Галина Лифшиц - Блудная дочь
– А что – Ми… то есть Дмитрий – он тоже? Тоже за этим к вам приходит, да? – решилась спросить Поля.
– Он за всем приходит. И за этим, и за тем. Особ статья – Диша. Хотя тоже – лежит сейчас, колотится. Ты должна была смотреть! Прохлопала!
– Но он мне ничего не говорил…
– Жила у него? Кайф ловила? Сантиметры давал? А для него что-то сделать, а? Ты где его отхватила? – покосилась через плечо Агата.
Поле вдруг стало нестерпимо стыдно. Как сказать правду? В поезде она его отхватила? И не обманешь…
– Мы в Питер вместе ехали, – уклончиво сказала она.
– В поезде, значит. Да, Дишка совсем с пути сбился.
Они миновали арку и оказались в совсем других покоях. Просторное помещение с колоннами, метров сто площадью, не меньше, очевидно, получилось из нескольких больших комнат. Тут были и диваны, и большой обеденный стол с канделябрами, и огромная кровать с прозрачным розовым балдахином. Прямо за удивительным королевским ложем шел кухонный отсек, с плитой, холодильником, стеклянным столом и всем, что полагается иметь образцовой хозяйке на кухне.
– Вот. Пришли. Добро пожаловать – мои просторы. Тут я и сплю, и гостей принимаю, и ем. Удобно.
– Красиво у вас, – восхищенно произнесла Полина, оглядывая невиданное роскошество.
Агата включила электрический чайник и уселась за кухонный стол из толстенного стекла.
– Сейчас вскипит. Ты какой будешь?
– Мне все равно. Зеленый.
– Я про зеленый и спрашиваю: какой?
– Какой вы будете, такой и я.
Агата, не вставая с места, взяла с подноса две чашки, банку с чаем, насыпала зеленого порошка в каждую чашку, залила кипятком.
– Японский будем пить, – пояснила она.
Сидела она развалившись, через стекло были видны ее ноги-тумбы и все остальное.
– Пей, готово, – предложила Агата. – Я тут все под себя устроила. За день так намахаюсь с этими своими чебурашками, что, как пожру, в сон клонит. Ну, я – прыг! И спать! А утром спросонок есть захочу, сразу хоп со стола кусок. Рационально.
– Просто потрясающе! – убежденно сказала Поля.
Отхлебнули чай.
– Ты хоть понимаешь, что он из приличной семьи? – мирно и даже не вопросительно, а как-то лениво произнесла Агата.
– Я тоже из приличной, – ответила Поля.
– Ну, это ты брось. Ну из какой ты приличной? Самой не смешно? Девка в поезде знакомится неизвестно с кем, идет к нему жить. В какой приличной семье такое позволят? Кто допустит?
– Меня не пускали, я не послушалась. – Полина только сейчас начала смотреть на ситуацию со стороны.
– Знаешь, приличные – они так не пустят, что их послушаются. Вот это и запомни. Так что не сравнивай.
– Но Ми… то есть Дмитрий… сам…
– Диша – мужик. Понимаешь? Другая часть человечества. Он, может, пресс качает, а ты: любовь, любовь! А где твоя любовь, если ты в его доме спишь, а он в это время неизвестно где и с кем дурью балуется? В чем любовь-то?
Поля не знала, что ответить. Она вообще ничего не понимала, что сейчас происходит. Агата не ругала, не задевала ее. Она просто как бы сама с собой разговаривала. Полина была ей даже не собеседница, а часть мебели, что ли.
Агата отхлебывала чай, отдувалась. Поля тоже наслаждалась чаем. Неслыханно вкусный.
– Пойду на Дишку гляну, как он там, – встала Агата.
– А мне с вами можно?
– Пойдем. Его комната здесь, на моей половине. Он сейчас дремлет. Ты на него посмотри, но не тормоши. К вечеру оживет. Днюху твою отпразднуем.
И правда: комната была совсем рядом, за стеной Агатиных просторов. Мягкий ковер, кровать тоже под балдахином, только не прозрачным, а синим, шелковым. Аппаратура новейшая, пара кресел у окна, даже телефон. Митя лежал с закрытыми глазами, рука покоилась на подушке, из вены на локтевом сгибе торчала игла, для надежности закрепленная пластырем. Агата посмотрела на бутыль, из которой капало в Митин организм лекарство.
– Тут пока делов надолго. Пойдем еще чайку примем на грудь.
Опять уселись у стола. Агата выставила из холодильника тарелки с колбасно-ветчинными нарезками, кивнула: ешь. Все было невероятно вкусно. В этой, хозяйской, половине царил совершенно особый покой. Ни о чем плохом не думалось. Так бы и остаться тут на всю жизнь.
– Ты тоже поспи, чего так маяться, – зевнула Агата. – И я посплю. От жары этой все время спать хочется.
Поля кивнула и пошла к Митиной комнате.
– Ты куда? – недоуменно поинтересовалась Агата.
– Туда, поспать, я на краешке лягу.
– Ну ты даешь. Он там лечится! Процедура у него. Иди вон – на мою кровать бросайся, не утони только. А я с другого бока. Тут у меня еще пять человек ляжет – и не тесно будет.
Поля растянулась на кровати. Хорошо! Давно ей не было так хорошо, как тут, у Агаты. Счастливый Митя, что может вот так, запросто, открыть своим ключом ее дверь! И даже комната у него тут своя… Агата наверняка подруга его мамы. Или родственница. Вон как про семью говорила!
Давно она так спокойно не спала. И так радостно не просыпалась. Открыла глаза, увидела розовый тюль и улыбнулась. Вот она где!
– Проснулась?
Агата сидела в кресле неподалеку от ложа. За спинкой кресла суетилась бесцветная тетка, массировала плечи хозяйки.
– Диша за цветами пошел, – сказала Агата, – скоро вернется. Массаж хочешь? Тамара – лучший мастер.
Тамара продолжала сосредоточенно трудиться.
– Ну, неудобно, – застеснялась Полина.
– Неудобно штаны через голову надевать. Остальное удобно. Хочешь – скажи «да». Не хочешь – скажи «нет». Все же просто. Не усложняй.
– Да, – послушно кивнула Поля.
– Иди, ложись на стол. Том, кинь ей одеялку.
Тамара сама расстелила одеяло на огромном обеденном столе. Показала, как надо лечь. Поля блаженствовала. Вот райская жизнь!
– Вам спину через рубашку массировать или снимете? – услышала она сквозь полудрему голос Тамары.
– Да делай уж так, закемарила она, – засмеялась Агата.
Она смачно курила в своем кресле неподалеку.
– Ну что там наши кролики? – обратилась она к Тамаре.
– Юру заперла. Затосковал он что-то.
– Пойду к нему. Надо бы кардиограммку снять. Скоро вернусь. Не скучайте, девчата.
Агата легко поднялась и быстро исчезла из поля зрения.
– Агата – врач? – спросила Поля у массажистки.
– Не просто врач, а чудо-врач. Она с того света вытаскивает. Ей памятник при жизни надо поставить! – с энтузиазмом откликнулась та. – Приводят к нам людей, уже и не людей, а зверьков безмозглых. Через пару дней – уже человек. Через месяц – здоровый человек. Заново рождаются. Конечно, возвращаются, пролечиваются периодически. Но уж до такого состояния, как в первый раз поступали, – это нет. Не доходят никогда. Как-то она умеет внушить. Гений.
