Тереза Маммерт - Этот прекрасный сон
Моя рука потянулась к лямкам, завязанным у нее на спине. Я медленно распустил узел и коснулся пальцами позвонков. Меня пробрала дрожь. Губы Эйвери застыли, она отпрянула и, вскинув руки, придержала платье на груди. Я подался к ней:
– Боже мой! Эйвери, я не хотел…
Я поспешил. Черт возьми! Опять я поспешил! Девушки, с которыми я обычно проводил темное время суток, позволяли себя раздеть, не придавая значения тому, сколько часов мы знакомы. Но с Эйвери все было по-другому. Она не собиралась заниматься со мной сексом в надежде, что я буду часто за этим приходить и постепенно к ней привяжусь. Наоборот, это я постоянно на что-то надеялся.
– Нет. Все нормально. – Ее голос дрогнул. – То есть…
Свободной рукой она откинула волосы на спину. Я шагнул вперед и снова завязал лямки у нее на шее. Эйвери продолжала смотреть мне в глаза, дыша через нос. Она так смутилась, что казалась сокрушенной. Я дотронулся до мягкой кожи ее щек.
– Эйвери, я ничего не жду. Абсолютно ничего. Вечер был замечательный, и, если сейчас мы распрощаемся, у нас в запасе еще много времени.
«Вечность!» – мысленно прибавил я и продолжил:
– Я боюсь все испортить и не стану спешить.
Я не знал, будет нахальством или глупостью, если я скажу Эйвери то, что чувствую на самом деле. Я хотел не только встретиться с ней завтра. Я хотел гораздо большего. Хотел, чтобы она была рядом всегда. Каждая секунда, проведенная без нее, растягивалась в моем сознании, прорывая бреши в ткани пространства и времени.
– Уж не собираешься ли ты околачиваться здесь, пока я не дозрею?
Она подняла на меня глаза и чуть улыбнулась, но потом ее взгляд упал мне на грудь. Я взял ее за подбородок:
– Скажи, что тебя беспокоит.
Эйвери вздохнула и через силу выговорила:
– Я просто… Джош, я видела женщин, за которыми ты бегал. Я не такая, как…
Она умолкла и сжалась от смущения. Воспользовавшись паузой, я сам постарался принять спокойный вид и, переварив ее слова, хохотнул:
– И слава богу. Этим ты мне и нравишься.
Большим пальцем я провел по ее щеке, и румянец на ней разгорелся ярче.
– Я, наверное, не умею делать… многих вещей.
Я покачал головой, не сумев подавить смешок. Тревога на лице Эйвери сменилась досадой. Она отстранилась от меня: я уже успел усвоить, что ненавижу такие моменты.
– Тебе смешно?!
– Боже мой, Эйвери! И это тебя беспокоит? В наших отношениях для меня тоже многое ново. Я бы с радостью стал для тебя первым. Но если в чем-то я уже не могу быть первым…
Я стиснул зубы, набираясь храбрости.
– Тогда что?
Эйвери уже не сердилась, но в ее взгляде опять сквозила тревога. Нужно было подбирать слова тщательно. Если бы я повел себя как прежний Джош, она бы от меня отшатнулась. Скажи я правду, она отшатнулась бы все равно.
– Нет, – вздохнул я. – Я имею в виду… Черт, скажу наконец: ты для меня важна. Это новое для меня чувство, и оно меня прямо пугает. Даже не знаю, что делать, если ты не испытываешь ко мне того же.
Губы Эйвери приоткрылись, она сделала маленький вдох. Казалось, прошло ужасно много времени, прежде чем она ответила:
– Я… испытываю.
– Правда? – спросил я, чуть расслабившись.
Она кивнула:
– Мне жутко не по себе, но я тоже этого хочу. Хочу тебя.
Я сдвинул брови, выдохнул и припал губами к губам Эйвери, как к единственному источнику кислорода в горящем здании. Я согласился бы погибнуть в том огне, который бушевал между нами. Обвив мою шею руками, она прижалась ко мне, и платье упало.
Я легко поднял ее и понес через гостиную в спальню. Не прерывая поцелуя, Эйвери обхватила меня ногами за талию. Я с трудом заставил себя опустить ее, чтобы она встала на носки.
– Что такое? – спросила она.
– Это для меня новость.
– Что?
– Спальня.
Эйвери прикусила нижнюю губу и усмехнулась. Я медленно провел рукой по ее спине и кое-как расстегнул лифчик. Она отпустила меня только для того, чтобы стряхнуть его на пол, и снова крепко ко мне прижалась. Мне уже было больно оттого, что грубая ткань джинсов сдавливала член, но с Эйвери я не хотел торопиться. Ее руки осторожно заскользили по моему животу, и от этого прикосновения мышцы сами собой сокращались.
– Джош, – прошептала она, нырнув пальцами под ремень.
Я быстро расстегнул и сбросил джинсы, потом пинком отшвырнул их в сторону. Эйвери засмеялась, не отрывая губ от моего рта, и схватила меня за плечи. Я опустил ее на кровать. Наши тела запутались в складках пушистого покрывала, на которое мы упали.
Мы не спешили. Мне хотелось ощутить вкус каждого дюйма ее кожи от впадинки над ключицами до мягких изгибов груди. Я повел дорожку поцелуев вниз по животу, который поднимался и опадал от неровного дыхания. Тонкие пальцы Эйвери утонули в моих волосах.
Ее тело напряглось, когда я прижался губами к полоске бледно-розового кружева с маленьким бантиком. Мои грубые пальцы скользнули под ткань, трусики поползли вниз по ногам до накрашенных ногтей и исчезли где-то в темноте. Я хотел было поцеловать бедра Эйвери, но поднялся выше: мне не терпелось накрыть ее всю своим телом.
Она была небольшого роста, но ноги, обхватившие и сжавшие меня, казались невероятно длинными. Губы, мягкие и чуть-чуть липкие от помады, остановились на открытом пятачке за моим ухом. Задев чувствительную кожу зубами, она провела по ней теплым языком. Мои мышцы налились, и я двинулся бедрами вперед. Глотнув воздух, Эйвери издала мягкий протяжный стон. Я напрягся.
– Продолжай в том же духе, и это кончится прежде, чем мы успеем начать, – пошутил я.
Она ответила мягким смешком, пощекотав мое ухо дуновением. Я прижался щекой к щеке Эйвери и закрыл глаза. Нужно было успокоиться, чтобы не потерять контроль над собой, не перевернуть ее и не взять одним из тех диких способов, которые я выдумывал со дня нашей встречи в китайском ресторанчике. Эйвери заслуживала лучшего. С ней мне недостаточно было быстро перепихнуться. Я хотел видеть ее глаза. Впервые в жизни выражение лица женщины в тот момент, когда я в нее войду, стало для меня так же важно, как собственные ощущения при этом.
– Не двигайся! – Я не столько предостерегал, сколько умолял.
Соскользнув на край кровати, я принялся шарить в карманах джинсов. И произнес беззвучную молитву со словами благодарности в конце, когда из кармана на мою ладонь упал целлофановый квадратик. Неприятно было думать о том, что несколько дней назад я положил его в кошелек на случай, если внезапно окажусь в постели с какой-нибудь малознакомой девушкой. Теперь я не мог представить себя ни с кем, кроме Эйвери Джейкобс. Я не знал, что наше свидание закончится в ее спальне, но тем не менее чувствовал себя виноватым. Я вел себя как один из засранцев, с которыми Эйвери не хотела встречаться, а она лежала совершенно раздетая и нетерпеливо на меня смотрела. Вроде бы все разрешилось, и тем не менее я помнил: моя жизнь – сплошная череда несчастных случаев. Рано или поздно Эйвери от меня уйдет.
