Любимица Лакшми - Виктория Анатольевна Воронина
Примечания
1. Дивали или Дипавали (Diwali или Deepavali), что на санскрите означает «огненная гроздь» — фестиваль огней, повсеместно отмечаемый в Индии и символизирующий победу света над тьмой, добра над злом. Приходится на начало месяца Картик (октябрь — ноябрь) и празднуется в течение пяти дней.
2. Санса́ра или самса́ра (санскр. संसार, saṃsāra IAST «блуждание, странствование») — круговорот рождения и смерти в мирах, ограниченных кармой, одно из основных понятий в индийской философии: душа, тонущая в «океане сансары», стремится к освобождению (мокше) и избавлению от результатов своих прошлых действий (кармы), которые являются частью «сети сансары»
3. Аха́лья (санскр. अहल्या, ahalyā IAST) — жена ведийского мудреца Гаутамы. Её история описывается в индуистском эпосе «Рамаяна». После того, как Индра соблазнил её, явившись перед ней в облике Гаутамы, она была проклята своим мужем. Согласно разным версиям истории, в результате проклятия она сделалась невидимой или превратилась в камень. Позже она была освобождена от проклятия Рамой.
» Глава 11
После шумного двора, где проходила свадьба с множеством гостей внутренние покои Амриты показались Сандипу на редкость тихими и безлюдными. Он устремил нетерпеливый взгляд туда, где под прозрачным, празднично разукрашенным пологом кровати его ожидала молодая жена, и шагнул было вперед, но тут шорох и чье-то сопение со стороны балкона отвлекли его внимание от брачного ложа. За широким окном на большой лоджии явно кто-то находился и не один – в ночных сумерках просматривалось множество силуэтов.
У Сандипа молнией блеснула тревожная мысль о бандитах господина Раваны и он быстро вдобавок к настенному светильнику включил в спальне люстру. Затем, присмотревшись, молодой каскадер едва не рассмеялся. Весь балкон заняла обезьянья стая, еще совсем недавно угощавшаяся спелыми фруктами во дворе. Она напоминала зрителей, ждущих яркого и незабываемого зрелища и счастливый новобрачный понял, что любопытные хвостатые пожелали увидеть сцену телесной любви между ним и Амритой. Вожак Джафар занял самый высокий и удобный наблюдательный пункт в виде подставки для цветов и выжидающе смотрел на жениха; остальные чинно уселись вокруг него, как подобает благовоспитанным посетителям кинотеатров. Но Сандип не собирался потакать желаниям этих четвероногих любителей пикантных любовных сцен. Он решительно подошел к ним и строго сказал:
- Так, потомки Ханумана (1) - все, что происходит между мной и Амритой касается только нас двоих. Поэтому ступайте все спать по своим деревьям и не подглядывать!
Обезьяны, поняв, что хозяева в эту ночь не будут им показывать Камасутру, одна за другой пристыжено поскакали обратно через открытые створки лоджии, на ветви деревьев сада. Один только Джафар остался на месте. Он сердито скалил желтые зубы, всем своим видом демонстрируя неудовольствие поведением Сандипа, и явно не собирался трогаться с места.
Сандип, не раздумывая, ощутимо шлепнул его по шершавому заду, и обезьяний вожак, не в силах стерпеть подобное ущемление своего достоинства с возмущенным визгом помчался следом за сородичами.
- Сандип, это ты? – послышался нежный голос Амриты.
- Да, дорогая! Последних гостей проводил, - поспешно отозвался юноша. Как он любил голос своей любимой! Ему доставляло безграничную радость одно только ее простое обращение к нему. Теперь это удовольствие Сандипу предстояло испытывать всю жизнь и от одной мысли, что теперь Амрита – его жена, молодому человеку хотелось петь от счастья и осыпать любимое лицо пылкими поцелуями.
Свадебная ночь выдалась на редкость красивой: полная белая луна заливала большой сад семейства Бали серебристым светом и большие звезды красили ночное осеннее небо своим блеском как тщательно отделанные бриллианты черный бархат. Из сада свежий ветер доносил пьянящий запах осенних трав и цветов, но желая обезопасить жену и себя от других нескромных любопытных взоров, Сандип резко задвинул ночные шторы на окнах, не подозревая, что за всеми его движениями следит ревнивица Гита из спальни противоположной части дома. Девушка кое-как сумела совладать со своим желанием причинить зло сопернице, бывшей ей лучшей подругой, но ей решительно не хотелось, чтобы ее избранник занимался с нею любовью, которая должна принадлежать ей, Гите! Дочь Уны умудрилась незаметно подлить снотворное в термос с горячим жасминовым чаем, стоящий на подносе у изголовья свадебного ложа и надеялась, что ее план сработает. А потом она собиралась найти в городе Куллу ведунью, которая могла помочь ей отвратить Сандипа от Амриты своими заговорами и колдовскими обрядами. Задвинутые Сандипом шторы лишили ее возможности наблюдать за новобрачными, и Гита от огорчения сама выпила снотворное, надеясь пережить в глубоком сне ночь досадной для нее свадьбы.
Сандип, не догадываясь о силе чувства и недобрых замыслов влюбленной в него Гиты, приблизился к двуспальной широкой кровати, на которой лежала Амрита, полный сладостных любовных предчувствий. Его красавица-невеста лежала на большом ковре белых, желтых, розовых и фиолетовых свежих осенних цветов. Подруги Амриты исполнили древний обычай, согласно которому ложе любви должно быть устлано прекрасными цветами и листьями деревьев, посвященных богам, и покрыли кровать новобрачных самыми пышными и благоухающими астрами. Свадебное ложе благодаря их стараниям становилось своеобразным алтарем любви, а страсть новобрачных жертвой богу любви Каме. Все вокруг Сандипа, начиная от замершей Амриты, ожидающей, что на нее обрушится бескрайная, словно небо, любовь и, заканчивая звучащей во дворе свадебной музыкой, призывали его слиться воедино с любимой девушкой. Он наклонился над нею, не в силах отвести от нее взгляда. Амрита утопала в цветах, а он тонул в море своей любви к ней. Юноша не знал, что его больше возбуждает в Амрите – красное свадебное сари, расшитое жемчугом и отбрасывающее мерцающий свет на ее матовую кожу, или само тело юной красавицы, получившее достойную жемчужную огранку.
Но
