Нежеланная жена - Злата Романова
— Я думал, что когда ты получишь желаемое, то перестанешь быть такой обходительной, — с сарказмом намекаю на ее отказ подать мне ужин в прошлом.
— Ну, как хочешь, — пожимает она плечами, не ведясь на провокацию и я неожиданно чувствую… разочарование?
Самира вела себя скромно и мило с момента моего приезда, потому что хотела меня задобрить. Но какой ей смысл продолжать играть роль теперь, когда наш брак состоялся? Я ведь знаю, что она не такая. А я ненавижу лицемерие.
— Прекращай это, — требую грубо и она смотрит на меня округлившимися в недоумении глазами.
— Что именно?
— То, что ты делаешь. Веди себя, как обычно.
Я понимаю, что звучу абсурдно, но ничего не могу с собой поделать. Она бесит меня. Еще и вырядилась, как на праздник. Лицо намалевано, волосы собраны в высокую прическу. В паре с неказистым домашним платьем вид абсурдный.
— Не знаю, в чем твоя проблема, но я веду себя так же, как и всегда, — задирает нос маленькая стерва, глядя на меня снизу вверх с таким видом, словно я букашка под ее ногами, и, я с облегчением вижу знакомое мне выражение на ее лице.
Так гораздо легче общаться с ней, потому мы с ней не можем по— другому. Это кажется слишком странным и неестественным.
— Вот и хорошо. Я ненавижу лицемеров.
— Сам ты лицемер! — возмущенно открывает рот Самира. — Какая муха тебя сегодня укусила, Мурад? Или ты специально выводишь меня из себя от нечего делать? Обвиняешь меня во всех грехах, тогда как сам все время грубишь и насмехаешься. Я думала, что ты, наконец, перерос это, потому что в этот свой приезд вел себя на удивление мирно и благородно, но видимо, зря радовалась. Не знаю в чем причина твоего внезапно изменившегося настроения, но лучше, пожалуй, пойду, пока ты меня снова не спровоцировал на слова, говорить которые я не хочу.
Я не останавливаю ее. Не хочу находиться рядом с ней, поэтому остаюсь на кухне. Всю жизнь будучи реалистом, я редко занимался самообманом, так что мне становится стыдно перед самим собой за эту слабость, потому что правда в том, что брак, хоть и фиктивный, стер некоторые границы и мне теперь легче представить, что я прикасаюсь к ней. Если раньше я игнорировал такие мимолетные фантазии, потому что не имел на это права, то теперь оправданий еще меньше. Самира не просто красивая девушка, от нее исходит редкая аура первобытной, дикой сексуальности, которая всегда влекла мужчин, и как бы умом я не хотел игнорировать это, изголодавшееся тело не всегда согласно с ним. Приходится постоянно напоминать себе, что под красивой оберткой спрятана очень горькая конфета, которая не принесет сладости, оставив после себя лишь разочарование. Хорошо, что мне не придется жить с ней под одной крышей после сегодняшней ночи, а потом…
В Москве я о ней даже не вспоминаю. Полагаю, это простая физиология и проблема исчезает, если держаться от ее источника на расстоянии.
Глава 12
Два месяца спустя
Я украдкой смотрю на предплечья Тимура, пока он орудует вилкой во время чаепития. У него красивые руки. Крепкие, мускулистые. Он вообще сам по себе очень красивый. Объективно говоря, из всех мужчин, которых я знаю в реальной жизни, Тимур визуально самый привлекательный. Но я отмечаю это с каким— то безразличием. Мне не хочется прикоснуться к нему, не хочется провести пальцами по выпуклому узору вен на предплечьях, зарыться ими в волосы на затылке. Я отмечаю, что пальцы у него на мой вкус толстоваты. Нет в них изящества длинных тонких пальцев пианиста. У Мурада пальцы определенно лучше. Да и сами руки…
Тьфу ты! Ну какой к черту Мурад?! Опять он!
Мне хочется побиться лбом об обеденный стол.
— Мира, что с тобой? — удивленно спрашивает Ляля.
Я вздрагиваю и перевожу взгляд на нее. Черт! Не скажешь ведь ей, что я проверяла, появился ли у меня фетиш ко всем мужским рукам или он связан лишь с руками моего очень нудного, но очень красивого фиктивного мужа.
— Ничего, мне показалось, что Амир плачет, — лгу я, прикрываясь малышом, который спит в ее спальне.
В Москву мы с мамой и Амирчиком прилетели несколько дней назад и сегодня впервые пришли в гости к Ляле. Конечно, только я с пельмешком. У мамы уже нет сил смотреть за активным восьмимесячным крепышом, поэтому я взяла его с собой, да и кузина, которая уже на сносях, только обрадовалась возможности посмотреть вживую на малыша, о котором я то и время болтаю.
— Ох, ну наконец— то! — открыв мне входную дверь, эмоционально восклицает Ляля. — Я уже думала, что таксист тебя не туда повез!
— Я просто решила купить нам что— нибудь к чаю, — указываю ей на пакет, который держу в руке, свободной от веса прижавшегося ко мне пельмеша.
— Ой, давай его мне, не нужно было ничего покупать, — забирая у меня пирог, ворчит Лейла. — Ты словно к чужим людям в гости пришла, вся такая официальная. Это пошло, Мира.
— Почему же пошло? — хихикаю я от неожиданности, снимая обувь и проходя за ковыляющей на кухню, очень беременной Лялей.
Бедняжка набрала вес неожиданно, когда уже пересекла семимесячный рубеж, так что ей сложно дается последний триместр. Ляля постоянно жалуется на ноющую спину и отекающие ноги.
— Потому что так ты похожа на старую, добропорядочную матрону, — поясняет она, кладя пирог на стол и поворачиваясь ко мне. — А ты пока единственная из моих подруг, которая осталась самой собой. Не меняйся, Мира. Ты не представляешь, какими скучными становятся молодые мамочки.
Я не совсем понимаю, к чему она это, но не возражаю. Надо заметить, она стала очень обидчивой из— за беременности.
— Можно мне его подержать? — просит Ляля, протягивая руки к, с любопытством озирающемуся по сторонам, Амиру.
— Конечно. Если только он не раскапризничается. Ты только присядь сначала, а то он тяжелый.
— Да, так будет лучше. Только пойдем в гостиную, там удобнее.
Мы перемещаемся по просторной квартире и
