Владимир Витвицкий - Двадцать пять дней на планете обезьянн
Соблазнительно, да еще ростер — друг холостяка, и осторожничая, она все же звякнула чашкой. Звякнул быстрым таймером и ростер. Не чувствуя утренней вины, она все же желала Примату приятного сна, да и себе тоже, поэтому главное — не слишком греметь посудой в мойке.
Как и предполагалось, жертву пожеланий она нашла в постели, в похожей на спортивный зал спальне. Правда, глаза у жертвы закрыты — неужели спит? Не может быть, и повесив полотенце, она осторожно, но все же прыгнула к нему за спину. Он не спит, он даже попытался… но получил по руке, ведь она, честно прижавшись к его мускулистой спине, сама собирается поспать.
— Поточила зубки? — спросил притворяющийся спящим Примат, не поворачиваясь, а значит не мешая.
— Остры, как никогда, — в ответ она и укусила какой-то шейный мускул. — А на футбол мы не проспим?
— Не надейся, — разбил ее надежды Примат, как когда-то Безьянна, перед мамкингом. — Кстати, а ты знаешь, что таких как ты, Высоцкий называл "сумачечими"?
— Да? — она уже прижалась к укушенному мускулу лбом. — Я не слышала.
— Как я его понимаю!
— Он рано кончил, — ответила Шимпанзун. Ей хочется спать и не хочется взвешивать собственную пошлость.
— Тебя я понимаю еще лучше.
Но Примат, конечно же, перевернулся, и она, конечно же, устроилась у него на руке.
— На футбол не проспим? — уже засыпая, уже не открывая глаз, предположила она снисхождение, а возможно и сострадание, но все напрасно.
— Не проспим, не бойся.
— Смотри, — вздохнула она, — без меня не уходи.
— Без тебя не уйдешь.
А на футболе они встретились с Безьянной и с ее мужем.
— Моя проболталась, что вы на футбол собирались, — позлорадствовал он.
— Язык мой наш семейный враг, — пояснила Безьянна.
— Не переживай, хоть немного воздухом подышишь, — успокоил ее муж, усаживаясь рядом с Приматом на газетку. — Кто кого давит?
— Вроде наши, — ответил на рукопожатие Примат, — пока не разобрать.
В Северообезьяннске в общем-то любят футбол, и свой небольшой, в одну трибуну, стадион. И он часто бывает заполнен, а в хорошую погоду — как правило. Вот только команда выигрывает не всегда, и тогда болельщики начинают болеть за соперников, аплодируя уже их красивым комбинациям и точным ударам. Не зная имен, почти все на трибунах знают игроков и друг друга в лицо, и это приятное правило маленького города.
— А где здесь наши? — услышав ответ Примата, поинтересовалась Безьянна у Шимпанзун.
— Все за синих болеют, — блеснула та обезьяннской логикой, — значит, они и есть наши.
— Смотри, — уделяя больше внимания трибуне, чем полю, что закономерно, удивилась Безьянна, — сколько народу. Мы здесь не одиноки! А я думала, что мы с тобой одни среди обезьяннов светиться будем.
Шимпанзун согласилась с ней — обезьяннши действительно есть, а некоторые из них иногда вызывающе фланируют перед трибуной.
— А куда в нашем городке деваться? По магазинам или в парк, да еще набережная, если не зимой. А вот теперь я знаю стадион, и мне здесь нравится.
— Нравится грубоватое внимание толпы?
— Это иногда бывает приятно. А как же твоя стирка, по боку?
— Пока откладывается, — вздохнула Безьянна, и добавила, взглянув на мужа, — но ему от нее не уйти. И совсем нет времени похулиганить.
— Не страшно, — сочувственно улыбнулась Шимпанзун, — было бы желание.
Ну а после матча, проводив Безьянну с мужем до дома и обсудив по дороге невозможность совместного пива, Примат и Шимпанзун отправились на набережную. Сегодня незапертый тучами Олнцес подкрасил обычно свинцовое море в синий цвет, дав возможность жителям Северообезьяннска не только без содрогания, но даже с некоторой радостью смотреть на притворяющиеся южными волны.
А погода хороша не только для футболистов и болельщиков, но и для рыбаков — к берегам подошла треска, и причалы, катера, тральщики, спасатели облеплены держателями недлинных удочек. Дав короткую сирену, к пассажирскому причалу пришвартовался рейсовый катер, и рыбаки, обернувшись на звук, недовольно посмотрели на него, а в стороне от фарватера качнулись на поднятой волне резиновые лодки. В этих резинках тоже рыбаки, но более отважные — иногда волна переворачивает неустойчивые суденышки. Залив — не река, а зная статистику, они понимают, что кто-нибудь из них обязательно пойдет на дно — подтверждать эту самую статистику. Да здравствует сезон охоты на треску!
— Ты когда-нибудь катался на таком? — спросила Шимпанзун, наблюдая за тем, как пассажиры без сожаления покидают катер, похожий на умеющий плавать железнодорожный вагон.
— Приходилось, в командировку.
Они зашли на причал, посмотреть на рыбаков и подышать морским воздухом. Пассажиры, осторожничая на узком трапе, обретают уверенность движений на твердом причале и спешат к зданию морского вокзала — одновременно и к конечной остановке всех автобусных маршрутов.
— Интересно? — снова спросила Шимпанзун, отвернувшись от спешащих по причалу — сойдя с трапа, они потеряли романтику волн.
— Да, — Примат уловил в ее словах уже знакомую смесь хандры и мечты, — причем, чем хуже погода, тем интереснее. Хочешь прокатиться?
— Хочу, — Шимпанзун попала в плен легкому волнению, на море и в себе, — только не в плохую погоду. Может, соберемся как-нибудь? Я же хожу с тобою на футбол!
— Можно прокатиться, утром туда, а вечером обратно. На расписание взглянуть нужно.
— Ловлю на слове. Сколько здесь живу, а на побережье не бывала.
Но тут, рядом, изогнулась удочка, защелкала катушка, натянулась леска, а рыбак, не смотря на хорошую погоду одетый в серого цвета длинный плащ — от воды и железа причала подымается холодная сырость, вырвал из волны блестящую рыбину. Событие — оторвались от своих удочек другие рыбаки. Интересно и Шимпанзун, и она, загрузив в память романтических пассажиров и похожий на вагон катер, переключилась на удачливого рыбака и обманутую наживкой рыбу.
— Ловко у вас получается.
— Еще бы, — спокойно ответил серый плащ, привычными движениями снимая рыбу с крючка.
— А как улов? — симпатично вспомнила слово Шимпанзун.
— Не жалуюсь, — хитро сощурился плащ, — вот только семья уже стонет от селедки.
— Понятно, — не скрывая желания, кивнула Шимпанзун. — А мне можно попробовать?
— Можно, — усмехнулся прищуренный плащ, — иди сюда.
Шимпанзун посмотрела на Примата — и шагнула к краю. Рыбаки расположились на направляющих, и чтобы туда спуститься, нужно вспомнить о ловкости.
— Если свалишься в воду, спасать тебя не буду, — на всякий случай проинформировал Примат.
