Порочный союз - Джилл Рамсовер
— Заткнись и веди эту штуковину! — Прокричала я в ответ, прижавшись щекой к его плечу.
Я была уверена, что он хихикнул, что я почувствовала только потому, что прижалась к нему, как вторая кожа.
Через пять минут и десять "Аве Мария" он припарковал мотоцикл у здания в Мидтаун-Ист. Он помог мне слезть с мотоцикла и повел нас к парадному входу, не сказав ни слова. Мне это подошло. Я не чувствовала себя слишком разговорчивой. Мы поднялись на двадцать второй этаж, где он постучал в одну из трех дверей на лестничной площадке.
Прошла почти целая минута, прежде чем замок со щелчком открылся. Кейр открыл дверь, без рубашки, с мокрыми волосами. Он замер, разглядывая неожиданно прибывших.
— Ты оставил это дерьмо в клубе.
Торин протянул Кейру свой телефон.
— Спасибо, чувак. Я как раз собирался зайти за этим.
— Без проблем.
Он начал поворачиваться к лифту.
— Подожди, — позвал Кейр. — Ты привез ее сюда на мотоцикле?
Его голос приобрел угрожающий оттенок.
— Это то, что было при мне.
— У тебя нет чертовых шлемов. В следующий раз бери гребаный Uber, если придется. Господи.
Кейр схватил меня за запястье и втащил внутрь, захлопнув за нами дверь.
Между моим шоком от его вспышки и пьянящим облаком аромата тела, дразнящим мои чувства, мой разум стал туманным и пустым.
— Ты принимал душ.
Я произнесла первые слова, которые пришли мне в голову.
Кейр повернулся ко мне лицом, открывая беспрепятственный вид на свою гладкую кожу, покрытую чернилами, натянутую на тонизированные мышцы. Я знала, что у него есть татуировки. Рисунки струились по его шее и покрывали руки, некоторые даже спускались на пальцы. Вполне вероятно, что и остальные части его тела тоже были покрыты, но реальность его чернильного совершенства была гораздо более ошеломляющей, чем я предполагала. Я хотела проследить каждую черточку и излом, запомнить каждый яркий цветной рисунок, пока он рассказывал мне их значение.
Каким-то божьим чудом я осознала, как бессовестно пялюсь, и вышла из своего транса.
— Я звонила. Ты не ответил.
Кейр уставился на меня с такой силой, что у меня перехватило дыхание. Неудивительно, что он был не слишком разговорчив. Его глаза говорили тысячу слов одним лишь взглядом, и прямо сейчас они говорили мне, что если я не перестану смотреть на него, то окажусь на его диване, где меня оттрахают по полной программе.
Я тяжело сглотнула и не сводила с него глаз.
— Что-то важное? — Наконец спросил он.
Теперь наступала самая трудная часть. Он не будет рад тому, что я сделала, но это было трудно. Чистая совесть была крайне важна для меня. Девушка была важна для меня, и я должна была увидеть ее в последний раз.
Я расправила плечи и рассказала обо всем, что произошло, как можно более подробно и безэмоционально.
Кейра можно было принять за высеченный гранит, настолько нечеловечески неподвижно он стоял. Когда я закончила, между нами стояла бездна тишины, пока он не разорвал воздух ревом.
— Пиздец!
Он повернулся ко мне спиной и опустил голову. Тем временем раскаяние и убежденность начали яростную битву в моей голове. Мне было стыдно за то, что я все усложняю, и в то же время я не признавала, что следую зову своего сердца.
— Это не обязательно должно касаться тебя, — пробормотала я. — Я могу уйти.
— Не. Двигайся. Блять.
Он прорычал каждое слово, но по-прежнему не смотрел мне в лицо.
Сзади я наблюдала, как его грудная клетка расширяется и сжимается с практическим намерением.
Раз. Два раза. Три раза.
В конце концов, он повернулся, его взгляд был острым, как удар плетью.
— О человеке со шрамом говорят, будто он воплощение дьявола. Его зовут Дамион, но большинство называют его Тенью, потому что никто не знает о нем ничего, кроме того, что он русский. И если ты еще не догадалась, ситуация, блять, на световые годы хуже некуда.
14
Я уставился в пол, приказывая своему сердцу успокоиться, дыханию — замедлиться, а страху — ослабить удушающий контроль над моими мыслями. Ситуация была намного хуже, чем я себе представлял — и для Роуэн, и для меня.
Неужели люди, которых я видел у дома Веллингтона, работали на Дамиона? Конечно, Оран не был настолько глуп, чтобы заключить сделку с таким психопатом. Хотя, это объясняет, почему он мог солгать о краже оружия. Он должен был знать, что мы никогда не одобрили бы сделку с русским.
Мне не нравилось, что мы можем быть связаны с этим человеком, но тот факт, что он теперь держит Роуэн на прицеле, приводил меня в ужас. Веллингтон и так был плох, а Дамион усилил угрозу в десять раз.
— Не могу поверить, что ты вернулась туда, когда я сказал тебе держаться от него подальше.
Мой страх был настолько всепоглощающим, что я не знал другого способа выразить его, кроме как вспыхнуть гневом. Эмоция билась о тонкую мембрану моего контроля, угрожая уничтожением.
— Стетсон и его отец должны были уйти из дома, — тихо сказала Роуэн. — Ничего этого не должно было случиться.
— Нет, ты не должна была и шагу ступить обратно в этот дом.
Мой повышенный голос отражал эмоции, бурлящие во мне, и я не до конца понимал их. Роуэн подвергалась наибольшему риску, а не я или моя семья. Я не был обязан помогать ей. Ничто не заставляло меня продолжать общаться с ней. Я мог разорвать все связи и надеяться, что сердитое черное облако над ее головой не последует за мной.
Причина, по которой я был так расстроен, заключалась не в Дамионе или ее возвращении в тот дом. Я был в ярости, потому что знал, что не смогу уйти от нее. Я не мог. Что-то неосязаемое связывало меня с ней. Что-то, чему я не мог дать названия. Она пришла ко мне, как ни к кому другому, за помощью. Дважды. Какая-то неразвитая, полудикая часть меня решила, что теперь я должен защищать ее. Логика не имела права голоса, что и было истинным источником моего гнева.
Роуэн не стала кричать на меня в ответ.
Если бы она это сделала, это было бы гораздо приятнее, чем ее жутко отстраненная реакция.
— Я не могла оставить ее там, не зная, что помощь придет.
— Не могла или не хотела?
В ее глазах промелькнула искра борьбы.
— То же самое, черт возьми.
— Нет. Только если у тебя нет комплекса спасителя.
Я придвинулся ближе, пока нас не разделяли считанные сантиметры.
