Селянин - Altupi
— Ничего, подождёшь пару дней и чпокнешь.
— Да. Прямо завтра ей и позвоню, — с энтузиазмом потёр руки Кирилл. Пашка довольно заржал и пошло потыкал языком в щёку. Он был слишком недалёк умом и изрядно накачан алкоголем и не замечал блефа.
— А как же Егорка? — выпучив глаза, хихикая, вспомнил он. — Ты же только что убивался по нему!
— А что Егорка? — пожал плечами Кирилл и дал он расплывчатые комментарии: — Егорка третью неделю в Израиле. И у него нет сисек.
— Вот — узнаю старого друга! — Пашка потянулся через комнату и шлёпнул Калякина по коленке. «Не друг ты мне», — мысленно отбрил Кирилл, а на деле растянул улыбку шире. Потом выпроводил хихикающего урода из квартиры и прислонился спиной и затылком к холодному металлу двери, закрыл глаза. Полтора месяца. Значит, не три, не два, не полгода, а всего полтора месяца? Конечно — отец же наверняка знает дату, когда ему переводить остаток денег, да и в зарубежных клиниках тоже есть определённые сроки лечения той или иной болезни, а каждый лишний день прибавляет к стоимости круглую сумму. Только бы ранняя выписка не отразилась на здоровье мамы Гали. Ерунда — за границей не дураки работают.
Полтора месяца. Так, сегодня второе октября, значит, Егор вернётся в середине ноября, плюс-минус. А он ждал его не раньше Нового года.
Руки и ноги обмякли, волна тепла прошла по всему организму — это внутри разжалась пружина, которая в последний месяц всё скручивалась, скручивалась. Кирилл с трудом верил, что осталось не так много времени, что пронесло с изменой. Но предки поплатятся за истраченные нервные клетки.
91
На следующий день ближе к вечеру Кирилл позвонил Машке. Извинился — не в джентельменской, естественно, манере, а в уличной, доступной чётким пацанчикам и девчонкам, — позаигрывал маленько, поездил по ушам и назначил встречу. Машуня легко согласилась. Кирилл и не сомневался: скорее всего, ей без разницы, с кем устраивать перепих, и она даже собирает свою личную коллекцию ёбарей. Он приехал по названному адресу в девять вечера, отписался.
Машка вышла из подъезда через десять минут. Повертела головой, всматриваясь в темноту в поисках его машины. В октябрьскую холодину с накрапывающим периодически дождиком она надела вольнодумное обтягивающее платье чёрного цвета с рисунком из блёсток, чёрные капроновые колготки и бордовые сапоги на тонком каблуке. Ещё имелась кожаная куртка, тоже бордовая, но она едва доходила до пупка и вряд ли грела. Типичная тупая пизда с полным отсутствием мозга.
Когда-то ему такие нравились.
Кирилл поморгал фарами, обозначая себя, и отбросил последние сомнения: весь день он выбирал между шкурой и серой мышью. И тот, и другой вариант в качестве его пары для родителей неприемлем. Однако во внезапную любовь к серой мыши мать хрен поверит, а вот связь со шлюховатой вульгарной девкой сочтут за должное — сколько их таких уже прошло через постель не обременённого моралью сыночка? Да полно! К тому же, серую мышь ещё надо найти, а Машка уже вышла на сцену и была под рукой, отлично вписывалась в сотворённую Пашкой и самой же мамашей легенду. Хотела мама влюблённого сына — получи и не жалуйся!
Машка села на переднее сиденье, слишком громко захлопнула дверь.
— Аккуратнее, блять, — сказал Кирилл, — не казённая тачка.
— Ой, подумаешь, — не приняла близко к сердцу Машка, сдула с лица русую прядь. Сейчас — накрашенная, а не со сна — она была ещё симпатичнее. Куколка. Пустая красивая оболочка. «Много же ты стал понимать», — хмыкнул внутренний голос, и Кирилл заткнулся с рассуждениями.
— Почему не едем? — спросила Машка. Она либо приписала его пристальный взгляд на счёт своей неотразимости. — Ты же меня в клуб пригласил? Или нет? — Тут она нахмурилась.
— Сейчас поедем, куколка, — сладко улыбнулся Калякин, — но сначала кое-что обсудим.
— Ты про критические дни? Так они закончились. Сегодня. Так что можем повторить: мне Пашка рассказал, что ты хочешь повторения.
— Кончай врать, я всё знаю. Знаю, как вы с Пашкой трахались, пока я спал. Он всё рассказал и сказал, что тебя в любую дырку шпилить можно.
— Вот козёл! — Машка рассердилась, расстроилась и сконфузилась. Отвернулась. Кирилл протянул руку и повернул за подбородок к себе.
— Маш, подзаработать хочешь?
— Я не проститутка! Ни с кем за деньги спать не буду!
Кирилл заскрежетал зубами, но оставил комментарии при себе. Развернулся к Маше всем корпусом, левый локоть лёг на руль, правый упёрся в спинку сиденья.
— Может, заткнёшься и послушаешь? Я тебе заплачу за то, что ты притворишься моей девушкой на полтора месяца.
— Зачем это? — Машка нахмурилась, заподозрив, наверно, что-то криминальное.
— Затем, что я пидор и люблю парня, — на остатках терпения выговорил Кирилл. — Его не будет в стране полтора месяца, и всё это время мои родители должны думать, что я его забыл. Ты изобразишь девушку, в которую я якобы влюблён. Ты как раз подходишь: они как тебя увидят, так сразу пожалеют, что я с тобой связался. — Калякин усмехнулся, не скрывая истинного отношения к собеседнице, её интеллекту и образу жизни.
У Машки резко включилась гордость. Она сделала движение открыть дверь, рука замерла на рычаге.
— Найди себе другую дуру! Я ухожу!
Кирилл схватил её за рукав.
— Маш… Маш… Маш… Ну что ты, а? Что тебе стоит притвориться моей девушкой? Я же тебе реально предлагаю побесить моих родаков! Отец у меня депутат… Прикинь, депутата из себя выведешь — прикольно же! Мать мою побесишь — она та ещё стерва. А я тебе заплачу или ещё как-нибудь рассчитаюсь, «айфон», например, куплю. В клубы будем ходить, развлекаться… не каждый день… по выходным.
— Без секса? — задумавшись, уточнила она. Больше не пыталась строить оскорблённое достоинство.
— Конечно, без секса! И никаких поползновений с твоей стороны, ясно?
Машка ушла в себя. Теребила собачку замка на куртке. Опущенные глаза бегали. По двору проходили прохожие — из темноты слышались их голоса, шаги. По стёклам тихо застучал дождь. Кирилл запустил обогрев салона.
— Сигареты есть? — наконец спросила Машуня. Её лицо ничего не выражало, но уже то, что она не вопит и до сих пор сидит в машине, обнадёживало.
— Я не курю.
— Ладно, у меня свои есть. — Она достала из кармана пачку и зажигалку, прикурила. Салон сразу наполнился сладковатым дымом, табачный аромат, пленяя, защекотал ноздри. Кирилл задержал дыхание, помахал перед носом рукой. Искушение выкурить сигарету велико, но нельзя обрывать и эту ниточку к Егору. Он включил вентиляцию.
— Ну, что решила?
— А сколько заплатишь? За сто штук соглашусь.
— Сколько? — Кирилл присвистнул. — Не многовато за полтора месяца? Пятьдесят.
Правда, и эти деньги
