Владимир Витвицкий - Двадцать пять дней на планете обезьянн
15. Шестой день на планете обезьянн.
Взгляд на богов похож на взгляд на дураков.
Глядим на дураков… а может на богов?
(Это не цитата, это я сам придумал!)
Летние подземные коридоры сильно отличаются от зимних — в них иное качество движений. Движение зимой направлено вовнутрь, из внешнего холода в замкнутое тепло, летом же наоборот, из искусственных вдохов каменных внутренностей наружу, к свободной прохладе и Олнцесу, подальше от примитивных вентриляторов, вытяжек и втяжек. Вот и Шимпанзун с Безьянной, миновав бетонные ноздри, оказались во власти ленивого, но свободного утреннего воздуха, под миролюбиво нежаркими лучами утра и с остатками дури ночной вахты в голове. Спешащий на службишку воендрил с завистью оценил их неспешную походку.
— Тихо, как в деревне.
— Воскресенье, — согласилась со вздохом подруги Шимпанзун, — все нормальные обезьянны еще спят. А мы ненормальные.
— Военные, — поправила ее Безьянна. Тепло, они в форме, а форма идет любым обезьяннам. Особенно ногастым, да и грудастым тоже.
— Честное слово, — теперь вздохнула Шимпанзун, — жалко такой день терять. Но спать очень хочется — приду домой, упаду сразу.
— Везет тебе, а я приду — а там все дома. Нормально не выспишься — мне ложиться, а им вставать, — решила немного поплакаться Безьянна. — Не люблю в выходные меняться — издержки семейной жизни.
— А меня Примат сегодня на футбол грозился отвести. Хочешь, пойдем вместе? В два часа? Смотри, какой день хороший.
— А куда я мужа дену?
С собой возьмешь, это же футбол. Ему там будет интересно, они там так орут.
— Спасибо, Шимпанзун, — поблагодарила Безьянна подругу за участие в судьбе, — но ему сегодня будет неинтересною Сегодня большая стирка, а я руководитель проекта.
— Понятно.
Незаметно, за разговором, наслаждаясь медленной походкой и пустынностью утренних улиц, они подошли к дому, где живет Примат.
— Пойти, что ли, Примата разбудить?
— За что? — удивилась жестокая только к мужу Безьянна.
— Просто так, из вредности, — пожала плечами Шимпанзун. — Несправедливо — воендрилы спят, а обезьяннши Родину защищают!
— Как у тебя с ним? — вспомнила о соучастии Безьянна. — Не отвечай, если не хочешь.
— Да нет, почему же. Хорошо, даже слишком. Сегодня как раз два месяца, как хорошо. Как ты думаешь, сегодня должен быть праздник?
— А как насчет лучшего, — не отказалась от соучастия Безьянна, — никаких планов?
— Планы есть, но они секретные, — улыбнулась Шимпанзун, — и все они отложены до осени, на послеотпуска. Ты-то в свой сходила, не зря на макинге надрывалась.
— Кем отложены? — задала точный вопрос жестокая не только к мужу.
— Мною, в основном.
Они остановились. Шимпанзун явно вознамерилась будить. Она вспомнила первый их "полукруглый" юбилей и решила нанести ответный удар. Или визит. Но пока нужно отвечать на вопросы любопытной подруги.
— Притираетесь?
— Ты же сама говорила: "Лучшее — враг хорошего". А может и не ты.
— А ты меньше слушай.
— Поживем — увидим, — намекнула подруге о сострадании и о ее опускных, послемамкингных грехах Шимпанзун. — Ну я пойду, похулиганю, ладно?
— Ладно, — сдалась не только в любопытстве уличенная подруга, — танцуй, пока молодой.
— А кто тебе мешает, вместо стирки?
Примат проснулся, как от выстрела, и тупо уставился на часы. На часах медленно осознался девятый час воскресного утра. Раздался новый звонок, и он, не удивляясь догадке — в медленном мозгу сложилось время и наглость, потопал открывать. Третий звонок не уступил в продолжительности, а значит и в наглости первым двум, и Примат с надеждой подумал, что неплохо бы, открыв дверь, все-таки ошибиться в догадке и позволить плечу раззудеться, а руке размахнуться, но…
— Тревога! — кажется, на весь подъезд крикнула Шимпанзун и бросилась ему на шею. — Подъем! Руки вверх!
— Здравствуй, — промычал он, закрывая дверь и с осторожностью втаскивая хулиганствующую обезьянну внутрь.
Предчувствия его не обманули.
— Ты с работы?
— Да!
Шимпанзун приземлилась, то есть встала на пол, и ему стало не то чтобы легче, а просто удобнее.
— Случайно проходила мимо и решила заскочить, — с ехидством заглянула она в его сонные глаза. — Ты не рад? Извини, не удержалась.
— Очень, — даже не думая о резких движениях, согласился с ней Примат. — А сколько время?
— Где-то я это уже слышала, — не вспомнив, весело объявила бодрая обезьянна. — Почти девять, позднее утро!
— Воскресное утро, — попытался обозначить разность взглядов на время Примат. — Что же такого плохого я тебе сделал?
— Ты что, забыл? — она демонстративно оставила в покое его шейный отдел. — Мы же на футбол идем, ты сам меня пригласил.
— Вообще-то мы на два договаривались, — еще раз обозначил разность взглядов на время Примат, — а сейчас восемь, едва.
— Почти девять, зануда сонный, — толкнула его на стул Шимпанзун и села на ставшие удобными по такому случаю колени, — твои часы тормозят.
— С тобою спорить — невозможно, — уже стандартно констатировал Примат.
— Абсолютно! А после ночной вахты тем более. Не сердись, не одному тебе спать хочется.
— Вот он, голос разума! Я не сержусь, а что случилось?
— Ничего, поддалась соблазну — до двух слишком долго с собою бороться.
— Не соскучишься, с тобой, — повторил вновь доказанную теорему Примат и попытался встать.
— А ты еще не привык? — заметила попытку телодвижения Шимпанзун.
— Пойду-ка я в… ванную.
— Зачем?
— Как зачем?
— Похоже, по утрам у тебя не только будильник тормозит, — вздохнула она, с любовью глядя в глаза большого, но глупого. — Я всю ночь не спала, с ног валюсь. Видишь, — она приподняла ноги, длинные и красивые, — совсем не держат. Я спать хочу, а ты меня все утро тиранишь!
— Я?!
— Ну не я же? Значит так, — спрыгнула она с коленей, — это я в ванную, а ты марш в постель, сны досматривать. Приду — проверю, потом расскажешь.
— Зубки точить будешь? — не вставая, поинтересовался Примат.
— Я спать хочу! — показательно раздраженно прикрикнула Шимпанзун. — Ты же меня одну не бросишь?
— А разве это возможно?
— Вот и молодец, — она чмокнула большого и глупого, но горячо любимого обезьянна в щеку, и оставив его одного озадачено сидень в коридоре, пошла в ванную, — я быстро.
Но все же "быстро" — это ее "быстро", и когда она, завернувшись в полотенце, щелкнула задвижкой, то в коридоре уже никого не было, но под дверью обнаружился лист с нарисованной на нем стрелкой в сторону кухни, а заглянув туда, увидела заваренный чай и магазинные плюшки.
