Бертрис Смолл - Внезапные наслаждения
Тут раздались звуки труб и громовой топот копыт, возвещая о прибытии важного лица.
– Господин приехал! – кричали рабы на разные голоса. Эшли улыбнулась. Ничего не скажешь, это добавит перчика в ее фантазию.
Она медленно поднялась. Служанки сразу же засуетились вокруг госпожи, от волос и обнаженного тела которой исходил тонкий запах лилий. Рабыня надела Эшли на шею гирлянду белых фрезий и вручила ей вторую гирлянду, после чего все рабы выбежали из комнаты. Минуту спустя двойные двери комнаты распахнулись и на пороге показался муж Корделии, с которого уже сняли латы и одежду. Трибун Максимилиан Алерио Патрониус как две капли воды походил на Райана Финбара Малкахи и, подобно жене, был совершенно голым. Эшли выступила вперед и надела гирлянду ему на шею.
– Добро пожаловать домой, господин мой, – низким, грудным голосом приветствовала она. Эшли не думала, что увидит копию Райана, но, оказалось, что в последние дни она слишком много думала о нем.
Протянув руки, он подхватил жену и крепко поцеловал.
– Я тосковал без тебя. От галльских женщин несет бараньим жиром и потом.
– Но ты все равно их трахал, – рассмеялась она. – Верно?
– Да, но только после того, как силой заставлял их мыться, причем дважды! А твой раб… как его… Квинн! Надеюсь, он приложил все силы, чтобы развлечь тебя настолько, что ты сохранила добродетель и не навлекла скандал на мой дом, ненасытная женушка?
– Он идеален, господин мой. Умеет ублажить женщину, хотя далеко не так хорош, как ты, но все же довольно вынослив и способен терпеть порку.
– Счастлив узнать, что тебе понравился мой дар, госпожа, – рассмеялся трибун.
– Ты прекрасный муж, Макс. Никогда не забываешь обо мне, и твои подарки поистине восхитительны. Я счастливейшая из женщин Рима. А теперь расскажи, почему ты вернулся. Я ожидала тебя только через несколько месяцев.
– Цезарь вспомнил обо мне. Желает заменить меня одним из своих фаворитов. Если слухи верны, цезарь спит с женой моего преемника, а глупец возревновал ее и старался не выпускать из дома. Самый простой выход – отослать мужа в северную Галлию, чтобы без помех забавляться с любовницей. Пусть рогоносец радуется, что ему сохранили жизнь! – хмыкнул трибун. – А теперь, моя дорогая жена, настало время приветствовать мужа как полагается. На колени, Корделия, как подобает хорошей супруге, и отсоси избыток скопившегося во мне семени! Если постараешься, я поимею тебя, если же нет – возьму одну из твоих хорошеньких рабынь. У нас есть целый день, но вечером нас ожидают во дворце. Будем надеяться, что пиршество превратится в восхитительную оргию.
Эшли упала на колени и осторожно дотронулась до длинного мужского орудия, словно решая, что с ним делать. Наконец она нежно лизнула головку, раз, другой…
– Ммм, – пробормотала она, – на вкус – настоящая кожа.
Трибун снова рассмеялся, но когда она взяла в рот его плоть и стала сосать, длинные пальцы его большой руки впились в кожу ее головы и запутались в волосах. Он нетерпеливо дергал за темные пряди, пока она продолжала сосать, с силой втягивая его в рот. Потом вдруг остановилась, и язык стал обводить чувствительную головку. Он ощутил легкие укусы.
– Полегче, богиня, – застонал он.
Она снова принялась сосать. Его плоть стала расти и удлиняться в теплой пещерке так, что кончик уперся в глотку. Она застонала, подумав, как безумно ей нравится его вкус. Ее руки скользнули к его ягодицам и стати лихорадочно ласкать. Пальцы впивались в упругую кожу. Эшли безмолвно подняла глаза, вопрошая, чего он хочет. Получив столь же молчаливую команду, она принялась сосать все сильнее, пока не ощутила начинающуюся дрожь. И тут его сперма выстрелила ей в горло. Она едва не задохнулась, глотая густую белую жидкость. Поток был на редкость обилен, но она продолжала высасывать последние капли, пока он не велел ей остановиться.
– Юпитер и Марс, Корделия, никто не способен отсосать у меня так, как ты! – превозносил он жену. – Ты и с рабом то же самое проделываешь?
– Господин! – негодующе воскликнула она. – Как ты можешь упоминать о подобных вещах?!
– Ты прелестная лгунья, – смеясь, заметил он, притягивая ее к себе. – У тебя неистощимый аппетит на мужчин, поэтому я и купил тебе раба. Рад, что он еще не успел надоесть тебе.
Он подвел ее к большой постели.
– Раз ты была такой славной девочкой, то и получишь свою награду. Мне не терпится ощутить вкус твоей сочной «киски». Раздвинь ноги, – приказал он. Вскоре его голова исчезла между ее стройных ног.
Он медленно лизал ее пухлые бедра, временами прикусывая нежную кожу, не больно, но чувствительно. Она тихо взвизгнула. Его язык несколько раз прошелся по границе между складками лона. Раздвинув их, он нашел маленький, еще не успевший набухнуть бутончик и стал играть с ним, касаясь бархатным кончиком языка. Она тихо застонала. Губы его сомкнулись на крохотном бугорке. Он стал сильно сосать, и Эшли вскоре стала извиваться в первом оргазме.
– О, Макс! Никто не делает этого так хорошо, как ты! Я знаю, тебе нужно передохнуть, но умоляю, войди в меня хотя бы пальцами. Я горю желанием. И это только разожжет мой аппетит.
Он поднял голову и страстно поцеловал жену. Она ощутила свой вкус на губах и хотела отстраниться, но Максимилиан резко сунул два пальца в ее лоно.
– Это плохая замена моей плоти, – бросил он, лаская ее сначала медленно, потом все быстрее.
Но она так и не смогла кончить и жалобно захныкала.
– Знаю, моя богиня, – кивнул он. – Только длинное толстое копье может удовлетворить тебя, и ты его получишь. Сейчас!
И он наполнил ее лоно одним яростным выпадом. Эшли завопила от восторга и обвила ногами мужа.
– Возьми меня, Макс, – молила она. – Овладей мной грубо, как можешь только ты, и заставь кончить!
Он ускорил ритм, и вскоре оба, задыхаясь, обмякли на широкой постели. Немного придя в себя, Макс прошептал:
– На этом пока все, моя богиня. Сегодня, вернувшись из дворца, мы снова насладимся друг другом. Но сейчас нужно готовиться к пиру у императора.
Эшли позвала рабынь, и вскоре она и Макс были вымыты и одеты. Макс выбрал тогу из пурпурного шелка с золотой отделкой – в знак напоминания о своих военных победах. На ногах были сандалии из тонкой кожи, также позолоченные и усеянные аметистами. Когда он встал из ванны, раб коротко подстриг ему волосы, оставив несколько крошечных завитков на лбу и затылке. Единственным украшением был золотой перстень-печатка, которым он запечатывал письма.
Жена трибуна нарядилась в прозрачную тунику фиолетового шелка, прошитую золотыми нитями. Ее прекрасное тело просвечивало сквозь ткань. Туника была с присборенным низким вырезом. Женщина накинула на плечи шаль того же цвета. Волосы собраны в узел на затылке. Кожаные сандалии расшиты жемчугом и листочками золота. Длинные, спускавшиеся до плеч затейливые серьги тоже были из жемчуга и золота.
