Галина Лифшиц - Блудная дочь
– Вы тоже гений, – похвалила Поля.
– Стараюсь. Агата иначе бы не держала. Таких гениев, как я, сотни. А Агата – одна-единственная. Такой больше не встретить.
– Я почувствовала. Хорошо у нее.
– Не то слово.
Появился Митя с огромным букетом роз. Вид у него был свежий, будто прилетел после месячного отдыха на заморском курорте. Он разделил букет на две части. Одну положил перед Полиной на стол:
– Поздравляю!
– Спасибо! – обрадовалась она.
– А где Агата? – оглянулся Митя.
– Юрик задурил. К нему пошла, – объяснила Тамара. – Нет ей покоя.
– Пойду заберу ее, мы ж отмечать собирались, – недовольно сказал Митя.
И ушел с охапкой цветов.
Опять странное чувство шевельнулось под сердцем Полины. Что он так рванул за Агатой? И цветы ей по какому случаю принес? У нее, Поли, день рождения. А у Агаты – что? Что он, не может без нее обойтись совсем? Но чувство как пришло, так и ушло. Вернулись сияющие Митя с Агатой. В волосах Агаты алела роза. Глаза светились.
– Хватит уже над ним трястись. Сам виноват, – поучал Митя гения медицины. – Пусть помучается взаперти.
– Я за него отвечаю. И за тебя отвечаю. За всех, кто ко мне попадает. Не ревнуй, – хохотала Агата.
– Вставай, – велел Митя Полине. – Отмечать садимся. А то ночь уже. Все проспали.
Поля соскочила со стола.
– А что надеть? Кто еще будет?
– А тебе нас мало? – засмеялась Агата. – Мы будем. Вот такие, как есть. Чего расфуфыриваться? Мы и так хороши. Дома надо быть как дома.
Тамара быстро расставила букеты по вазам, уставила кухонный стол закусками.
– Пить что ставить? – спросила она у Агаты.
– Дишке нельзя, он на лечении. Ей тоже нельзя. А мне… Ну, стопочку водочки накачу. И себе налей. Ты ж ночью не дежуришь?
– Нет, сегодня Света при них.
– Тогда нам с тобой можно. Наливай.
«Почему она сказала, что мне нельзя? Может, с Митей за компанию? Странно…» – Полина непонятно почему встревожилась. И снова тут же забыла о тревоге. Столько вкусного было на столе.
За ужином Агата долго и подробно объясняла Мите, чем будет его прокапывать и как поможет тот или иной ингредиент. Излагала схему лечения.
– Ничего. Восстановим. Томка массажики поделает. Кровь утром возьмет на анализ. Надо посмотреть, что у тебя там. Пописаешь в баночку. Мазок, конечно, надо бы взять.
– Ну, это еще зачем? – закапризничал Митя.
– Затем, что я тебя знаю. Ты ж риск любишь.
– Люблю, – кивнул с широкой улыбкой, которую так обожала Полина, ее возлюбленный.
– А я не люблю. Зачем мне тут разносчики заразы? Это не обсуждается. Сейчас после ужина ляжешь под капельницу. Тома возьмет мазок. И, Том, сразу в лаборатории глянь, что там да как на первый взгляд.
– Будет сделано, – козырнула Тамара, повеселевшая после стопочки.
Поля, весь день мечтавшая оказаться в объятиях Мити, погрустнела. Опять ему капельница. И Агата с ним лечь не позволит.
После еды Митю сразу и увели.
– А ты ложись, – сказала Агата Поле. – Возьми вон журналы полистай. Сейчас уложу беби и вернусь.
В сердце Полины как нож вонзился. Беби! Так называл ее в самые лучшие минуты тот, кого она все это время называла мужем. Значит – что? Она – беби для Мити. А Митя – беби для Агаты? Бред! Это невозможно. Митя любит молодых, стройных, красивых. А Агата… Это же ужас ходячий. Бегемот. Вот! Именно бегемот.
– Не спишь? – раздался голос бегемота. – Да ты и не ложилась! Что пригорюнилась? Диша лежит, красавец. Отдыхает. Ничего. Через недельку не узнаешь. Будет как новенький.
На Агату невозможно было злиться. Она так добродушно и естественно себя вела, что все в ней располагало к дружескому общению.
– Но потом смотри за ним в оба! Ухаживай, как мы тут за ним.
– Да я и так старалась. Готовила, убиралась.
– Это все хорошо. Я о другом. Чтоб ни малейшего повода к раздражению, уходу. Чего он уходил?
– Я уже не помню, – задумалась Поля.
– А должна, – укорила Агата. – Теперь ответь мне: ты почему не предохранялась? Ты ж беременная. И молчишь. Дишке врешь.
– Он сказал? – ужаснулась девушка.
– Еще чего! Буду я с ним о всякой бабьей ерунде толковать. С порога поняла: беременную привел. Тебе зачем? Надо тебе?
– Так получилось, – других слов у Поли не нашлось.
– Ну прям, получилось. Ты ж не предохранялась. Как иначе могло получиться-то? У него его штука для чего предназначена? Детей впрыскивать! А твоя – ловить. Вот вы и ловите их, дураков. А они потом ко мне лечиться приходят из-за вас, баб безмозглых.
– Я люблю его, – с рыданием в голосе вымолвила Полина.
– Любить – это хранить покой. И не врать. И не исподтишка залавливать.
– Я не залавливала.
– Думала себе сувенир на память о любви оставить?
Агата и правда поражала своей проницательностью.
– У него уже есть сувенир. Чуть на тот свет не отправился, когда эта его, законная супруга, с ребенком в Штаты смоталась. А мне потом вытягивай. Ты хоть отчет себе отдаешь, кого родишь, если что? Он же давно не пролечивался. Ребенок у тебя может такой появиться – на всю жизнь прикована будешь к инвалидской его колясочке.
– Почему?
– Ну ты совсем дикая! А говоришь: из хорошей семьи. Ну от наркомана кто может родиться, сама посуди… Гены-то порченые. Диша, конечно, не заядлый. Ничего. Вытянется. Но бывают периоды. Ты в такой период попала. Есть опасность. Ты сама-то? Не употребляла?
– Траву вместе курили, – призналась девушка.
– Знала, что беременная, и курила траву! Да! Хорошая мать из тебя будет!
– Что же мне делать? Я ему боялась сказать. Думала, он обидеться может, что я не позаботилась.
– Эх, ну что мне с тобой делать, с дурой такой? – вздохнула Агата. – Ты хоть определись, чего хочешь. Опять же: не усложняй. Просто «да» или «нет». Оставить хочешь? Оставляй. Просто учитывай степень риска. Не хочешь? Скажи «нет». Помогу тебе. И Дише не скажем. Тебе решать. Ты взрослая, совершеннолетняя. Вот и распоряжайся. Да или нет?
– А как вы поможете? У вас есть кто-то? – раздумывала Полина.
– У меня есть я. И у всех вас, идиотов, есть я. Сама же и помогу. В порядке исключения, ради Диши. Так-то я это дело не практикую. Хотя двадцать лет отработала «у станка» с вами, бабами. Потом только на новую отрасль перекинулась – поприбыльнее, видишь. Ко мне люди обращаются, а не шушера.
«Люди» Агата произнесла с особым нажимом.
– Так что, считай, тебе повезло. И очень повезло, что ты с Дишей, а не с каким-нибудь… вокзальным. Пять минут – и готово. Забудешь, как не было ничего.
– А можно я завтра отвечу?
