшки пальцев Веры были почти белыми, когда она сжимала руки на коленях.
— Не нервничай.
— Легко сказать пилоту, — пробормотала она. — Ты нервничал во время своего первого полёта?
— Да.
Она надела солнцезащитные очки.
— Тогда и я имею право нервничать.
— Справедливо, — усмехнулся я и потянулся к её двери, чтобы проверить, плотно ли закрыт замок. Моя рука задела её, и по коже разлились искры, словно пляшущие огоньки.
Её дыхание сбилось.
— Просто проверяю, — пробормотал я, мой взгляд упал на её губы.
— Оу, — выдохнула она, её губы округлились, как идеальное «О».
Я никогда никого не целовал в этом самолёте. Даже Мэдисон.
Да, я влип. По уши.
Я отвел взгляд и подключил гарнитуру Веры, передав ее ей, чтобы она надела ее на уши и настроила микрофон на свой рот. Я сделал то же самое со своей гарнитурой, а затем
