Даниэла Стил - Калейдоскоп
Весь следующий год Джек практически не замечал ее присутствия: был слишком занят, волочась за женщинами со всей округи. Он несколько раз терял работу, но потом без труда находил новую. Ему было все равно, чем заниматься, лишь бы иметь крышу над головой, бабу в постели и полдюжины бутылок пива в холодильнике.
Однако когда Хилари исполнилось тринадцать, он начал обращать на нее внимание. Постоянно ворчал, требовал одно, другое, третье, придирался к недостаточной, по его мнению, чистоте в доме, а когда приходил ужинать — не особенно часто, — с отвращением отзывался о приготовленной пище. Его раздражала ее манера одеваться: платья мешковаты, юбки слишком длинны.
Шел тысяча девятьсот шестьдесят второй год; в моду входили «мини», и Джек настаивал, чтобы Хилари одевалась, как девушки в журналах и на экране телевизора.
— Разве тебе не хочется нравиться мальчикам? — спросил как-то Джек после обеда.
Он вернулся домой навеселе, после того, как немного погонял мяч с приятелями. Ему исполнилось сорок пять лет; тридцать из них прошли под знаком Бахуса, и это наложило на него отпечаток. Джек обрюзг; над голубыми линялыми джинсами нависло брюхо.
— Хилари, разве тебе не нравятся мальчики?
Она была сыта по горло его поддразниваниями. У нее нет времени на мальчиков. Школа и заботы по дому — больше ее ни на что не хватает. Осенью ей предстоит идти в девятый класс. У нее есть десять тысяч долларов. Что еще нужно?
— Не особенно, — хмуро ответила она. — Я слишком занята, чтобы думать о мальчиках.
— Да ну? А как насчет мужчин? Для мужчин у тебя найдется время, маленькая Хилари?
Она не удостоила его ответом — пошла на кухню готовить ужин. Забавно, за какие-то несколько лет Джек превратился в настоящего южанина. Говорит, растягивая слова, с акцентом уроженца Флориды. Ни за что не подумаешь, что он из Бостона.
Ей вспомнился первый, недолгий период жизни в Бостоне, когда рядом были сестры. Бостон навсегда останется для Хилари местом, где ее разлучили с единственными существами, которых она любила. С тех пор, как они переехали во Флориду, она ничего не знала об Артуре Паттерсоне — и не желала знать. Она его ненавидела. Ей ни разу не пришло в голову, что он не звонит потому, что Джек с Эйлин не сообщили ему свой новый адрес. Исчезли без следа, словно сквозь землю провалились, и Артур не имел ни малейшего представления, где их искать. Вдобавок ему хватало своих забот. Примерно в то время, когда Джонсы двинули во Флориду, от него ушла Марджори.
— Что там на ужин? — На пороге кухни возник Джек с банкой пива и сигаретой. В последнее время он посматривал на Хилари с видимым интересом, и это ее тревожило. Он будто раздевал ее глазами.
— Гамбургеры.
— Отлично.
При этом он откровенно разглядывал ее только что сформировавшиеся груди. У Хилари были красивые длинные ноги, тонкая талия и унаследованные от отца густые черные волосы, свободно ниспадающие вдоль спины. Чертовски привлекательная девушка — это все труднее становилось скрывать. К тому же Хилари выглядела на несколько лет старше своего возраста. В ее глазах стыла застарелая обида.
Джек погладил ее по спине. В этот день он впервые околачивался поблизости все время, пока она готовила ужин. Это до такой степени действовало ей на нервы, что потом она не могла заставить себя поесть — отодвинула тарелку и сразу после мытья посуды поспешила убраться из кухни. Вскоре она услышала, как за Джеком захлопнулась дверь. Можно ложиться спать.
Джек вернулся около полуночи. С небес низвергался тропический ливень с громом и молнией. Джек был пьян и притащился домой с какой-то целью… дай Бог памяти… совсем вылетело из головы. Матерясь, он протопал мимо двери в спальню Хилари и вдруг вспомнил.
Немного постояв за дверью, он вошел — без стука, просто повернул ручку. От мокрых ботинок по полу растекались лужи. Джек тяжело дышал: сказались десятилетия запойного курения. Хилари спала и не слышала. Черные волосы упали ей на лицо; одна рука заброшена за голову; одеяло съехало; на ней была детского фасона ночная рубашка.
Джек замурлыкал от удовольствия. Хилари пошевелилась во сне и повернулась на бок; при этом приоткрылись одна нога и бедро. Джек начал неторопливо расстегивать на себе сорочку. Она упала на пол, прямо в лужу. Он снял брюки с ботинками и остался в трусах и носках, а через минуту они отправились вслед за остальным на пол. Однако из-за сильного опьянения эрекция оказалась незначительной. Он медленно приходил в рабочее состояние, распаляя себя видом полуобнаженной Хилари, пуская слюни от вожделения, которое тайно питал к ней все эти годы. Наконец-то она созрела и целиком в его власти… его собственная племянница… всегда под рукой… пока не вырастет и не захочет завести свою семью… Но, возможно, после этого у нее и не возникнет такого желания.
Джек со стоном лег рядом; пары алкоголя и запах потного, немытого тела разбудили Хилари.
Она открыла один глаз и вдруг с воплем ужаса соскочила с кровати. Однако Джек оказался проворнее — успел ухватить ее за подол рубашки и сорвать с нее эту единственную защиту. Она стояла перед ним, нагая и трепещущая, а он лежал и пялился на нее.
— Ну и ну! Да ты красотка, маленькая Хилли!
Нужно было прикрыть наготу, убежать… Но она совсем растерялась и стояла, парализованная страхом. Если она шелохнется, пустится наутек, он сейчас же схватит ее.
— Иди обратно в постельку, еще рано. Сейчас дядя Джек тебе кое-что покажет.
Хилари и так прекрасно видела предмет его гордости — длинный, твердый и очень страшный. Она была достаточно большой девочкой и знала, что ему нужно. Лучше умереть!
— Не смей меня трогать!
Девочка метнулась на кухню; Джек — за ней; огромный, голый, он то и дело спотыкался, скользя по мокрому полу.
— Иди сюда, маленькая шлюшка. Ты же хочешь этого. И ты это получишь.
Он схватил ее за руку и потащил обратно в спальню. Хилари сопротивлялась, как дикая кошка. Его лицо и плечи покрылись царапинами.
— Пусти, гад! — Она вырвалась и добежала до двери, но Джек снова догнал ее.
В мозгу Хилари молнией сверкнуло воспоминание об одной спрятанной в спальне вещи. Притворившись послушной, она позволила отвести себя туда. Риск был огромен, но она скорее убьет это животное, чем подвергнется насилию!
— Ну вот и умница… Хочешь дядю Джека, да, маленькая Хилли?
Она промолчала. Он бесцеремонно толкнул ее на кровать и приготовился взгромоздиться, но вдруг похолодел: прямо перед ним, нацелившись ему в живот, сверкнуло что-то серебристое, холодное и очень острое.
