В твоем плену - Лия Роач
Но и его сердце бьется с не меньшей частотой. Что это - слишком тяжелая ноша или ему так же паршиво, как и мне?..
Момента, когда мы переступим порог нашего номера, жду с ужасом. Он просто отпустит меня или..?
Все мое содрогающееся мелкой дрожью тело жаждет "или", но разум вопит обратное.
Я продолжаю считать шаги.
Второй этаж.
Двести одиннадцатый номер.
Двести двенадцатый.
Наш.
Сойер нажимает на ручку и толкает дверь…
Глава 15 Треш
Сойер
Это пытка.
Изощренная. Нечеловеческая. Адская.
Держать ее в своих руках и не иметь права прижать к себе, зарыться лицом в волосы…
Твою мать, как же хочется дотронуться!
И не только до волос…
Тащу на вытянутых руках, как прыщавый скаут, ожесточенно борясь с лютым желанием впиться ртом в ее губы. Они пипец как близко, они манят и… и это гребаное искушение.
Я чувствую ее дыхание, жадно ловлю каждый выдох и втягиваю ее воздух в себя.
Но мне этого мало. Мало только вдыхать ее дурманящий запах, я хочу не просто дышать ею, я хочу попробовать ее на вкус.
Но нельзя.
"Она жена твоего отца, Сойер, сбавь обороты", повторяю про себя, но это ни хрена не помогает.
Эта мантра перестала работать. Я и не заметил когда…
Когда перестал ее ненавидеть. Не, не перестал, но вдруг стал хотеть ее куда сильнее, чем ненавидеть.
Оу, гад, как я ее хочу.
От этой мысли напряжение в паху усиливается, с внутренних тормозов срывает чеку. На автомате еще дальше отставляю руки, от греха - не совсем еще кукухой съехал.
"Остынь, Волчек!", внушаю себе на всякий случай, до скрежета сжимая челюсти, и ускоряюсь.
Самое время признать, что идея нести ее на руках была дерьмовейшей из всех, что приходили мне в голову в последние дни. Как я мог так лажануть?
"Штирлиц, ты на грани провала…" вспоминается нетленка из смотренной в детстве вместе с Марсом шпионской серии, но сейчас это не кажется мне смешным.
Все силы уходят на то, чтобы не поддаться требовательному зову плоти.
До отеля иду на автопилоте. Просто перебираю ногами. Левая. Правая. Снова левая.
В голове туман, глаза тоже не в фокусе. Скорей бы прийти, иначе не выдержу. Сорвусь и трахну ее прямо на ресепшене.
Хэвен, к счастью, не дергается, как и просил. И вообще почти не шевелится, даже дышит через раз. Щеки ярко розовые, мне хочется принять это за возбуждение, хоть на сотую долю схожее с тем, что полыхает во мне, или хотя бы за смущение, что тоже говорило бы об эмоциях, но я знаю, что причина в морозном горном воздухе. Глаза открыты, но веки опущены, на меня не смотрит, и это хорошо. Только поэтому я все еще держусь.
Наконец, наш номер. Мой путь на Голгофу закончен.
Рукой, которой придерживаю ее под колени, берусь за ручку и пинком открываю дверь.
Не играю с огнем и не прохожу дальше ни одного шага. Быстро отпускаю ноги Хэвен, ставя ее на пол. Удерживаю не дольше секунды, лишь чтобы убедиться, что стоит она крепко, и сразу отхожу. Это адски трудно, но необходимо. Чем дальше я от нее, тем безопаснее.
Для нас обоих.
- Спасибо, - бормочет, не поднимая взгляда своих пронзительных глаз.
Не отвечаю, но и заставить себя отвернуться не могу. Наблюдаю.
Как наклоняется и отстегивает ботинки. Замечаю, что руки ее при этом мелко дрожат. Сердце пропускает удар.
Фак. Неужели я все неправильно понял, и она хотела - хочет - того же, что и я?!
"Даже не мечтай, Сойер Кей, не подгоняй факты под свои извращенные хотелки".
- Ты первый в душ или я? - спрашивает, вышагнув из ботинок и невозмутимо дефилируя мимо меня в спальню.
Всё еще пристукнутый тем, что я только что едва все не испортил, был в шаге от предательства - хоть отец тот еще говнюк, но он отец, - понимаю Хэвен не сразу, но отмотав пленку короткой памяти назад, догоняю смысл вопроса.
- После тебя, - хриплю как подросток во время ломки голоса.
Она скрывается за дверью ванной, а я впечатываю затылок в стену. Шумно выдыхаю. Закрываю глаза.
Но праздновать "победу духа над телом" - фак, кто придумал эту мотивационную херню?! - рано. Исчезновение Хэвен из поля зрения меня не спасает. Воображение безжалостно следует за ней.
Я отчетливо "вижу", как она скидывает яркий комбез, легко справляется с застежкой лифчика, стягивает с длинных ног шелковые стринги… Те самые, на завязках, что мне позволено было увидеть сегодня.
Мерещится даже, что я чувствую ее запах… тот ее запах… терпкий, густой, сладкий и липкий… И у меня снова рвёт крышу.
- Мммм… - с глухим стоном разворачиваюсь и, влупив по степен кулаками, прижимаюсь к ней разгоряченным лбом.
Ширинка стеганых штанов едва не трещит под яростными атаками чрезмерно возбужденного и требующего своё органа. Если я не сделаю с этим что-нибудь, сегодня о сне можно не мечтать. И все последующие дни будут невыносимыми.
Как я собираюсь и дальше проживать в одном номере с мачехой и своими желаниями? Втроем нам тут не ужиться. О чем я, мать мою, думал?
"Не мать, а мачеху", внутренний любитель каламбуров срабатывает безотказно и нихрена не уместно.
Ничто не способно отвлечь меня от шума льющейся воды и навеянных ею изощренных фантазий. В них я имею Хэвен всеми способами и во всех известных миру позах.
Отчего распаляюсь еще больше, хотя и так давно на пределе. Снова в бессильной ярости луплю кулаком в стену.
Понимаю, что нужно завязывать с фантазиями - стояк ими не снимешь. Наоборот…
Разозлившись сам на себя, решаю послать все на хер, пойти в круглосуточный бар отеля, снять себе кого-нибудь на ночь и многократно выпустить пары. В первую подвернувшуюся тёлку. Плевать, кто это будет. Моё измученное вынужденным воздержанием тело бастует и требует немедленной разрядки. Аж задницу сводит от желания поиметь кого-нибудь.
Вот так же закрыть глаза и представлять, кого надо. Вдруг сработает.
Отлипнув от стены, рывком снимаю куртку.
По-быстрому переодевшись, проверяю блокировку на окнах и еще раз мысленно радуюсь тому, что отель
