Людмила Леонидова - Мужчина высшей пробы
— Ты никогда мне ни о чем таком не рассказывала!
Бабушка в семье всегда была примером всего-всего.
Правды, мужественности, смелости и, конечно же, женской доброты. Хрупкая, ничем не примечательная в молодости, она сумела гордо, с достоинством встретить старость. Строго одетая, всегда ухоженная, она являлась для Оли эталоном женственности. Однако прошлая ее жизнь, до Олиного рождения, оставалась тайной за семью печатями. И если честно, то не очень-то занимала внучку, поглощенную своими проблемами, казавшимися такими важными по сравнению со всем остальным.
Молодость жестока! Она не интересуется ни прожитой жизнью, ни опытом, ни болью даже очень близких людей, которые рядом с ней, под одной крышей, до той поры, пока сама не столкнется с несчастьем, горем, пока не придет час.
— Не рассказывала? — переспросила Татьяна. — Тогда еще не пришел час. — Бабушка посмотрела в бездонно-синие глаза внучки. Глаза, которые так напоминали ее молодость, глаза ее мужа, красивого, страстного любовника, друга, которого она не смогла, не сумела и не захотела простить. Жалела ли она об этом?
— А сейчас уже час пришел? — наивно спросила Оля.
— Получается, что пришел. — Татьяна помолчала. — Твой дедушка был таким же, как Кирилл.
— Самым лучшим?
— Мужчиной высшей пробы! — улыбнулась Татьяна. — Познакомились мы с ним в последние дни войны. Я — шестнадцатилетняя медсестра, он — человек-легенда, славный хирург. Любовь с первого взгляда.
— Ты никогда не говорила!
— Не говорила, — вновь вздохнула Татьяна.
Фотография дедушки, как себя помнила Оля, стояла на прикроватной тумбочке у постели бабушки.
— Дед у нас красавец мужчина, многие, наверное, на него заглядывались, от соперниц отбоя не было? — Оля вытерла слезы и показала на портрет, чем-то напоминавший ей себя.
— Ты права, — закивала головой бабушка. — У меня оказалось столько соперниц! Ты даже и представить не можешь! Спросишь кто? Первая — его профессия. Приходилось с ней делиться. Других по пальцам не сосчитать: долг, честь, порядочность — в общем, целый гарем, в котором я — старшая жена.
В свадебное путешествие, о котором мы так долго мечтали, отправились по морю. Расписались и сразу после загса на теплоход. — Воспоминания омрачили лицо пожилой женщины.
— Бабушка, только не рассказывай, как ваш корабль наткнулся на рифы, а дедушка, бросив тебя, принялся всех спасать.
— Нет. У нас совсем другая история приключилась. И после нее вся наша жизнь пошла под откос. А впрочем, лучше ты прочти сама.
Тяжело вздохнув, Татьяна вышла из комнаты. Вернувшись, протянула внучке потрепанную клеенчатую тетрадку, перевязанную тесьмой.
— Что это? — забыв на время о себе, спросила Ольга.
— Ты совсем взрослая, хочу, чтобы ты обо всем узнала. Это мой дневник. Он очень-очень личный. Ты понимаешь? Я писала его, когда мне было столько же лет, сколько тебе. Его никто и никогда не читал.
— Ой, ба, — Оля, словно обжегшись, отдернула руку, — может, не надо!
— Надо. Вижу, что пора пришла! Он поможет тебе принять решение. Думаю, что ты не повторишь моих ошибок!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Оля не могла оторваться от дневника:
«…Алешенька, мой милый, самый, самый дорогой человек!
Наконец-то настал этот день! Моей радости нет границ. Сегодня мы идем с тобой в загс, а завтра начнется наше свадебное путешествие. Билеты на теплоход давно заказаны. Едем поездом до Одессы, а дальше море!
О поездке стали мечтать, как только познакомились. Кругом война, кровь, а мы…
Выходя на воздух между операциями, старались беседовать о чем-нибудь приятном, чтобы отвлечься. Алеша, уважаемый всеми полковник медслужбы, вокруг солидные люди, врачи, прошедшие всю войну, и я среди них — шестнадцатилетняя девчонка, брошенная на подмогу после курсов.
Покуривая, он шутил со всеми, невзирая на ранги. Изредка я чувствовала на себе его взгляд. Ему льстило, что я, широко раскрыв глаза, не дыша, внимала его словам. Он очень уставал и рассказывал, что в те редкие минуты, когда удавалось соснуть, ему снятся чайки. Как он стоит на корме корабля, а они кричат и вьются, словно указывая путь судну.
Однажды он спросил меня, видела ли я море.
— Нет, никогда не видела, — краснея, прошептала я. Для меня была такая честь, что он просто заговорил со мной.
— Приглашаю совершить со мной путешествие, как только кончится война, — словно в шутку сказал он.
Прошло несколько лет после того, как мы встретились впервые. Он в качестве консультанта был приглашен в больницу, где я ассистировала хирургу. Нас будто специально развела судьба, а потом свела вновь.
Узнав меня, он очень обрадовался и сказал, что пробовал меня искать. Мне было так приятно это слышать. Кто я и кто он?
— Мое приглашение остается в силе, тем более что ты так повзрослела и… стала еще красивее, — как прежде, во время короткого перерыва между операциями сказал он.
— Спасибо, — не поднимая глаз, тихо отозвалась я. Мне было страшно посмотреть ему в глаза. После войны он стал для меня еще более солидным и недосягаемым.
Я чувствовала, что если посмотрю на него, то потом влюблюсь без оглядки и не смогу без него жить.
Он ничего не понял и спросил еще раз:
— Так ты согласна?
— На что?
— Вместе со мной смотреть на море? — засмеялся он.
У него был низкий красивый голос и очень заразительный смех. Обладая сильной волей, он умел увлекать людей.
Алексей Рогов, знаменитый на всю страну хирург, — мой жених! Лешенька увлек меня так, что я без оглядки влюбилась и открыла ему нараспашку всю себя. Доверившись ему, я научилась смотреть на мир его глазами, я полюбила то, что было дорого ему. Море, о котором он мечтал, стало сниться и мне тоже.
Впервые увидев море, я даже вскрикнула от эмоций. Оно было синее-синее, как глаза Леши, и такое же бескрайнее, как моя любовь к нему. Оно не кончалось. Любовь ведь тоже не должна никогда кончаться. Она вечна!
В первый день мы не уходили с палубы. Мы стояли на корме, как в его сне, и белые чайки летали над нами. А ночью наш сон продолжался. Я стала бояться своего счастья. Его было так много. Казалось, ничто не сможет омрачить его, потому что оно огромное, как море.
Нам было так хорошо. Мы бегали, как дети, смеялись, целовались, несмотря на то что он был много старше меня. Все любовались нами.
А потом мы с Лешенькой открывали бал на верхней палубе корабля.
Первый вальс под духовой оркестр. Я в светлом крепдешиновом платье, в туфельках на каблучке — в моем свадебном наряде. Вокруг луна, море. Жизнь превращалась в сказку. И я воображала себя принцессой, нет, королевой бала! Шампанское, выпитое за ужином, кружило голову. Потом музыканты играли и танго, и фокстрот, и меня после Лешеньки бросились приглашать все свободные кавалеры, даже выстроилась очередь! Мы с ним всех заразили безудержным весельем, все любовались нами — красивой и самой счастливой парой.
