Даниэла Стил - Калейдоскоп
Она два месяца лезла вон из кожи, чтобы спасти сестер, хоть немножко подкормить их. О себе она вечно забывала. Эйлин взвалила на нее всю домашнюю работу: Хилари и стирала, и мыла полы, и ухаживала за малышками, и старалась оградить их от побоев. По вечерам она пела им колыбельные, баюкая, если они плакали и звали маму.
Ничего этого Артур не узнал, только всматривался в бледное, без кровинки, лицо Хилари и гадал: почему она такая?
Собрался с духом и приготовился обрушить на нее страшную новость. Ее сестры уезжают, а она остается. Им никогда больше не быть вместе, они смогут только ездить друг к другу в гости, если разрешат новые родители. К сожалению, Артур понимал: Абрамсы будут возражать. Они считают, что Мегане незачем знать о своем прошлом. Для нее должна начаться совершенно новая жизнь. Девочке предстоит раствориться в будущем.
— Хилари, — запинаясь, начал Артур, сидя рядом с ней на заднем крыльце дома Джонсов; сорняки царапали ноги; противно жужжали мухи. — Я подумал… мне нужно тебе кое-что сказать…
Он был готов сказать ей все что угодно, только не это. Ведь он знал, как она привязана к сестрам, но его ли вина, что все так сложилось. Он сделал все, что мог. Если бы Марджори согласилась взять их к себе!
— В чем дело, дядя Артур?
Наверное, он собирается открыть ей, что они никогда не вернутся домой. Но Эйлин уже поставила их в известность о продаже квартиры, и Хилари успела с этим смириться. Пока они вместе, им ничего не страшно, даже здесь. Она подняла на Артура большущие зеленые глаза. Словно это Соланж поглядела издалека. И стало ему еще тоскливее.
— Твои сестры, — наконец он решился, — ненадолго уедут.
— Акси с Меганой? — Хилари вздрогнула, заволновалась и снова уставилась на Артура изумрудами глаз. — Почему? Зачем?
— Потому что… — Господи, не вынуждай меня так жестоко с ней поступать! Боль железной рукой сдавила Артуру сердце. Но он должен довести дело до конца. — Потому что, Хилари, нет возможности оставить вас вместе. Ваша тетя не в состоянии… и никто другой… Мегана и Александра будут жить в очень хороших семьях в Нью-Йорке. А ты пока останешься здесь, в Бостоне.
Лучше бы он вонзил ей в сердце нож! Увидев, как из глаз Хилари брызнули слезы, Артур позавидовал Сэму, чья участь показалась ему не столь мучительной по сравнению с этой пыткой.
— Прошу тебя, Хилари, дорогая… Чего только я не делал! — он протянул к ней руку, но она отшатнулась и вдруг вскочила и бросилась в дом, словно боясь, что их уже увезли.
С крыльца она крикнула:
— Нет! Не позволю!
Она оставила сестер играть на кровати. Там они и сидели до сих пор. Хилари крепко прижала обеих к груди. Из глаз ее лились потоки слез. Она была в совершенном отчаянии — и так беспомощна! Не может же она драться с дядей Артуром!
А куда идти? Где взять деньги? Кто ей поможет?
Но как они смеют так с ней поступать! Кроме сестер, у нее В целом свете никого нет. Отец и мать ее предали… И дядя Артур… А тетя с дядей ненавидят ее так же, как и она их. Только и остались Акси с Меганой…
— В чем дело, Хилари? — Эйлин вытаращила большие голубые глаза.
Заплакала Мегана — сестра слишком крепко ее стиснула, и Хилари выпустила младшую, вцепившись в Акси.
— Я люблю тебя… вот и все… просто люблю… всем сердцем. Запомни это, Акси! Навсегда, ладно?
— Да, — серьезно ответила та. Они столько пережили вместе, так тесны стали связавшие их узы, что они чувствовали состояние друг друга, угадывали опасность. — Что, Хилли, должно случиться что-то плохое? Как с мамой? Ты тоже ляжешь в ящик? — И она разрыдалась.
Хилари потрясла головой.
— Нет, Акси, не пугайся. Дядя Артур хочет взять вас с Меганой в Нью-Йорк… к его друзьям…
Хилари понимала: расставание должно пройти как можно менее болезненно. С Меганой проще: поплачет, когда ее станут отрывать от сестер, а потом и не вспомнит… никогда… Зато Хилари их не забудет! Сестры навсегда останутся в ее сердце. И однажды она разыщет их. Дала себе в этом клятву.
В дверях появился Артур. Из-за его плеча выглядывала няня.
— Нам пора ехать, Хилари.
Она кивнула; глаза застилали слезы. Александра вдруг расплакалась.
— Не хочу уезжать от Хилари! — Она изо всех сил вцепилась в руку старшей сестры. Та нежно поцеловала ее, утирая собственные слезы.
— Поезжай, Акси, а то Мегане будет страшно одной. Помоги им, пожалуйста. Хорошо? Ты позаботишься о Мегане?
Александра согласно кивнула. Она чувствовала: происходит нечто ужасное. Когда Хилари стала укладывать вещи, ее предчувствие перешло в уверенность.
Эйлин отошла в сторону, чтобы не мешать. Ее так обрадовали привезенные Артуром зеленые бумажки, что ей хотелось только одного: уединиться в ванной и пересчитать свои сокровища.
Хилари одна помогала Александре с Меганой собраться и проводила их до машины. Девочек усадили вместе с няней на заднее сиденье. Мегана плакала и тянула к Хилари ручки.
Александра изо всех сил сдерживалась, но все-таки всхлипывала. Артур сел за руль и в последний раз обернулся и посмотрел на Хилари.
— Я скоро навещу тебя.
Хилари не ответила. Предатель! Плач сестер рвал ей сердце. Она помахала им рукой, а когда автомобиль снялся с места, бросилась вдогонку, крича:
— Я люблю тебя, Акси! Я люблю тебя, Мегана! Люблю вас обеих!
Автомобиль скрылся из вида, и Хилари рухнула на колени — в дорожную пыль. Словно сама жизнь ее скрылась за поворотом. Лучше бы она умерла!
Она ничего не замечала и не чувствовала до тех пор, пока не осознала, что кто-то трясет ее за плечо. Потом ее наотмашь ударили по лицу. Хилари подняла голову и увидела Эйлин с потрепанной сумочкой под мышкой.
— Ты что это делаешь, черт возьми? — Только теперь Эйлин сообразила, что, должно быть, девчонок уже увезли. — Слезами горю не поможешь. Иди в дом, дуреха, и принимайся за уборку. Люди подумают, что мы плохо с тобой обращаемся. — Она рывком заставила Хилари встать и втолкнула в дом.
Девочка продолжала всхлипывать. Эйлин залепила ей затрещину, но и это не возымело действия. Хилари, спотыкаясь, ушла в свою комнату и бросилась на кровать, еще хранившую знакомые запахи. Она различила запах детской присыпки, которой пользовалась, меняя штанишки Мегане, и аромат шампуня, которым мыла рыжие кудряшки Акси.
Как вынести эту муку?
Хилари долго лежала и плакала — измученная, исстрадавшаяся, раздавленная превратностями судьбы. Не заметила, как забылась глубоким целительным сном, в котором она все бежала… бежала… бежала за автомобилем… искала… искала их везде…
Из соседней комнаты донеслось пьяное сопение Эйлин.
