Простая история - Рита Лурье

Рита Лурье

Простая история

Глава первая

— Ты действительно думаешь, что это — хорошая идея? Серьезно? Скажи мне, Иви. Ив… — Нил семенит за ней следом, путаясь в ногах, словно ребенок, нацепивший обувь старшего брата на три размера больше. Иви останавливается, и парень с размаху впечатывается в ее спину, и лишь благодаря увесистой ноше и силе земного притяжения ей удается сохранить равновесие. Ручка переноски оттягивает пальцы. Она весит, кажется, целую тонну. Иви чувствует, как пассажир беспокойно вертится внутри из-за тряски.

— Тс-с-с! — шикает она на парня. На ее удачу в поле зрения появляется Скот, как и всегда источающий свет ярче любой далекой звезды. Он салютует девушке неизменной чашкой с надписью «маленький гигант большого секса».

Боже, ну и бред, — украдкой подмечает Иви. Она вручает переноску Скоту, которому из-за ее стремительности приходится передать свой кофе Нилу, чтобы ненароком не окропить ковролин. Он любовно прижимает переноску к груди, собираясь заглянуть в узкое окошко и, скорее всего, посюсюкаться со славным питомцем коллеги. Он уверен, что там нечто милое. Нет.

— Нет, — умоляет Нил из-за плеча девушки. Скот все-таки заглядывает внутрь, но тут же отстраняет лицо — пассажир явно не настроен на более близкое знакомство. Когти пытаются разодрать и сетку, и физиономию Скот. Все, до чего могут дотянуться.

— Просто подержи это, — говорит Иви. Освободив руки, она извлекает из заднего кармана джинсов отвертку, предусмотрительно захваченную из дома. Воровато оглядевшись, она забирается на стол, прямо в кроссовках, ничуть не смущаясь, что оставит на гладкой поверхности уличную грязь. Она отвинчивает один из фрагментов натяжного потолка и тянет ладонь к переноске.

— Она сумасшедшая, — скулит Нил. Он стоит на стреме и ему совершенно не по вкусу роль в сумасбродной авантюре подруги. Или нет. Иви сомневается, поймав крошечную улыбку темнокожего парня. Возможно, ему даже нравится. Но он никогда не признает открыто. Она уверена: ублюдка босса ненавидят все, но смелость проучить его есть только у нее. Так было всегда. Только она, будучи тощей мелкой пигалицей, устраивала расправу хулиганам в приюте. Жизнь — все тот же приют. Только методы у Иви теперь куда изощреннее, чем вылить кому-то на голову ведро помоев или накидать земляных червей в кроссовки. Впрочем, она не ушла далеко. Ее поступок — чистой воды ребячество. Но ей нравится. У нее сводит живот в предвкушении.

Это подстегивает ее к действию: при помощи Скота она водружает переноску наверх, расстегивает молнию и шустро приставляет открытым краем к пространству над потолком. Она успевает заметить, как ее маленькая, меховая атомная бомба исчезает в пустотах, вильнув напоследок пушистым хвостом. С чувством выполненного долга Иви привинчивает фрагмент потолка на место, туго затягивая болты, и спешит к машине — спрятать в багажник переноску — главную улику совершенного ей преступления.

Иви натягивает ниже рукава свитера, чтобы скрыть царапины на запястьях. Она не имеет привычки к членовредительству, но не имеет также и нужных навыков в безопасной поимке енота, рывшегося в мусорном баке поблизости. Зверь проиграл их короткую схватку, но девушка все же понесла некоторый допустимый урон. Это того стоит.

Они втроем приехали в офис самыми первыми, а теперь поторопились занять свои места и нацепить на физиономии ангельскую невинность. Скот, как обычно, хихикает над видеороликами в телефоне, похлебывая кофе из идиотской кружки, Нил шуршит бумагами на рабочем столе, а Иви… Иви беспокойно ерзает на месте, поглядывая на часы. Енот ведет себя тихо. Он молодец. Его время еще не пришло. И плевать, что эту троицу редко можно увидеть на рабочих местах до начала официального трудового дня. Сегодня — особенный случай. Да.

Чтобы убить время, Иви извлекает телефон, и ее губы невольно растягиваются в улыбке при виде свежего уведомления на экране. Она чувствует себя наивной школьницей и радуется, что парни заняты своими делами и не обращают внимания на то, каким глупым стало выражение ее лица, пока она читает. И пишет ответ. Есть вопросы, которые просто-таки невозможно оставить без ответа, особенно, если ты молодая, одинокая женщина, неизбалованная мужским вниманием. Нет, с вниманием все было нормально, просто Иви получала его не в той форме, в какой хотела бы. А ее далекий, загадочный собеседник полностью удовлетворял ее запросы. Наверное, она его просто придумала. Или он существует где-то, но это противный, беззубый старик-педофил. Или другая женщина. Не иначе.

«Что на тебе сегодня надето?»

«Космический скафандр, шляпа лепрекона и туфли из кожи моих врагов»— быстро печатает она.

«А под скафандром?»

«Панталоны твоей бабули!»

«Потрясающе. Спасибо, сегодня мне будет на что передернуть перед сном».

Она еще раз косится на часы и гадает, случайно ли это брошенная фраза или намек на то, что они живут в разных поясах и, скорее всего, на противоположных концах земного шара. Быть может, ее собеседник — русский программист или китайский подросток, выкраивающий время на их переписки между работой на заводе по сборке айфонов. Иви это вполне устраивает — то, что они, скорее всего, никогда не встретятся, а значит, она не испытает разочарования, получив подтверждение всем своим немыслимым предположениям. А она строит их много — каждый день, каждый раз, когда отвечает на сообщения и улыбается, как полная дура.

Телефон снова вибрирует.

«И много у тебя врагов? Ну, кого ты еще не освежевала ради обуви».

Иви судорожно строчит ответ, стирает и снова строчит. Ей хочется блеснуть своим сумасшедшим чувством юмора, но в то же время ее тянет поговорить по душам, выплеснуть кому-то понимающему — без сомнения — что ее тревожит.

Один. У нее один главный враг — нарциссичный говнюк, из-за которого ее жизнь напоминает не то ад, не то цирк, не то глупое телешоу. Но она недооценивает то, насколько материальны все мысли. Стоит ей только подумать о предмете своей ненависти, он тут же появляется в дверях офиса, щеголяя очередным раздражающе-дорогим костюмом, часами, небрежно-элегантной прической и подавляющим ощущением превосходства над окружающими. Воздух в помещении тут же становится тяжелым — не то от гнетущей ауры этого человека, не то от его мерзкого парфюма. Иви уверена, так пахнет лак гробовой доски, хотя никогда в жизни к нему не принюхивалась. От раздражения у нее встают дыбом даже мелкие волоски на руках под низко натянутыми рукавами свитера. И от этих ощущений саднят свежие порезы, оставленные енотом.

— Доброе утро, коллеги, — тянет мерзавец