Я не сдамся! - Аврора Добрых
Она переедет, устроится в палатку с шаурмой, заработает денег, и у нее обязательно все будет хорошо, ведь по-другому и быть не может.
Глава 19
Несмотря на грядущий кастинг на должность шаур-мастера, Маша продолжала поиски работы и активно отправляла резюме. Если пройти отбор не удастся, всегда должны быть запасные варианты. Но сердцем она чувствовала, что вариант с палаткой — то что нужно. Она не умела готовить шаурму, но точно знала, что очень быстро всему научится. Школа детского дома не прошла даром — девушка все привыкла схватывать налету, ведь второго шанса ей никогда не давали.
Кастинг был назначен на 3 часа дня, а с утра Маша отправилась мыть подъезды. Был вторник, поэтому в тот подъезд, в котором Наталья обещала ей комнату, она сегодня не попадет. На очереди была соседняя двухэтажка. Девушка так боялась, что по каким-то причинам сделка сорвется, что постоянно поглядывала на телефон — нет ли звонка или смс.
«Наталья обещала позвонить после похорон, но, видимо, забыла. Стоит ли мне позвонить самой и напомнить ей, или это уже слишком? А, может, просто зайти к ним? Или это тоже чересчур?»
Когда она уже закончила с последним подъездом, наконец раздался долгожданный звонок. Принимая вызов, Маша видела, как дрожат ее руки. А что, если Наталья звонит, чтобы отказать в аренде?
— Алло?
— Маха, это ты?? — скрипучим голосом закричала в трубку Наталья.
— Да, это я, здравствуйте!
— Ага, привет. Ну что, схоронили мы Петровича. Ты заходи, посмотри на комнату. Мало ли не подойдет.
— Я сейчас прям приду, можно?
— Да когда хошь. Дверь открыта, а я в ванну пойду отмокать… ох уж эта панихида, всю душу из меня вытрясла! Заходи, короче. — Женщина повесила трубку, не дождавшись ответа Маши.
Закинув инвентарь в подсобку, девушка понеслась в соседний дом и буквально взлетела на второй этаж. Дверь действительно была не заперта, но Маша все же решила на всякий случай постучать. Никто не отреагировал, поэтому она осторожно вошла.
Перед ней предстал длинный узкий коридор, заваленный разнообразным хламом. Какие-то кресла, старый сервант, забитый пожелтевшими газетами и журналами, чей-то тулуп в углу, детские игрушки, наваленные кучей, стопки книг с волнообразными страницами, будто кто-то их намочил. Тут же стояло пар пять лыж, две из которых были сломаны, огромное металлическое корыто, заполненное пустыми алюминиевыми банками из-под пива, чучело хорька, вороны и огромная голова кабана, что висела, слегла покосившись, на стене. Все это было щедро покрыто толстым слоем пыли. Впрочем, Машу не особо смутила обстановка. Грязь можно отмыть, вещи убрать, а пыль смести. Это вообще не проблема.
По левую сторону коридора располагалась комната без двери, которая оказалась кухней. Дверной проем был огорожен бисерной шторкой, сильно ободранной внизу. Некоторые ниспадающие вниз нити с крупным бисером были оборваны у самого основания. Маша приоткрыла шторку и заметила, насколько та жирная и засаленная. Хотя это тоже не было проблемой. В открывшейся взору кухне первым в глаза бросилось высоченное окно, а затем и потолок. Он был насколько закоптившимся, что казался ниже, чем был на самом деле.
В целом, кухня представляла собой просторное помещение с двумя газовыми плитами, двумя холодильниками и огромным столом, окруженным табуретками. В углу находилась раковина. Очень длинная, с двумя кранами, она немного провисала вниз и отходила от стены, поэтому кто-то подпер ее огромным пнем. Самым настоящим пнем! Судя по его внушительной окружности, дубовым. На одной из плит стояла огромная кастрюля с бурлящим на медленном огне рыжеватым варевом. Вероятно, то был суп.
Кто-то кашлянул, и только в тот момент девушка осознала, что все это время за столом сидел мужчина. Он добродушно улыбнулся и сказал:
— Я дядя Юра. А ты, видимо, Мария?
— Да, это я, здравствуйте. Извините, что я вот так зашла без спроса…
— Машенька, да вы что, — засуетился дядя Юра, — чувствуйте себя как дома.
Он поднялся из-за стола и протянул девушке руку. Она охотно ее пожала. Мужчина сел обратно. Казалось, он стеснялся своего присутствия и не знал, что еще сказать, потому продолжал кротко улыбаться и пить чай из чашки, которая напомнила девушке детство. Одет он был довольно прилично: светло-желтая классическая рубашка и такие же классические брюки. Маша никак не ожидала, что жильцы в этой квартире — порядочные люди и готовилась к самому худшему. Но, видимо, Наталья не лукавила, когда говорила, что тут проживают одни интеллигенты.
— Я вот комнату посмотреть пришла. Не подскажете, где она?
— Это хорошо, будем рады соседству. Молодежи у нас тут не много. — Взгляд дяди Юры погрустнел. — Эх, Петрович, Петрович… Ушел так внезапно, так стремительно… Тебе, Машенька, в третью дверь по левую сторону.
— Спасибо! — ответила девушка и, подождав еще немного, вышла из кухни.
Маша двинулась вперед по коридору. Где-то в глубине квартиры она услышала журчание воды и голос Натальи, который, не попадая в ноты, напевал песню Аллы Пугачевой: «А ты такой холодный, как айсберг в океане…»
Третья дверь по левую сторону была приоткрыта, Маша ткнула в нее пальцем, и та распахнулась. В нос ударил отвратительный запах затхлой мочи и чего-то приторно-сладкого. Пахло настолько ужасно, что девушка даже отшатнулась. Ее глаза заслезились, а тошнота начала подкатывать к горлу, хотя с утра она ничего не ела.
Комната была загажена до невозможности. Горы мусора, макулатуры, пустых банок и бутылок, одежда, прилипшая к полу, окно, залепленное полиэтиленовой пленкой, которая пожелтела от времени. По углам потолка лианами свисала паутина, а по центру на одном проводе свисала лампочка Ильича. Кровать была пропитана чем-то желтовато-коричневым и истончала ни с чем не сравнимый аромат.
Только теперь Маша поняла, что имела в виду Наталья, когда уверяла, что никто в здравом уме не позарится на такое жилище. Но делать было нечего, поэтому, собравшись с духом и задержав дыхание, девушка вступила в комнату и первым делом направилась к окну. Она сорвала полиэтилен со стекла и попыталась открыть створку, но старые деревянные рамы рассохлись и не желали поддаваться. Маша поняла, что ее запасы воздуха вот-вот иссякнут, поэтому со всей силы рванула ручку на себя. Задребезжав стеклами, окно наконец поддалось и распахнулось. Из него что-то выпало и
