Жестокии развод - Ария Тес
– Прости…Верный? Он занимается не разводами, а уголовкой.
– Считаешь, что я этого не знаю?
– Зачем он тебе нужен?
– А это уже не твое дело. Твое дело – заплатить. Я приеду продавать квартиру…
– Ты продаешь квартиру? – перебивает, я холодно отрубаю.
– Да.
– Остаешься в Питере?
– Дорогой, мне нужно идти. Ты согласен или как? По-моему, приемлемый бартер. Думаю, как другу, он сделает тебе скидку.
– Верный не делает скидок. Никому.
– М, правда? Очень жаль.
Толя хмыкает.
– Дерзкая…ладно, хорошо. Я посмотрю, что можно сделать, и дам знать сегодня вечером.
– Прекрасно.
Собираюсь скинуть звонок, как вдруг Толя спрашивает.
– Как ты?
Злюсь сильнее.
– Тебе есть дело?
– Если я спрашиваю, значит, мне есть дело, – цедит, и теперь моя очередь хмыкать.
Отвечать не собираюсь. Он это знает и издает короткий смешок.
– Ясно. Я – гандон, мне веры нет. Ты хоть детям звонила, Галя? Они расстроились.
Ути-пути, какой кошмар.
– Нет, не звонила.
– Я понимаю, что у нас вышло все не очень хорошо, но они здесь ни при чем.
– Это все?
– Ты им скажешь, что не собираешься возвращаться?
– Нет.
– Почему?
– Не хочу.
– Галя… – Толя шумно выдыхает и как будто бы трет переносицу, как делает это всегда, когда сильно от кого-то устает.
Я сцепляю ладони в кулаки до боли. Ногти вонзаются в кожу…
– …Ты должна с ними поговорить и извиниться. То, что ты выгнала нас с похорон – это плохо. Дети…они тебя любят, Галя, но решили остаться со мной. Не делай из них врагов. Они же…
– Толь, я тебя перебью, – отбиваю холодом, смотрю в одну точку перед собой.
Ну да, конечно. Круто и ловко выворачивать ситуацию так, будто бы я в этой истории – мать-кукушка и вообще! Главная, злая ведьма Востока и Запада вместе взятые. Но! Это меня предали. Это меня на части, и это я оказалась ненужной и «устаревшей». Просто напоминаю! И теперь мне на поклон?! Хорошо устроились!
Губы искажает кривая ухмылка.
– Ты можешь записать все свои отзывы и предложения на листе А4, аккуратно свернуть его и отнести в Министерство Не-Твоих-Собачьих-Дел.
Он шумно вздыхает и выдыхает.
– Чего?!
– Того, что я больше не намерена слушать твои наставления. Все их, как и свои правила «жизни» теперь лей в уши новой, клевой любви. А ты мне больше никто!
– Пока ты не подписала бумаги, я – твой муж!
– Я подпишу, когда выполнишь все мои условия! Извини, дорогой, но я не идиотка, которая будет прыгать на грабли и бить себя ими по лбу, а потом удивляться, ПОЧЕМУ ЛОБ РАЗБИТЫЙ!
– ДА ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ?!
– Я ТЕБЕ НЕ ВЕРЮ! Все! Разговор окончен! И да, не звони мне! Обойдемся сообщением!
Отбиваю звонок, хватаю шарф и громко ору в него, уткнувшись лицом так, что не вздохнуть.
К сожалению, я чувствую. Все еще чувствую, и мне больно, обидно, гадко, но! Знаете…все-таки лучше чувствовать. Мертвая пустота – это страшно, а взрыв – хорошо. Именно благодаря ему я снова и снова раскрываю двери в давно забытое прошлое, когда у меня был характер, а не его призрак…
12. Понять Галя
Для того чтобы разобраться в том, как правильно поступить, первым делом всегда нужно оценить шансы.
Ну, по крайней мере, мне так кажется, когда я захожу в двери местного детдома.
Сразу ежусь.
Такие места априори не могут вызывать в тебе положительных эмоций. Разве что, ты какой-нибудь полоумный придурок с проблемами в лобных долях, как у многих социо- и психопатов. Я за собой такого не наблюдаю, поэтому для меня детский дом – это кладбище детства. Не по возрасту взгляды, не по возрасту мысли. Здесь остаются грязными разводами души тех, кто еще не должен познать, что такое жестокость этого мира. Нет. Они должны знать о любви, о заботе, о нежности и материнском плече, но они этого не знают. Кто-то вообще, кто-то частично, и что хуже? Вопрос интересный, но я не хочу искать на него ответ.
– Олег у нас…с характером, – бубнит эта грузная баба.
Александра Геннадьевна встретила меня с фальшивой улыбкой и широко распахнутыми объятиями, полными алчной жадности. И да. Я это заметила, как и то, что Олег ей вообще не нравился.
За два пролета она успела сообщить, что он непослушный, слишком наглый и совершенно неконтактный ребенок. Рассказала, что он не может выстраивать здоровые отношения со сверстниками и вообще: хамит-хамит и еще раз хамит!
Непонятно только зачем? Чего она пытается добиться?
– Если вы хотите провести время с детьми, я могу отвести вас…
А, поняла. Дальше не слушаю, а перевожу взгляд на развешанные по стенам рисунки, на которых, конечно же, дети стоят в полной семье. И с мамой, и с папой, а кто и с собакой.
Это дико сложно. У меня в душе что-то переворачивается, и я снова ежусь, но продолжаю идти.
Как по костям.
Александра Геннадьевна продолжает вещать. Нет, серьезно, теперь мне все ясно: Олег не станет передо мной лебезить, поэтому тут не дождешься восторженных выкриков и улыбок, а значит, не будет и лишнего финансирования. Ну, по крайней мере, мне почему-то так кажется, и это звучит как единственное разумное объяснение.
– Я хочу увидеть именно Олега.
– Ладно, как знаете, – директриса детдома поджимает губы и останавливается напротив неказистой двери, – Он там. С вами сходить?
А сейчас я слышу лелейный сарказм? Что? Все настолько плохо?
Усмехаюсь и прохожу мимо, а потом толкаю дверь. Я не боюсь этого мальчика. Ну, разве что совсем немного.
Олег сидит на скамейке в полном одиночестве. На нем нет огромной рубашки, вместо нее растянутая футболочка и серые, спортивные штаны с заплатками на коленях. Волосы тоже не зализаны, стоят забавным ежиком вверх. А на губах ссадина…
Он поднимает глаза, стоит мне сделать шаг, и тут же хмурится.
– Это вы.
Не вопрос, констатация факта. Киваю и делаю еще один шаг.
– Я.
Повисает пауза. Как вести себя дальше – без понятия. Он мне помогать тоже не собирается. Смотрит недолго, потом как-то колюче ухмыляется и опускает глаза.
Я прищуриваюсь.
– Что смешного?
– Зачем вы пришли?
– А я тебе противна?
Молчит.
