Простая история - Рита Лурье
Иви торопливо запихивает телефон в карман и вскакивает с места. После такого только полный вперед, решает она. Она ловит сочувствующий взгляд Нила, занимающего соседний с ней стол. Он, вероятно, подумал, что она наконец-то собралась с храбростью, чтобы явиться к боссу на ковер и получить наказание за все свои прегрешения. В каком-то смысле он прав. Иви врывается к Фостеру в кабинет без стука и замечает, как он нервно швыряет телефон в верхний ящик своего стола. Ага, значит, строчил ей ответ. Краска, заливающая его бледную кожу, ярчайшее тому подтверждение.
— Мисс Грин.
Иви плотно закрывает дверь и проверяет, нельзя ли ее запереть. К сожалению, нет, но ее совершенно не останавливает это обстоятельство. Она намерена говорить. И, если повезет, не только говорить. Она внезапно вспоминает язвительный совет Карен и он кажется ей все более беспроигрышной тактикой действий.
— Ты сказал, чтобы я держалась подальше, — начинает Иви, медленно, угрожающе приближаясь к столу Фостера, — но я не собираюсь этого делать. В смысле — держаться подальше.
— Ох, — роняет он и вдруг требует, указывая на нее исцарапанной енотом рукой, — стоять.
— А?
— Что там у тебя? — спрашивает он, хмурясь, — черви в карманах? Мыши? Еще какая-то мерзкая херня?
— Что? — возмущается Иви, она выворачивает карманы пиджака, вытаскивает телефон и показывает ему, — ничего! Ничего такого! Я вообще-то пришла мириться и просить прощения!
— Можешь себя не утруждать, — возражает Джозеф, — я тебя не уволю.
— Да я вовсе не…
— Я сам ухожу, — огорошивает он.
К такому повороту Иви точно не готова. Она категорически против. В любом случае, и особенно, если это из-за нее, потому что она его изводила и в конце-концов таки довела до ручки. Но все заранее заготовленные ей речи мигом вылетают из ее головы. Ей хочется по-детски разреветься, но она понимает, что этим ничего не добьется. Но у нее есть другой план. Она шустро обходит стол, прежде чем Фостер вызовет полицию или санитаров, чтобы выдворить ее вон, и склоняется над ним, доверительно заглядывая в глаза. Она нежно проводит пальцами по глубокой борозде на его лице, оставленной енотом. Кадык Фостера дергается. Он почти не дышит. Иви пугается, что он сейчас точно позовет кого-нибудь на помощь.
— У меня нет червей в карманах, — говорит Иви, понизив голос, — но куча тараканов в голове. Из-за них я не умею правильно себя вести с теми, кто мне нравится. А ты мне очень, очень нравишься. С самой первой встречи. Дай мне шанс все исправить. Мне так жаль, что я заварила эту кашу. Пожалуйста…
Он молчит. Возможно, из-за недостатка кислорода у него сейчас начнется асфиксия, и Иви таки придется избавляться от трупа. Но отступать она не намерена. Она ведет пальцем ниже — по пуговицам его рубашки до ремня на брюках. Становится на колени. И вот тогда Джозеф наконец-то отмирает и мертвой хваткой вцепляется ей в плечи.
— Эй, стой, — задушенно говорит он, — что бы ты ни собиралась сделать, ты сначала должна кое-что узнать.
Он выдвигает ящик стола и берет телефон, удерживая его так, чтобы Иви со своего угла обзора не видела экран. Он что-то быстро печатает, а через мгновение ее гаджет, оттягивающий карман пиджака, вибрирует. Она выуживает его и отупело пялится на свежее уведомление.
«Я знаю, кто ты».
— Что… — бормочет она, не в силах оторвать глаз от телефона и встретиться взглядом с Джозефом, — но как… как давно?
— Не подумай, что я какой-нибудь сталкер или психопат, что роется в чужих переписках, — быстро поясняет Фостер, — я случайно заметил уведомление у тебя на телефоне. Когда ты ходила за переноской, чтобы…
— О боже, — только и может, что сказать она. Выходит, это случилось в тот ужасный день, когда Иви притащила злосчастного енота в офис. Какой беспросветный мрак! Идеальный, как ни крути, момент, чтобы по чистой случайности спалить свою истинную личность.
Джозеф откладывает телефон, снимает очки и нервно трет опухшие от недосыпа веки. Только сейчас Иви замечает, насколько уставшим он выглядит, ведь она в курсе, как мало ему довелось спать за эти несколько суток. По ее вине.
— Я тоже знаю, — признается она, — вчера ночью… пока ты отрубился у меня на диване, я… я тоже не читаю чужие переписки, если что!
— Ясно, — вздыхает Джозеф.
— Ясно, — повторяет Иви, — и… что мы дальше со всем этим будем делать?
— Не знаю.
— И я не знаю.
Иви выпускает телефон из рук — и он шлепается на ковролин. Они долго-долго смотрят друг на друга, хотя, наверное, проходит не так много времени, как ей кажется. Но решение находится само собой. Они синхронно тянутся друг другу навстречу и целуются.
Пиджак Иви, а следом и трусики, из которых она выбирается с особенной спешкой, летят на пол. Оказавшись усаженной на стол, она чувствует голой задницей пролитый кофе, но находит это по-своему ироничным, ведь кармический круг наконец замкнулся. Иви жалеет только, что так много времени потратила на глупые обиды, когда можно было сразу начать их общение с более приятных вещей. Вот с таких вещей. Ей очень нравится происходящее. Нравится быть так близко. Рядом с Джозефом она чувствует себя маленькой и хрупкой, но ей уютно в его огромных руках. Она прежде не задумывалась, насколько он высокий и большой. Прикидывая ночью размеры его члена, она явно их недооценила. Иви морщится с непривычной растяжки, ощутив его в себе. Они даже толком не разделись, а он уже в ней. Они так торопятся, словно глупые подростки, остерегающиеся, что сейчас ворвутся родители и устроят им трепку за дурные проделки. От их суматошной возни со стола летят мелкие предметы и кружка с остатками кофе. Напряжение, долго копившееся в Иви, доходит до пика и она быстро кончает. Обмякнув после оргазма, она болтается в руках Джозефа, пока он не догоняет ее в несколько резких толчков.
Они не разъединяются, но перестают целоваться, и снова смотрят друг на друга. Иви читает в его глазах вопрос, которым задается сама: мы действительно это сделали? Она не жалеет, но чувствует себя внезапно счастливой. Она с умилением отмечает, каким очаровательно взъерошенным выглядит теперь Джозеф. Его исцарапанные щеки заливает густой румянец.
Нужно что-то сказать. Иви кусает зацелованные губы, подбирая слова. И ничего толкового в голову не приходит.
— Я на таблетках, не волнуйся, — находится она, — и у меня давно никого не было.
Давно — сильное преуменьшение правды. Вечность.
— У меня тоже, — говорит Джозеф. Он нехотя выпускает ее, натягивает брюки
